Knights of star (Рыцари звезды)

1

Огонь бушевал вовсю, языки пламени уже лизали потолок церкви, и деревянные перекрытия не сопротивлялись их напору, покорно принимали огонь и сами становились огнём. Едкий дым жёг лёгкие. Заслонив тряпицей нос и рот, Калион подбежал к распластавшемуся на полу, задыхающемуся и истекающему кровью от глубокой раны в животе отцу Дилету.

-Калион, мальчик мой,- тяжело зашептал священник,- спаси книгу и беги. Спрячься.

-Но как же…- попытался возразить Калион.

-Не противоречь,- выдавил отец Дилет, и от боли лицо его исказилось гримасой.

-Они взяли осколок кристалла,- Калион виновато опустил голову.- Я не смог помешать им.

-Я знаю, мой мальчик. Ты не виновен… Спаси книгу… Я благословляю тебя.- Взгляд отца Дилета застыл. Калион зарыдал.

Беда пришла внезапно. Никогда ещё в истории разбойники Верегенских гор не осмеливались нападать на города. Они поджидали своих жертв на дорогах в горах и, если караваны были слабо защищены, грабили их.

Что подвигло разбойников напасть на их городок, убивать и жечь?- размышлял Калион, обвёртывая «Жизнеописание Великого Альвина» тряпкой в несколько слоёв, но не мог найти ответа.- Верно говорил отец Дилет, что грядут страшные времена, что близится приход тёмной силы, жаждущей изменить миропорядок, чтобы воцарилась на земле стихия зла.

Пробравшись сквозь огонь, обжегшись, Калион выскочил через задний ход, ведший в сад, который, как и церковь, как всё вокруг, был объят пламенем. Крадучись, крепко держа книгу под мышкой, он направился чрез этот огненный сад, чтобы очутиться у обрыва и спуститься к берегу моря.

Вдруг он услышал за спиной окрик. Он обернулся: человек в чёрной мохнатой шапке, в чёрных мохнатых одеждах бежал за ним; в одной руке у него был короткий широкий меч, в другой – факел. Калион пустился наутёк – без оглядки, не замечая огня. Он добежал до обрыва – обрыв отделял его от песчаного берега моря; не раздумывая, он спрыгнул вниз. Книга отлетела в сторону, и, ещё не зная, повредил ли он себе что-нибудь, не ощущая боли, Калион кинулся к книге, подобрал её и бросился бежать вдоль берега.

Он остановился у большого камня и нырнул за него. Здесь был вход в пещеру. Пещеру он знал наизусть: они здесь играли детьми и, когда подросли, часто приходили сюда – это было их убежищем, где они мечтали, воображали себе дальние страны, где они скрывались от назойливых глаз.

Забившись в самый дальний угол, Калион, прижимая книгу к груди, смог отдышаться. Пещера была сырой и тихой. И всегда, даже из самого дальнего угла, было слышно, как волны накатывают на берег. Но сейчас Калион не мог разобраться, то ли это волны бьются о берег, то ли в ушах его до сих пор стоит треск дерева, пожираемого огнём.

Он сидел не двигаясь и дыша поверхностно, чтобы не пропустить звука, который мог бы указать на присутствие преследователя, если тот видел, куда он, Калион, скрылся. Думая, что опасность миновала, Калион расслабился, и тут он увидел у входа в пещеру свет – свет от факела. Калион замер. А пещера всё больше и больше стала наполняться светом. И, когда свет от факела коснулся его ног, Калион понял, что пропал.

Мерзкий оскал, ещё более мерзкий в нечётком свете прыгающего огня, играл на лице преследователя. Калион вскочил и попытался оттолкнуть разбойника, но тот был готов к этому, и удар кулака, держащего меч, свалил Калиона с ног.

-Дай-ка мне то, что ты не выпускаешь из рук, гадёныш, и, может быть, тогда твоя никчёмная жизнь останется при тебе,- прогнусавил тип в мохнатых одеждах, наклоняясь и приставляя меч к горлу Калиона.

Калион ощутил, как острое, тёплое лезвие впивается в плоть, но страха не испытал. Он обещал отцу Дилету сберечь священную книгу и, пока жив, он будет бороться.

-Меня вам не запугать! Ещё увидим…

Калион не успел договорить. Он услышал глухой звук. Кулаки преследователя разжались, выпустив меч и факел, глаза закатились, и он рухнул у ног Калиона.

-Никакая лохматая шапка не спасёт от удара хорошего кузнечного молота,- услышал Калион задорный голос.

-Леми, ох…- вздохнул Калион.- Ты вовремя.

-Кали, друг, ты цел?

-Не знаю пока.

-Этот лохматый видел, как ты спрятался за камнем. А я видел, как он гонится за тобой.

-Он мёртв?

-Я не знаю,- Лемиот поднял факел и осветил лицо разбойника.

-Кажется, не дышит.

-Надо будет выбросить его в море. Что это у тебя в руках?

-«Жизнеописание».

-Да, я видел, и церковь горела. А отец Дилет?

-Убит, Леми. Они распороли ему живот. И украли осколок.

-Вот беда.

-Я не успел спрятать осколок. Книгу успел, осколок – нет.

-Что же теперь будет? Значит, правду говорил преподобный, что наступают тёмные времена? Ему, кажется, никто не верил.- Лемиот опять осветил лицо грабителя.- И вот они, предвестники. Где это видано, чтобы горные бандиты бросили свои горы да забрались в такую даль?! Где эти Верегены, а где мы! Кали, ты знаешь, где Верегены?

-За нашей грядой, а там ещё за грядой. В общем, далеко. Не знаю точно.

-Эти разбойники, конечно, гнусные типы, но ты слышал когда-нибудь из рассказов о них, что бы они убивали? Грабить – грабили. Но лишать жизни!.. Похоже, и вправду наступают тёмные времена. Даже не знаю, что ещё и думать.

-Будто злая сила направляет их,- Кали пнул разбойника ногой.- Может, выжившие колдуны, укрывшиеся на севере, направляют их.

-Песок тебе на язык, Кали,- испуганно проговорил Лемиот.- Додумался ж до такого: колдуны! Это ж самые отвратительные твари на свете!

-То-то и оно, Леми. Всё может быть.

-Чем же мы им, по-твоему, не угодили?

-Для тёмных сил все, кто почитает Дивессу,– враги.

Лемиот положил малый кузнечный молот и сел рядом с Калионом. Напуганный его словами он молчал. Молчал и Калион. Так они и сидели, поглядывая на мёртвого прислужника тёмных сил. Наконец, Лемиот спросил:

-Что ты теперь будешь делать, Кали?

Калион пожал плечами:

-Не знаю,- признался он.- Отец Дилет теперь в мире света, а больше у меня ведь никого нет.

-Да брось ты, Кали. Все в городе тебя любят. Один ты не останешься.

-Если только после этого нападения кто-нибудь останется в живых.

-Да,- мрачно согласился Лемиот, но тут же оправился.- Да нет, наверняка кто-то спрятался, как и мы. А потом город заново отстроится. Не в первый же раз пожар. Пришлют нового священника. А лучшего ему помощника, кроме как тебя, не найти – это точно. И все в Берде знают об этом.

-Как же, лучшего помощника! Спросят: кто не смог сберечь осколок? Я, Леми, я не смог этого сделать.

-Кали, дружище, по-моему, никто бы не смог… в такой ситуации…

-Леми, не успокаивай меня, прошу.

Лемиот не стал: он сочувственно посмотрел на друга, хотел было возразить, но не стал.

-Я знаю, что я должен сделать, Леми,- убеждённо сказал Калион,- я должен найти и вернуть осколок.

-Ты с ума сошёл,- опешил Лемиот.- Где ты его будешь искать?

-Если осколок кристалла, как говорил отец Дилет, попадёт в злые руки, не миновать страшной беды. И не такой, какая произошла сегодня с нашим городом…

-Вот именно! Об этом я и толкую! Если, как ты утверждаешь, эти лохматые – приспешники колдунов, то что ты? Сунешься в их логово? Да ты и до гор наших не доберёшься! Они же колдуны! Они всё тут же узнают. Нашлют на тебя болезнь или проклятие какое, и всё: ты или умрёшь, или мучиться будешь до скончания веков!

Оба замолчали. Поднялся ветер, сильный ветер: его языки настойчиво рвались в пещеру. Вскоре пошёл дождь: было слышно, как капли бьют по камню, стоящему у входа в пещеру.

-Мы даже здесь-то никому помочь не можем, ведь как справишься с такой ордой,- нарушил Леми долгое молчание.- А ты бывал когда-нибудь за грядой?

Кали помотал головой.

-То-то. Говорят, там водятся жуткие твари, какие и в «Жизнеописании» не описаны. Погоди,- Леми поднялся,- пойду, погляжу, что там.

Леми пошёл к выходу, а когда вернулся, то снова пристроился рядом с Кали и сказал:

-Ливень. Чуть поутихнет – можно выбираться: вряд ли эти лохматые готовы к такому дождю с их-то одеждами. Небось, в лесу попрятались. И не вернутся больше, уйдут: наверное, уж всё разграбили.

Ливень не переставал ещё долгое время. Леми ходил, смотрел и докладывал об этом другу, сидящему понурым и опустошённым. Наконец, после очередного похода к камню, Леми сообщил, что, пожалуй, можно выбираться.

-Давай сначала этого выбросим,- Леми нагнулся, чтобы взяться за ноги мёртвого разбойника.

-Леми, ты когда-нибудь убивал людей?

-Нет…- вопрос Кали застал Лемиота врасплох.

-Но ведь сейчас ты убил.- В слабом свете факела глаза Калиона заиграли странным блеском.- Что ты чувствуешь?

-Я же тебя спасал…

-Каково это, Леми?

-Не знаю,- Лемиот всё ещё был растерян.- Я хотел оглушить его, а вышло вот так…

-Я почему спрашиваю. Ведь, если я пойду искать осколок, на моём пути может встретиться куча опасностей, и мне волей-неволей, наверное, придётся убивать, и людей убивать.

-Выбрось из головы эти глупости! Никуда ты не пойдёшь.

-Я лишь хочу знать, Леми. Каково это – убить человека?

-Ну, хорошо. Ты что, рыбу никогда не убивал?

-Но он же не рыба, Леми!

-А по мне, этот бандит – такая же рыба. Ну, всё, хватит разговоров, берись.

Леми развернулся, присел и взялся за ноги разбойника, Кали приподнял того, взявшись за плечи. Они вышли из пещеры и под моросящим дождём по берегу моря, прижимаясь к стене обрыва, потащили мертвеца к пристани. Разбойники побывали и здесь. Что разбойники не унесли с собой, то спалили. Склады, сгоревшие дотла, обрушились, дождь потушил огонь, недавно бушевавший здесь, бочки, в которых находилась рыба, превратились в прах, рыба обуглилась. Полуобгоревшие рыбацкие лодки полузатонули. Кали и Леми зашли на такие же, как и лодки, полуобгоревшие мостки. Аккуратно ступая, они дотащили мертвеца до конца мостка и, раскачав, бросили его в воду. Шапка слетела с мертвеца, обнажив проломленный череп. Мертвец медленно пошёл ко дну, оставив небольшое пятно крови на поверхности воды.

-Дело сделано,- Леми отряхнул руки.- Надо вернуться в пещеру, забрать мой молот. А ты возьмёшь меч разбойника. И идти в город на разведку.

Они так и поступили. Лемиот оказался прав: разбойники покинули город. Они шли по улицам разрушенного огнём города: ни один дом, ни другое какое строение не уцелели от огня. Дым клубился на улицах, отвратительно пахло гарью. Повсюду лежали умершие от ран или от огня люди. Разбойники не жалели никого: ни детей, ни женщин, ни стариков,- вырезали или жгли.

-Нет больше Берде,- сказал Кали, оглядываясь по сторонам,- и не будет.- Он видел, как зарезали отца Дилета, он представлял себе, как разбойники врывались в дома, грабили и убивали незащищённых людей, и слёзы проступили у него на глазах.- Никого не осталось, Леми. Смотри, они убили всех.

Кали утирал слёзы, пытаясь остановить их, но они не останавливались. Он вспомнил, каким прекрасным был его город. Весёлый рыбацкий город Берде, где царила радость. И печальный город Берде, если с кем-то из его жителей случалась беда. Когда его отец, выйдя в море на лодке, попал во внезапно налетевший шторм и не вернулся, а мать умерла, потому что не смогла справиться с горем, несчастье переживалось всем городом. Отец Дилет с одобрения горожан взял его на воспитание и стал ему вторым отцом. Тогда ему было всего шесть солнц от роду.

-Подожди,- Леми остановился и остановил Кали, перекрыв тому грудь рукой.

Кали чувствовал, как дрожит рука друга. Он знал, в чём дело. Неподалёку от этого места стоял дом Лемиота и кузница его отца. Леми будто прислушивался.

-Что ты хочешь услышать, Леми? Идём, посмотрим.

Кали испугался своей внезапной жестокости: он знал, что, скорее всего, откроется их глазам. Он не мог понять, как такое вырвалось у него.

-Всё правильно, Кали, всё правильно,- неожиданно для Калиона сказал Леми.- Я должен быть таким же сильным, как и ты десять солнц назад. Пошли, друг.

Как и прочие строения Берде, дом Лемиота и кузница лежали в руинах. Леми подошёл к вышибленной двери и, ступив внутрь развалин, тут же упал на колени и зарыдал. И Кали заглянул внутрь: среди обрушившихся обгоревших брёвен лежали на полу два обуглившихся маленьких тельца – младшие сёстры-близняшки Лемиота – и чуть дальше – тело матери, изуродованное огнём, с протянутыми к детям руками.

Кали отступил прочь, чтобы без всякой надежды заглянуть в кузницу. И он увидел изрезанное мечами и обгоревшее тело отца Лемиота. Кузнец, судя по разбросанным инструментам и валявшемуся возле него тяжёлому молоту, дал разбойникам отпор, но и силач, каким был отец Леми, не всесилен.

-Я взял у отца этот молот без спросу. И другие брал. Чтобы построить дом на дереве. О котором мы мечтали,- услышал Кали голос Лемиота за спиной.- Когда увидел огонь и из города донеслись крики, прибежал из леса и… и испугался. Лохматых было так много, и они были такими свирепыми… Я испугался, Кали. Никогда себе этого не прощу.

-Леми, я тоже испугался.

-Я думал только о себе. Никогда себе не прощу. Я отомщу. За сестрёнок, за мать, за отца. За всех, за весь город. Я с тобой, Кали. Я пойду с тобой.

Калион повернулся к другу:

-Леми, месть не лучший попутчик. Это слова Великого Альвина, которые всегда повторял нам отец Дилет. Помнишь?

-Не знаю, что и сказать…- взгляд Леми был грозен.- Во всяком случае, я могу пойти с тобой, чтобы в память о своей семье попытаться отыскать осколок и чтобы такая беда больше не свалилась ни на кого.

-Вот так вот лучше, Леми. Так лучше.

-Когда выходим?- глаза Лемиота горели нетерпением.

-Сначала надо похоронить всех. Потом поискать еды, на первое время.

-На складах на пристани надо посмотреть. Может, хоть одна бочка с солёной рыбой уцелела.

-Надо найти лопаты и…- Кали хотел сказать: телегу. Едкий дым, туманом стелющийся в мёртвом городе, запах гари, щиплющий ноздри,– сгоревший Берде заставил сбиться его на этом слове, и он произнёс:- и на чём перетащить.

В первый день зимнего месяца андана 1717 солнца от Благословления Дивессы, когда все верующие в Мудрого Бога Дивессу отмечали великий праздник, чествуя своего бога, готовили пиршества и наряжались в лучшие одежды, чтобы идти на праздничную литургию и на народное шествие, Кали и Леми хоронили останки, хоронили погибших жителей маленького, в тридцать домов, городка Берде, теперь очередного мёртвого города на карте земли Гелиан.

«Мы вернём осколок кристалла, чтобы счастье и справедливость вновь восторжествовали в мире»,- поклялись в тот день над могилами усопших Кали и Леми.

 

2

Они переночевали в пещере. Спали плохо. Им снился горящий город, снились жители, мечущиеся в панике, которые умирали от разящего меча или падали замертво, объятые огнём. Они просыпались в страхе: их мир рухнул безвозвратно. И боль пронзала их души: таких утрат они не знали никогда. Они плакали. Но усталость брала своё, и сон вновь завладевал ими. И всё начиналось сначала: им снились пожар и смерть.

Утром, запасшись не совсем обгорелой солёной рыбой, которой, по их подсчётам, хватило бы дня на три, они тронулись в путь. В Берде и из Берде вела всего одна дорога: через горную гряду – она подковой опоясывала омываемый морем, небольшой равнинный полуостров, на котором и стоял Берде.

Кали и Леми остановились на выходе из Берде и обернулись, чтобы проститься с бренным городом, который чернел прогоревшими брёвнами и всё ещё дымился. Слёзы стояли в их глазах.

-Пора, Леми, пойдём,- позвал друга Калион.- Стемнеет рано, а до темноты надо миновать лес.

-Как думаешь, Кали, разбойники в лесу или уже ушли?- Леми утирал слёзы.

Калион потянул друга за рукав, и они зашагали по дороге.

-Думаю, ушли. Они же горные разбойники. В горах им привычней.

-А если они ещё в лесу и если мы их нагоним или уже в горах нагоним, как вдвоём отберём осколок?- Лемиот наморщился.

-Леми! Разумеется, мы не справимся вдвоём.

-Тогда что же делать?

-Нам надо найти рыцарей ордена Звезды, Леми.

-Кто же нас к ним подпустит,- в голосе Лемиота прозвучали благоговение и разочарование.

-Когда узнают, что стряслось, подпустят.

-Ладно…- Леми стало не по себе, оттого что Кали назвал рыцарей ордена: столько легенд ходило об этих отважных воинах; избранные, испокон веков они были стражами веры. Чтобы не бередить сомнениями душу относительно уверенности Кали в том, что их, простолюдинов, выслушают рыцари, Лемиот решил пока больше не трогать эту тему. Он поправил прикреплённую к поясу сумку и сказал:- Хорошо, если разбойники ещё в лесу, мы их обойдём. Но что если они засели на перевале? Кали, тогда как?

-Не знаю, ещё не придумал.

-Ждать, когда они уйдут. А когда? Если вообще уйдут… Еды у нас мало, воды – фляга у меня, фляга у тебя.

-Вода в горах есть.

Леми посмотрел на гряду: некоторые пики были покрыты снегом.

-И холодно там ждать.

-Будем ждать у подножия,- ответил на это Калион.- Подниматься и проверять, ушли или нет. А в лесу кроликов, наверное, полно. С голоду не пропадём.

Леми хотел что-то возразить, но Кали не дал сказать ему:

-Всё, тихо, лес, теперь держи уши востро и смотри по сторонам.

Они вошли в берденский лес. Деревья здесь были стары и потому высоки, и солнечные лучи весной, летом и осенью лишь изредка достигали земли, пробиваясь сквозь густую листву. Но и сейчас, зимой, когда листва пожелтела и опала почти вся, света здесь было мало: тёмные, промозглые тучи застилали всё обозримое небо.

Дорога здесь была узкой – в ширину её могла поместиться только одна повозка – ни обогнать одной другую, ни разъехаться встречным не было возможно; караваны в Берде ходили не часто, поэтому в широкой дороге нужды не было – дорога была узкой и тянулась она извилисто.

-Дорогой не пойдём, будем для разбойников как на ладони,- заявил Леми и двинулся наискосок. Листва громко зашуршала под его ногами.

-Придётся по дороге, Леми. Листьев на ней меньше, да и втоптаны они да дождями прибиты.

Лемиот с неудовольствием поглядел на разбитую ливнем дорогу: почва здесь была более податливой, нежели на побережье, поэтому после дождя дорога, тянущаяся через лес, взъерошилась слоем грязи.

-Да уж, на ней точно не пошуршишь,- пробурчал Леми, возвращаясь на дорогу.

В молчании, озираясь по сторонам и прислушиваясь, Калион и Лемиот продолжили путь. Так они прошли с полдороги до гряды; здесь лес встал на холмы. Обозревать окрестности стало труднее, и они пошли медленнее. На подъёмах дорога стала суше, но каждый раз, добираясь почти до вершины холма, они останавливались, садились на корточки и осматривались, впадины же блестели лужами, и им приходилось огибать их, забирая в лес, где шуршанием их могла выдать листва, тогда они шли сторожась,– высоко поднимая ноги и аккуратно погружая их в листву, чтобы не создавать шум.

Они прошли какое-то время, когда услышали голоса, или им почудилось, что услышали. Не сговариваясь, они свернули с дороги и, помня о предательской листве, задирая ноги, бросились за холмик, на котором росло огромное дерево, прочь от голосов, и притаились за ним.

-Может, это зверьё какое или ветер среди холмов и деревьев так шутит,- шёпотом спросил Леми.

-Тсс,- Кали прикрыл Лемиоту рот ладонью и, замерев, сосредоточился – превратился в слух.

Однако, как он ни прислушивался, голосов больше не доносилось.

-Ерунда, Кали,- отдёрнул руку друга Лемиот,- ветер или живность,- он поднялся, чтобы оглядеться и окончательно успокоить Калиона, но тут попятился, спотыкнулся и рухнул на землю.

Ужас, который запечатлелся в глазах Леми, заставил Кали окаменеть.

-Лаэд фотала, пеол,- скорее, ощутил, нежели услышал, Кали над собой голос.

И тут же перед ним вырисовался какой-то образ. От страха Кали, казалось, потерял зрение, он даже боялся протереть глаза. Лемиот в это время на четвереньках быстро подполз к другу и, дрожа всем телом, прижался к нему. Кали зажмурился.

А когда открыл глаза, образ превратился в человека, вернее, в человекоподобное существо – с тёмно-синей кожей и тонкими чертами лица, смоляного цвета длинными волосами и в чёрной обтягивающей одежде. Дрожь Леми передалась Кали. А тут, вдобавок, из-за холма появились ещё два таких же существа. Все они держали в руках короткие луки.

-Демоны ночи,- вырвалось у Кали хрипло: от страха у него пересохло в горле.- Лица и помыслы их черны. Они выслеживают людей и убивают их из своих луков стрелами хеллион, чтобы забрать человеческие души в мир вечного холода и мрака, где эти демоны прислуживают Гримене. Там души людей становятся рабами сил зла, и нет спасения этим душам,- выпалил в довесок Кали строки из «Жизнеописания», не дословно, а  как запомнил их из проповедей отца Дилета, и этим напугал Леми ещё больше. Тот прижался к Кали крепче и задрожал пуще прежнего. Лучники же переглянулись.

-Скажите, юноши,- спросил один из лучников на человеческом после того, как перебросился со своими спутниками парой фраз на непонятном для Кали и Леми языке,- не ваша ли это деревня горела прошлым днём?

Кали и Леми оторопело смотрели на демонов, не в силах ни пошевелиться, ни что-либо вымолвить; оттого что темнолицый заговорил на их языке, дрожь в них унялась: они оцепенели.

-Было ли это нападение или пожар случился по стечению обстоятельств?- продолжал спрашивать лучник.- Хотя, можете не отвечать. Думаю, по крайней мере, один верегенский налётчик мёртв,- он посмотрел на меч, который Кали сжимал в руке.- А не было ли среди бандитов человека в белом балахоне с капюшоном, закрывающем голову и лицо?

Не дождавшись ответа, лучник переговорил со своими товарищами, они посмеялись и собрались уходить.

-Что ж, прощайте, юные воины,- бросил напоследок лучник, улыбка была на его лице.- Удачи вам. Аил бетан.

Так же неслышно, как приблизились, темнолицые лучники удалились, а Кали и Леми ещё долго оставались сидеть недвижно, поражённые и испуганные.

Наконец, Леми зашевелился, он отодвинулся от друга, попытался встать, но ноги отказались держать его.

-Уф,- Леми рукавом вытер пот со лба, который проступил после того, как лучники скрылись из виду.- Почему демоны не убили нас и не забрали наши души, Кали?

Кали молчал. Он уже смирился с тем, что душа его будет навечно заперта в темнице мрака и холода, и никак не мог поверить тому, что участь эта миновала его.

-А, может, это были вовсе не демоны? Что скажешь, Кали?

-А кто же ещё,- Калион не понимал, почему охотники за душами отказались похищать их души.- В «Жизнеописании» они описаны такими, какими мы их сейчас видели.

Лемиот вдруг понурился:

-И это ведь только первое испытание на нашем пути, не считая набега разбойников, а сколько их ждёт нас впереди. Мы с тобой такие трусы, Кали! Куда нам… вернуть осколок! Вместо того, что бы вступить в бой, мы сидели тут, дрожа от страха. Даже рыба пробует соскочить с крючка!

-Да, Леми. Наверное, мы не годимся для подвигов… Но осколок вернуть необходимо. Мы должны стать храбрыми. Должны. Поэтому надо подниматься и идти.

-Подниматься и идти,- передразнил Лемиот и хохотнул нервно:- Меня ноги не держат. Уж не знаю, как тебя.

Кали, радуясь спасению, тоже хохотнул, но быстро сник:

-Я до сих пор пошевелиться не могу.

-Послушай, давай посмотрим на это с другой стороны,- серьёзно сказал Леми.- Ты говоришь, что это были демоны ночи, ловцы душ. Так, если они не убили нас и не украли наши души, не значит ли это, что мы победили их?

-Или что такие трусливые души не нужны даже в их царстве.

-Я о том и толкую, Кали!- оживился и заулыбался Лемиот.- Может, храбрыми и не нужно быть! То есть я хочу сказать, что когда-то надо быть храбрым, а когда-то – и нет.

Калион посмотрел на друга:

-Ты уже был храбрым, когда спас меня. А я…

-Я знаю, Кали, окажись ты на моём месте, ты бы не сплоховал. Я в этом уверен,- Лемиот положил руку на плечо друга и посмотрел ему в глаза.

Эта уверенность Леми придала Кали сил. Он ощутил приток крови в мышцах.

-Тогда – в путь,- сказал он.- Надо пройти лес, пока не стемнело.

-Точно.- Лемиот рывком встал:- Стою!

Они вернулись на дорогу и зашагали с прежней осторожностью. К наступлению сумерек, больше без приключений, они подошли к подножию гряды. Деревья на сотни шагов вверх цеплялись за склоны гор. Дорога тянулась полого, террасами уводя к перевалу. Снежные шапки одних пиков и ребристые, остроконечные камни других завораживали своей недоступностью.

-Смотри, Леми,- оторвал, наконец, Кали взгляд от вершин.- Следы. Здесь разбойники вышли из леса. Вон оттуда,- Калион выставил левую руку.- Ясно, они пошли на перевал.

-Значит, в лесу их нет.

-Надо найти место для ночлега. А завтра идти к перевалу на разведку. Может, они всё-таки ушли восвояси.

Они свернули с дороги и зашуршали по листве, углубляясь в лес.

-А ты уверен, что эти следы оставили разбойники, Кали? А, может, это…

-Демоны не оставляют следов.

-А если демоны вернутся?- Лемиот опасливо озирался по сторонам. Он отзывался на каждый шелест листвы под порывом ветра, каждый треск сухих сучьев – бросал настороженный взгляд в ту сторону, откуда донёсся звук.

В старые времена про этот лес ходили жуткие истории. Сохранившиеся клочки этих историй рассказывали и поныне. Старики рассказывали, что только смельчаки, которыми являлись основатели Берде, отважились перевалить гряду и, пройдя лес, кишащий порождениями злого духа Гримены, и выйдя к морю, построить город. Силы зла не оставили в покое поселенцев. Между поселенцами и слугами мрака разразилась война, которая длилась не одно столетие. В конце концов потомки основателей Берде с Дивессой в сердце и на устах одолели порождений тьмы, заставив вернуться их в мир вечной ночи. Но не все слуги Гримены покинули этот мир и этот лес. Некоторые затаились. И по сию пору они не упускали случая, чтобы навредить праведному народу, чтящему Дивессу.

Калион и Лемиот хорошо помнили эти, неоднократно слышанные ими, истории. Помнили всех чудищ, описанных стариками, которые прятались в глухой чаще леса. Больше чем на сто шагов в лес от Берде они никогда не уходили – в этих пределах злых духов уже давно не видели. Им было не по себе: они впервые так далеко забрались в лесную глушь, при этом уйдя так далеко от дома.

-Остановимся, Кали,- не выдержал Лемиот, он был очень напряжён.- Мы уже достаточно отошли.

-За тот холмик,- Кали обернулся, оценил расстояние.- Нам дорога, если на него взобраться и выглянуть, будет видна, а нас с дороги не будет видно.

До холма было ещё шагов тридцать, справа от них темнела чаща леса, слева над ними нависала стена гряды. Они нашли, что за холмом устроиться будет удобно.

-Жаль только,- сказал Леми,- что костёр развести нельзя. Было бы теплее.

-Да, ночью огонь будет виден из далёкого далека,- согласился Кали.- Придётся обойтись листьями. Давай-ка сразу нагребём, пока светло.

Они разошлись в разные стороны и принялись нагребать листву. Калион, сгребая листву, отбрасывал сухие ветки, попадавшиеся постоянно. Одной ветке, не больше локтя в размере, прежде чем отбросить, он подивился: на ней, похожей на нарисованного одними линиями человечка, на одном из концов пробились два малюсеньких зелёных листочка, будто человечку пририсовали такие вот оригинальные волосы.

-Гляди, Леми,- позвал Калион, вытягивая руку с веткой и улыбаясь,- как забавно.

Лемиот разогнулся, посмотрел и сказал серьёзно, когда Кали отшвырнул ветку:

-Жуткий этот лес. Если в нём ветки, к тому же оторванные, распускаются листьями зимой. Нечисто это.

-Да брось ты, Леми. Просто ветка сломалась – ветер ли сильный или дерево сухое упало – и, пока ещё живая оставалась, листочки дала, а опавшая листва теплом их своим сохранила. Я не раз такие находил. Только эта на человечка похожа, такая смешная.

-Прости, Кали, но мне почему-то сейчас не до смеха.

-Ну разве ты слышал о таких монстрах?! Сейчас эта ветка вырастет и превратится у нас на глазах в огромное чудище и растопчет нас,- Калион, заулыбавшись, хихикнул с издёвкой.

-Бесстрашным сделался, да?- огрызнулся Лемиот.

-Мы рядом с дорогой, Леми. И ни один человек из приходивших к нам караванов давно не рассказывал о чём-то необычном…

-Но демоны ночи на нас напали!- перебил друга Лемиот.- И это случилось у самой дороги! Забыл уже.

-Нет, не забыл,- улыбка сошла с лица Калиона, он побледнел.

-Или запамятовал, как отец Дилет предупреждал, что времена жуткие наступают… Давай постели устраивать, чтобы зарыться и никто нас не заметил.

-Так от духов зла не спрячешься,- вздохнул Кали.- Они сквозь землю видят и нюхом чуют.

-Что же нам делать?- растеряно спросил Леми.

-Помолиться перед сном и надеяться на защиту Дивессы.

Они продолжили сгребать листья и, когда листвы оказалось достаточно, устроили себе берлоги.

-Вот так,- подытожил Кали.- Вот так зароемся, и будет не так зябко. Давай посмотрим, что там, на дороге, пока не совсем стемнело.

Они забрались на вершину холма и, улёгшись там, вгляделись вдаль, но дорога уже не просматривалась.

-Ладно,- сказал Кали.- Тогда перекусим, помолимся и спать. Встать надо пораньше. Кто знает, что нас ждёт на пути к перевалу.

Лемиот согласился с другом, но с небольшой оговоркой, что утро ещё должно для них наступить,- добавил он хмуро.

Они съели рыбы, попили воды, и, сев бок о бок, Калион принялся читать молитву.

Мудрый и Справедливый Дивесса, тебя одного чтим мы, к тебе одному обращены наши сердца. Пусть вечно сияет твоя звезда на нашем небосводе. Ты опора наша во всех делах и начинаниях наших. Да славится имя твоё в веках.

Молим тебя, Всемогущий Дивесса, обрати взор на детей своих. Дай нам защиту. Защити нас от порождений тьмы. Обереги от прислужников Гримены. Не дай совершиться недоброму. Молим тебя об этом, Великий Дивесса. И да сбудутся все начертания твои.

Калион достал из-под рубашки висящий на шнурке маленький металлический амулет в виде четырёхконечной звезды и поцеловал его. Лемиот тоже полез под рубашку, достал свой амулет и тоже поцеловал его.

-Теперь спать,- сказал Кали, бережно вернув амулет на грудь.

Ни словом больше не обмолвившись, они закутались в лесные одеяла. Под слоями листвы было тепло и уютно. Калион закрыл глаза и постарался заснуть. Но сон не шёл: пережитое за последние два дня будоражило разум, возвращая и возвращая к событиям. Ему вспоминался огонь, охвативший весь город, крики, стоны и плач, доносящиеся со всех сторон, когда он бежал к храму, вспоминалось, как отец Дилет просил его спасти осколок кристалла и как он побоялся это сделать, завидев мародёров, и, спрятавшись, видел, как убивали его наставника; вспоминался отец Дилет, лежащий в предсмертной муке на полу храма, вспоминался побег и как Леми спас его от неминуемой гибели, и демоны ночи вспоминались ему, и как он чуть не умер от ужаса, когда те стояли перед ним.

-Кали. Кали,- послышался шёпот.- Ты спишь?

-Нет,- так же шёпотом ответил Калион.

-Не спится что-то,- чуть громче проговорил Леми.- Может, расскажешь что-нибудь. Историю какую-нибудь. Ну, чтобы засыпаться хотелось и засыпалось приятно.

Отец Дилет частенько рассказывал Калиону всевозможные легенды из «Жизнеописания Великого Альвина», которые в проповедях редко использовались, а Калион, в свою очередь, пересказывал их друзьям.

-Длинную рассказывать не буду,- предупредил Кали.- Завтра вставать чуть свет.

-Хорошо, Кали, любую. Мне нравится, когда ты рассказываешь.

-Ладно. Слушай,- Кали призадумался, какую из легенд рассказать, да покороче. Но коротких, каких отец Дилет не использовал в проповедях, не было, поэтому он решил рассказать ту, какую наставник его в проповедях частенько употреблял.- Так вот,- начал он.

Когда мудрый бог Дивесса предсказал, что родится звезда, которая даст власть её обладателю править миром и не чтить Его, бога справедливости, то Он выбрал себе в помощь одного из людей, который чтил Его имя. Этим человеком был кузнец Альвин. Только могучий молот, выкованный из трёх редких металлов, мог разбить звезду горя.

И повелел бог Дивесса избраннику своему Альвину идти по всем землям и искать редкие руды, из которых выплавятся металлы, из которых выкуется могучий молот. И, простившись с домом, кузнец отправился в путь.

Но узнал об этом злой дух Гримена, извечный противник Дивессы, который немало потрудился, чтобы звезда отчаяния появилась в нашем мире, и стал чинить Альвину козни на его пути, дабы кузнец не отыскал нужных руд. Были созваны все прислужники зла. И колдуны из своих башен, и гоблины из вонючих, дымящихся низин, и эльфы из лесов, и гномы из тёмных пещер, и клойны из болот, и саифы из полей, и хизиты из песков, и всякое гадкое зверьё во множестве.

Когда Альвин шёл полем, саифы одурманивали его дурман-травой, чтобы заснул кузнец сном вечным. Когда шёл он лесом, эльфы разили его стрелами, чтобы изранить его до смерти. Когда пробирался Альвин по горам, гномы устраивали камнепады, чтобы замуровать его бессрочно. А, когда на небе зажигались звёзды, демоны ночи преследовали его, чтобы украсть его душу.

Но Альвин находился под покровительством Всемогущего Дивессы. Всевидящий Дивесса не оставлял любящего Его – оберегал кузнеца и отражал все козни, казнимые приспешниками зла. И были колдуны заперты в своих башнях. И были клойны запутаны в болотной траве. И были хизиты зарыты в пески.

И обошёл Альвин все веси Гелиана. И раздобыл три редкие руды. И выплавил из них металлы. И выковал могучий молот, способный расколоть звезду уныния.

Пришло время отыскать звезду, которую спрятал сам Гримена и которую даже Всеведающий Дивесса не мог увидеть, потому что сокрыта она была надёжно под злыми чарами, чистому и светлому духу неподвластными.

С Дивессой в сердце снова отправился Альвин в путь, взяв с собой могучий молот, способный разбить звезду печали. И опять приспешники зла стали чинить препятствия кузнецу. Но молот, который смастерил кузнец, обладал чудодейственной силой. Враги тут же разлетались, чуть Альвин взмахивал молотом. Потому что могучий молот тот был благословлён самим Дивессой. Сила любви, которая противна духам тьмы, заключалась в том молоте.

Альвин не знал преград. И тогда, когда поиски кузнеца увенчались успехом, когда он отыскал звезду, на бой с ним вышел сам Гримена. Дух зла пустил в ход всё своё оружие. Он хитрил и искушал, пытался околдовать, затуманить разум. Но воля Альвина была непоколебима и он не поддался никаким чарам. С Дивессой на устах он отразил все происки Гримены и победил злого духа.

И, когда это случилось, оковы тёмных чар пали со звезды раздора и она явилась перед Альвином. И тогда кузнец взмахнул могучим молотом, благословлённым Дивессой, и расколол кристалл на мелкие куски.

После этого Дивесса разнёс эти мелкие куски по всем краям Гелиана и раздал их служителям справедливой веры, чтобы помнили люди, приходя в храмы и глядя на осколки кристалла, что нет другого бога, кроме Дивессы. И повелел Он, чтобы берегли в храмах эти осколки, дабы звезда страданий не смогла соединиться и восстать на меркнущем небосклоне. И ещё повелел, чтобы чтили люди Альвина как величайшего из всех героев и чтобы вместе с заветами Бога своего записали все деяния Великого героя, неотступно следовавшего всем божьим заповедям, и, дабы увековечена была память об Альвине, назвать сию книгу в его честь.

-Ну, как тебе, Леми?- окончив рассказ, спросил Кали.

Лемиот не отозвался.

-Конечно, ты, наверное, слышал эту легенду ни один раз…

Лемиот молчал.

-Леми.

Под рассказ Калиона Лемиот заснул. Кали закрыл глаза и представил себе Великого Альвина – могучего человека с огромным молотом в руке, представил, как герой продвигается среди огня и расшвыривает горных разбойников и те в панике разбегаются прочь. Пламя, пожирающее город, накидывалось на Альвина, но герой взмахивал молотом и огонь тут же отступал. А он, Кали, шёл рядом с молотоносцем, держа в руках осколок кристалла и книгу. Разбойники, завидев их, метались в разные стороны, не смея приблизиться, они бросались в них своими мечами и удирали. Кали видел, как один меч остриём несётся в него. Болезненно кольнуло шею. Кали проснулся.

Кали проснулся. Было светло. Он лежал на спине, листья были разворошены, а увиденное им заставило бы его оцепенеть от страха, если бы он мог оцепенеть. Но оцепенеть он не мог, потому что не чувствовал своего тела. Он не мог и слегка пошевелиться. И глаза его, готовые вылезти из орбит, так и остались полуоткрыты и недвижимы и смотрели на то, что предстало перед ним.

На его животе стоял тот самый коричневый сучок с двумя малюсенькими зелёными листочками, который он, забавляясь, вчера показывал Лемиоту, и визгливо верещал.

-Да, хорошо спалось!- голос исходил из корешочка в верхней части сучка, где бы раньше находилась тонюсенькая веточка, которую оторвали.- Вот так спишь себе, спишь, да! Приходят, разоряют твоё жилище, и не простите и ничего!- два зелёных листочка выдвинулись на стебельках и уставились на Кали.

Сучок, так похожий на нарисованного только линиями человечка, как отметил вчера Кали, сделал несколько шагов вперёд и встал Калиону на грудь. Прав был Леми, пронеслось в голове у Калиона, не чисто здесь. Какой же колдовской силой надо обладать, чтобы заставить ветки ходить и говорить. Кали увидел, что устойчивости сучку, придавала кора: ступнями служила удлинённая кора, шедшая с передней части «ног». И пальцами сучку служила кора, но уже не только удлинённая, но и раздвоенная. И «руки» и «ноги»  его сгибались, как сгибаются у человека руки и ноги в локтях и коленях. Между «пальцев» существа, в одной его «руке» Кали заметил недлинную, не больше трёх человеческих ногтей, очищенную, округлую, диаметром в четверть человеческого ногтя, деревянную палочку, похоже, полую.

-Да, значит, я смешной?!- продолжал верещать сучок.

Кали хотел посмотреть, что с Леми, но глаза не слушались его.

-Смешной, да! Вот теперь лежите здесь и смейтесь. Ха-ха-ха. Не можете! Да, будете знать, как смеяться над Гомом.

Существо протянуло свою руку-ветку и, выдернув что-то из шеи Калиона, продемонстрировало ему это, поднеся к его глазам:

-Шип куста лавес, да, острый-острый, смоченный соками деревьев. Да, соки деревьев дают как жизнь, так и кормят смертью. Смейтесь теперь, смейтесь над Гомом. Ха-ха. Я, веточ Гом, приговариваю вас…

Калиону подумалось, что он сейчас обезумит, потому что на него взобрался ещё один, точно такой же, сучок.

-Гом, может, они не хотели,- провизжал второй сучок.

-Да, хотели. Все стараются обидеть Гома. Все стараются обидеть веточей. Да, довольно! Мы выходим на тропу войны.

-И с кем же мы будем воевать, Гом?

-Со всеми, да!

-Гом, мы слишком малы, и осталось нас мало, по крайней мере, в этом лесу.

-Мы найдём наших братьев в других лесах и объявим войну!- истошно проверещал Гом.

-Не слоись, Гом, давай дождёмся, когда они смогут говорить и спросим их, может, они не хотели причинить нам вреда.

-Пойду, приготовлю смертоносное зелье. Это будет нашей первой победой в войне.

-Гом, прошу тебя,- умоляюще провизжал второй сучок.

-Хорошо. Спросим у них, перед их смертью, почему они обидели меня. А потом я плюну в них, да,- Гом потряс своей трубочкой и спрыгнул с Калиона. Второй сучок спрыгнул следом.

Кали хоть был испуган, но волновался не только за себя, за Леми – тоже. Однако он не мог ни бросить взгляд, ни окликнуть. Занемевший язык будто скрутило, он не мог вымолвить ни слова и, как Кали ни старался, дёрнуть ногой, рукой, пошевелить пальцами, скосить глаза – ничего не выходило.

Прошло немного времени, и на груди Кали снова очутился сучок. Но какой из двоих? В «руке» он держал шип.

-Меня зовут Зок, я – веточ, да,- отрекомендовался сучок Калиону.- Сейчас вам придётся пережить укол. Чтобы парализация побыстрее прошла, да. И тогда вы с вашим другом ответите нам на вопросы.

Последнее заявление сучка успокоило Кали: значит, Леми жив, только так же, как он, обездвижен.

Зок наклонился к шее Калиона и всадил шип в шею. Укола Кали не почувствовал. Но вскоре Кали ощутил, как тепло разливается по его телу, защипало кончики пальцев, язык размяк, и ему удалось сглотнуть слюну. Кали дёрнул ногой.

-Поосторожней, пожалуйста, да,- провизжал веточ и спрыгнул с Калиона.

Кали, наконец, смог полностью раскрыть глаза, он с трудом повернул голову: Леми лежал на боку, спиной к нему.

-Леми,- позвал Кали, но обращение его прозвучало неразборчиво – так, будто он только учился говорить.

И тут на бок Леми вскочили ещё два веточа.

-Сейчас, сейчас,- завизжал один из них.- Скоро ваш друг тоже очнётся, да.

Сколько же таких существ в этом лесу, подумалось Кали.

Когда Лемиот и Калион смогли твёрдо опираться о землю, веточи попросили их сесть рядом и резких движений не делать.

-А то как плюну, да!- заверещал боевитый веточ.

-Гом из нас самый молодой, поэтому горячный, да,- пояснил другой веточ.

-Я тебе говорил, что если мы погонимся за осколком, как тут же злой дух почует это,- зашептал Леми.- И вот они, порождения Гримены.

-Кого, кого?!- завопил Гом.

-Не шелушись, Гом. Мы ведь хотели задать вопросы, да. И вот первый вопрос: кто вы и откуда?

Веточей было четверо, одного от другого не отличишь. То, что Кали вообразил на нарисованном линиями человечке как волосы, по всей видимости, были глазами существ. Задав первый вопрос, все четверо выставили листки максимально вперёд, как позволяли тоненькие стебельки, на которых те держались.

-Мы…я и…- начал сбивчиво Кали.

-Меня зовут Лемиот, а это мой друг, Калион,- твёрдо ответил Леми и прошептал Кали:- Умрём с честью.

-Мы из Берде,- в душе согласился Кали с другом.

-Из того места, где вчера полыхал большой огонь?- визгливо осведомился один из веточей.

-Да,- подтвердил Леми.

-Вы ушли из-за огня?

-Конечно, из-за огня, Гуп. Мы бы тоже ушли, поднимись такое пламя, да.

-И из-за этого тоже,- сказал Кали.

-«И из-за этого тоже»?! А из-за чего тогда ещё?! Говорите, а то плюну, да!

-Гом, не трещи. Сейчас они расскажут. Ведь расскажите?

-Расскажем,- Кали и Леми переглянулись, и Кали продолжал:- Разбойники сожгли город и убили всех жителей – нам негде и незачем было оставаться там – и ещё…- Кали помедлил, вспоминая свою трусость,- и ещё разбойники украли осколок кристалла…

-За ним мы и отправились, чтобы вернуть,- закончил Леми.

Неожиданно для Кали и Леми веточи запрыгали на месте и завизжали наперебой.

-Разбойники!..

-Кристалл!..

-Украли!..

Леми и Кали не могли понять – радуются существа или что-то ещё.

-Тихо, тихо, веточи,- принялся успокаивать их спустя некоторое время самый рассудительный, который представился Калиону как Зок.- Вот видите: они, как и мы, пострадали от разбойников. И они хотят вернуть осколок кристалла, да. А хотим ли мы, чтобы осколки вновь стали звездой?

Веточи опять завопили:

-Нет!

-Нет!

-С ним ещё хуже!

-Вот,- заявил Зок.- Остаётся задать последний вопрос. Хотели ли они причинить вред нам, как те, в мохнатых покрывалах?

-Мы не хотели…- выпалил Кали искренне.

-Мы даже не знали, что такие, как вы, бывают…- Леми с недоверием смотрел на деревяшки, которые могли говорить.

-А вам что мохнатые сделали?- спросил Кали.

-Сначала, когда они сошли с горы, они миновали лес, и мы успокоились. Но, когда возвращались, да…- Зок опустил листки.- В отличие от вас, они знали о нашем существовании, да. Великий Корень, их было слишком много, и они были очень быстры. Они рубили мечами и ломали ногами. Это все, кто остался в этом лесу,- Зок развёл «руки».

-Мы отыщем других веточей в других лесах и отомстим!- заверещал Гом, потрясая трубкой.

-Видите, братья,- вновь взял слово Зок, подняв листки и оглядев веточей.- Эти люди не хотели причинить нам вреда. Они сами пострадали от мохнатых, и они не хотят, чтобы из осколков собрали звезду. Так кто они?

-Друзья,- робко пропищал один из веточей.

-Именно. Конечно, друзья, да,- объявил Зок.- К тому же, нас слишком мало, чтобы оставаться в этом лесу, и одна из наших целей совпадает с целью этих людей. Посему предлагаю, идти вместе с ними, да.

-Пошли!

-Пошли!

-Да!- загалдели веточи.

-Если, разумеется, эти люди согласятся?- обратился к Кали и Леми Зок.

-Только порождений тьмы нам не хватало в попутчики,- наклонив голову, прошептал Леми в ухо Кали.

Кали колебался:

-Они тоже пострадали…- сказал он вполголоса.- И не хотят, чтобы собралась звезда…

-Мало ли что они наплели,- возражал Леми.- Всё это подвох, чтобы погубить нас.

-Они могли уже убить нас, но не убили,- заметил на это Кали.- К тому же, в легендах о них ничего не говорится, как о слугах зла.

-О них не говорится и как о слугах добра. В легендах о них вообще ничего не говорится. А раз так, то это подозрительно.

-Да, Леми, в этом ты прав. Что же делать?

-Вы сомневаетесь в наших способностях?- вмешался в разговор Зок, не совсем понимая, что люди обсуждают.- Мы очень тихи и незаметны, да, мы можем пробраться в узкие щели и при прочих обстоятельствах не быть узнанными. Соки, которыми смочены наши шипы, обладают различными действиями, да. Мы ловко лазаем и метко стреляем.

-И именно поэтому вас осталось так мало,- ухмыльнулся Лемиот.- От лохматых ни ваша ловкость, ни незаметность, ни меткость не спасли.

-Мы бы справились,- понурился Зок.- Но их наставлял и направлял один человек, который, видимо, знал, на что мы способны.

-Леми, помнишь, даже Дивесса был бессилен перед тёмными чарами, в которые была закутана звезда несчастья,- сказал Калион. Он оглядел веточей и сделал выбор:- Коли так… пойдёмте вместе.

-Да!

-Да!

-Да!- радостно завизжали веточи.

Лемиот посмотрел на друга.

-Кто они, мы скоро узнаем,- ответил на взгляд Леми Калион.- И если… То так тому и быть. А если… То вместе мы сильнее.

-Позвольте нам представиться. Я – Зок. А это мои братья: Гом, Гуп и Вим.

-Меня зовут Калион. Или просто – Кали. А он – Лемиот. Или – Леми.

-Научиться бы их различать,- окинул взглядом веточей Лемиот.

-Научимся, если путь не будет короток.

Калион поднялся с земли.

-Что ж,- сказал он,- надо проверить перевал.

-Зачем?- спросил Зок.

-Ушли ли разбойники.

-Вот это и будет вашим первым заданием,- сказал Леми веточам.

-Если что, я как плюну!- заголосил Гом.

-Вот ты как раз останешься здесь,- объявил Зок.- Пойдём я и Вим.

-И я пойду,- Леми встал.

-Зачем?- удивился Зок.- Мы малы, неприметны.

-Ничего. Я буду поодаль. Прикрывать вас,- Леми незаметно подмигнул Кали.

-Если разбойники остались на перевале, и вам, то есть нам,- поправился Зок,- их не обойти, обследуем тропу, да.

-Какую тропу?- Кали насторожился.

-Разбойники разделились, когда уходили из леса. Большая часть, с человеком, который знает веточей хорошо,- при этих словах Зок, кажется, погрустнел,- пошла по большой дороге. А малая их часть пошла к тропе.

-Дорога мёртвых,- содрогнулся Лемиот.

Кали и Леми обменялись перепуганными взглядами. Веточи заметили испуг людей, и Зок спросил:

-Что вас так смутило, да?

-Пора выходить на разведку,- отгоняя страх, проигнорировал вопрос веточа Кали.- Леми, идите. Зок, Вим. Остальные остаются.

-Если кто к нам приблизится, я в них плюну,- заверещал Гом.

-Гом, не распаляйся, сгоришь,- наставительно произнёс Зок.

Лемиот подошёл к Кали, сказал: «Будем надеяться, перевал пуст» и направился в сторону дороги. Зок и Вим вприпрыжку, бесшумно по листве побежали за ним.

 

3

Легенда о дороге мёртвых гласила, что на дороге обитают души умерших людей,- тех первопроходцев, которые не выдержали испытаний и продались силам зла. Ловцы душ – демоны ночи,– умертвив их, заставили их души сторожить не покорившихся тьме людей. И, если кто из людей по дороге той пойдёт, сторожевые души умерщвляют того. А душа человека остаётся на дороге и вместе с другими душами поджидает очередные жертвы.

Эта дорога, или, вернее, как точно сказал Зок, тропа, для людей была запечатана. Поэтому, когда Леми и веточи вернулись, Кали всё понял без слов, потому что Лемиот был бледнее мела.

-Человека, который хорошо нас знает, там нет, он ушёл, но оставил разбойников на перевале ждать,- сообщил Зок.- Это мы увидели, да. Обойти разбойников вам, то есть нам, нет никакой возможности: они везде, а кругом отвесные скалы. Надо проверить тропу, да.

Леми отвёл Кали в сторонку.

-Не знаю, как ты, а я дорогой мёртвых не пойду. Может, у этих палок души нет. Или, может, их души не годятся. И им всё нипочём. Но мою-то душу!.. Губить её и оставлять там на вечное прозябание я не хочу.

Леми сел и закрыл лицо руками. Кали подошёл к веточам.

-Что-то не так?- спросил Зок.

-В нашем городе существует легенда, что те первопроходцы, которые шли сюда той тропой, какую вы предлагаете обследовать, не выдержали испытаний и отдали свои души во власть зла. И с тех пор проклятые души их остались на той дороге, чтобы поджидать людей, убивать их, забирать их души и делать их такими же проклятыми, оставляя на тропе.

-Если б было так, ар Кали, значит, разбойники, ушедшие туда, уже потеряли свои тела, да,- отвечал на это Зок.- Однако мы знаем человека, который беспрепятственно бродит по горам и по той тропе и никакого ущерба для своей плоти не испытывает. Он травник. Отшельник. И живёт по ту сторону гряды. Поэтому с прискорбием должен сообщить, что разбойники, ушедшие на тропу, по всей видимости, находятся в полном здравии, да.

Две вещи из сказанного потрясли Кали. Первая – что веточ величал его аром: так обращались только к высокопоставленным храмовым служителям и начальникам рыцарей Ордена Звезды. Вторая,- разумеется, человек, без страха ходивший по тропе.

-Ты говоришь, человек ходит по тропе и ничего с ним не случается?

-Да, травник. В горах много трав, которые он собирает. И лавес там растёт. Цветы этого куста пахучи. Весной он берёт цветки, а летом – листья. И иногда для нас шипы собирает и нам приносит.

Кали был озадачен: не могут же легенды врать! Или всё же не стоит доверять этим существам?

Кали позвал Лемиота и попросил Зока  повторить Леми то, что только что услышал от него.

-Если легенда правдива,- заговорил Кали после того, как Зок пересказал Лемиоту историю с травником,- тогда мы не увидим там разбойников. Если же прав веточ, тогда разбойники будут там.

-И что из этого?- От Лемиота не ускользнуло то, что Кали, сейчас говоря, был очень осторожен в выражениях.

-Есть только один способ проверить ту или иную правду. Надо подняться по тропе,- Кали неспокойным взглядом посмотрел на друга.- Но со всей осторожностью, Леми.

Лемиот прекрасно уловил терзания Кали: Калион с надеждой принял рассказ веточа, но в то же время и с недоверием, потому что больше всего он боялся разочароваться в легенде.

-Не будет обидно погибнуть, не пройдя и одной тысячной пути. Обидно,- когда ты сделал полдела или, уж вовсе, когда приблизился к желаемому вплотную.- Не мог Лемиот, как бы страшно ему ни было, оставить друга одного.

Тропа была неширокой и еле различимой. Шли цепочкой. Впереди – веточи, за ними Леми и Кали. Кали шёл последним. Тропа была извилиста, шла то полого, то круто забирая в гору. Деревья здесь по вине задувающих ветров стояли полностью голыми, и вся листва была под ногами. Но вскоре лиственные деревья кончились и на смену им встали вечнозелёные игольчатые, и сразу стало темно.

Гуп, шедший первым, частенько бегал вперёд и, возвращаясь, сообщал, что там обнаружил. Ближе к перевалу лес стал редеть и кругом, врывшись в землю, стали появляться большие валуны. Когда деревья сменились кустарниками, а валунов стало неисчислимо, Зок остановил отряд.

-Ар Кали, ар Леми вам пока лучше остаться под защитой камней,- пропищал он.- А мы разведаем, что на перевале.

Леми с изумлением воззрился на Калиона.

-Да, да,- покачал головой Кали.- Ты – ар Леми. Я – ар Кали.

-Чему вы удивляетесь, ар Леми?- недоумённо спросил Зок.- Разве у вас не так принято обращаться к уважаемым людям?

-Так, Зок, так,- и Кали, приложив руки к груди, выразил почтение веточу.

-Первое приятное, правда неожиданное, событие за время нашего недолгого путешествия,- заулыбался Леми, когда веточи побежали на разведку. Он набычился:- Меня именуют аром.

Прошло не очень много времени, и веточи вернулись.

-Они облепили…- завизжал Гом, но тут же Зок заткнул ему «рот» своей трубкой для стрельбы.

-Не горячись, истлеешь,- тихо пропищал Зок и обратился к Леми и Кали, сидевшим, привалясь на валуны.- Они облепили, как правильно заметил мой брат, перевал, да. И, похоже, никуда не собираются уходить. Разожгли костёр. Нам показалось, они поджидают кого-то.

Последнюю фразу ни Кали, ни Леми уже не услышали. Кали погрустнел. Он опустил голову и остался так сидеть. Леми держал себя в руках.

-Брось, Кали,- заговорил он, стараясь успокоить друга.- Ведь сам знаешь, что в нашем городе не всегда говорилась правда. И мы с тобой частенько привирали.

-Скажешь тоже,- буркнул Кали и поднял голову – веки под глазами у него набухли.- То горожане, а то легенда. А раз так,- он постучал по сумке, в которой лежала книга и занимала большую её часть,- может, и это всё ерунда?

-Ну ты сравнил! Это же легенда наша, нашего города, которую сочинили наши предки. Они были простыми людьми, могли и приврать. А то Книга. Её писали под присмотром самого Дивессы. Подумай, разве тут солжёшь?!

-Да,- Кали приободрился.- Ты прав. Как же я сам не сообразил?

Веточи стояли и вертели друг на друга листочки, не понимая, в чём у людей проблема.

-И к тому же,- продолжал Лемиот.- Ведь осколки звезды существует, и один из них тебе даже было позволено держать в руках. И звезда не должна собраться. Это и веточи знают: и об осколках, и о звезде…

-Да.

-Да.

-Да,- закивали веточи.

-Не должна, не должна…- завопил Гом, и трое остальных веточа набросились на него, чтобы не дать ему и дальше орать.

-Разве это не правда?- завершил Леми после того, как веточам удалось утихомирить Гома.

-Да, Леми, правда. Прости меня, я смалодушничал.

-Не бери в голову,- Лемиот похлопал друга по спине,- с каждым может случиться. Тем более не известно, правду ли сказали они. Может, души разбойников покинули мёртвые тела и теперь тоже поджидают неосведомлённых путников,- он посмотрел на веточей и выставил руку вперёд, предупреждая их негодование.- Ладно, ладно, без обид. Однако, если разбойники там засели, есть идеи, как их обойти или одолеть?

Веточи принялись совещаться между собой.

-Если на то пошло, не всё уже об этой тропе вымысел, Кали,- говорил в это время Лемиот.- Ты, твоими словами, смалодушничал. Это силы зла искушали, проверяли тебя, я так думаю. Здесь поселилось зло, я чувствую это. И мы с ним встретимся. Я ведь храбрюсь, Кали. А так – у меня поджилки дрожат, и я готов бежать отсюда сейчас же и без оглядки.

-Надо атаковать!- завизжал Гом.

Зок, Гуп и Вим погрозили ему трубками, чтобы тот не орал.

-На этот раз, наш горячий брат Гом прав,- пропищал Зок, вытаращив глаза-листочки на Кали и Леми.- Разбойников вам, на этот раз – вам, не обойти, да. А если мы вместе, то ничего другого, кроме как воевать, не остаётся. Разбойников не больше двадцати, и у нас есть план. И, если вы согласны на атаку…

Разбойники засели в самом узком месте перевала: тропа, тесно зажатая скалами, тянулась чуть вверх, валуны и кустарники, сейчас стоявшие голыми, облепливали её. Прямо посреди тропы разбойники устроили костёр.

Подкравшись и найдя обзорное место среди камней, Кали и Леми стали следить за веточами, по плану идущими в авангарде, и ждать времени, когда придётся вступить в бой.

-Страшно, Леми?

-Страшно, Кали.

-И мне ужас как страшно.

Веточи начали подбираться к разбойникам, рассредоточившимся на тропе группками. Они то бежали меж камней, то падали на открытом месте, прикидываясь прутиками, и ползли еле заметно, чтобы добраться до кустов.

И вот наконец они подобрались к кустам, выбранным для атаки. Медленно-медленно они вползли на кусты и, схватившись «ногами» за ствол, вытянулись, прикидываясь тем, чем они, по сути, являлись,- ветками. Лишь зелёные листики позволяли Кали и Леми различать их среди веток кустов. И вот веточи поднесли трубки ко ртам. Кали и Леми замерли, даже прекратили дышать.

-Что за дрянь!

-Песок вам всем в глаза!- услышали Кали и Леми возгласы разбойников и увидели, как те чешут шеи.

Веточи, зарядив трубки новыми шипами, застыли среди ветвей.

-Сила гор! Да это же…- завопил один из разбойников, вытащив из шеи шип, но тут же, отравленный ядом, рухнул меж камней. Следом, не поняв, видимо, что произошло, упали ещё трое.

На вопль сбежалось несколько разбойников, и веточи, поднеся трубки ко ртам, плюнули в них и вновь прикинулись неживыми. Но сбежавшихся полюбопытствовать разбойников было больше, чем могли одновременно уложить веточи, а именно – пятеро.

И здесь, по плану веточей, если сбегущихся разбойников окажется больше четырёх, в бой должны были вступить Кали и Леми, которые, наблюдая за происходящим, к этому моменту должны были оказаться вблизи бандитов и каким угодно способом обездвижить тех, кому не достанется порция яда.

Оставшийся без шипа в шее разбойник, понявший, в чём дело, собрался было поднять тревогу, как, словно из-под земли, из-за валуна вырос Кали и с криком, чтобы придать себе силы, прыгнул и всадил меч в пузо мохнатого.

Крик чужого не остался без внимания: разбойники среагировали мгновенно. Заколотый мохнатый упал, а Кали юркнуть за валун не успел, и разбойники, похватав мечи, бросились в наступление.

-Держи ублюдка.

-Сколько их?!

-Бей их!- разносилось меж скал.

В такой ситуации, по плану веточей, который предполагал и отступление, полагалось удирать. Но разбойники были быстры, и не успели Кали и Леми дать дёру, как один из разбойников очутился возле Кали и схватил его за ворот.

Разбойник уже собирался рубануть мечом, как что-то просвистело над ухом Кали и он увидел стрелу, прошившую горло бандита насквозь. Рука, державшая ворот, ослабла, разбойник осел на землю, и Кали увидел, как с мечом на взмахе на него летит с диким рыком другой мохнатый. Леми, замахнувшись молотом, бросился на выручку другу. Но очередная стрела пронзила грудь нёсшегося на Кали разбойника, и тот упал замертво.

-Стрелы Дивессы,- словно в забытьи, произнёс Кали. Осмелевший от невидимой поддержки, он рыча, подобно разбойникам, ринулся, выставив перед собой меч, на одного из них. Услышав слова друга и осознав божественную поддержку, и Леми ринулся в атаку.

Стрелы со свистом пролетали мимо них, и вот очередная стрела сразила разбойника. Кто-то из разбойников схватился за шею и, не успев вытащить шип, упал на месте. Кали нёсся на разбойника и, пока тот замахивался, чтобы рубануть, присел и пропорол тому живот. Но тут же над ним навис другой разбойник, и клинок его уже устремился к сердцу Кали, как вдруг лицо мохнатого сплюснулось: молот Лемиота вмял его в затылок. Кали вскочил, и бок о бок, крича, что было мочи, Кали и Леми кинулись на нового врага. Они неслись по центру, а по флангам их прикрывали стрелы и шипы.

Когда последний разбойник был сражён и друзья осознали, что битва выиграна, Леми выронил молот из рук и сел на землю, а Кали согнулся и оперся на меч. Оба отдыхивались.

-Лаэд фотала, юноши.

Услышав это, Кали и Леми перестали тяжело дышать и повернули не желавшие поворачиваться головы.

-А вы грозная сила.- Демоны ночи, те же трое, какие застали их врасплох вчера днём, стояли и улыбались им.

Тут подбежали веточи и запрыгали вокруг них, восклицая:

-Сиды!

-Сиды!

-Ура!

-Ура!

Когда стрела просвистела над ухом и убила бандита и вслед стрелы полетели одна за другой, Кали вспомнилась легенда, где Альвину, вышедшему на бой с несметным количеством врагов, на помощь встал сам Дивесса, разя противников из своего лука. Если бы Кали обернулся тогда, в начале боя, храбрость наверняка не овладела бы им.

-Этот прорыв, я полагаю, был одобрен самим Великим Корнем,- говорил демон, глядя на прыгающих веточей.

Веточи тут же прыгать перестали.

-Смеётесь, да! А раз были здесь, почему не помогли, когда нас в лесу топтали и ломали ногами?!- заверещал Гом.

-Их было слишком много, и мы бы не спасли вас. Мы надеялись, что вас не найдут.

-Тот человек, который хорошо знает нас, указал им, как нас искать, да,- печально произнёс Зок, опустив глаза-листочки.

-А тот человек, который знает вас, случайно, не в белом ли одеянии был?- спросил демон.

-Именно. И лица не разглядеть: капюшон надвинут, да. Кто он, сиды?

-Мы не знаем, кто он. Уже много солнц наш народ не знал войны. Он пришёл в наш лес, ведя за собой армию. Наёмники из пустынь неважно воюют в лесу, мы отбили все их атаки. И тогда они, окружив лес, подожгли его. Мы прорвали их осаду, но лишь половина из нашего народа уцелела. Сиды начали искать новое убежище, в иных местах, в других лесах, а мы пошли по следу этого человека, чтобы узнать, кто он. Цель же его нам вскоре стала ясна. Он собирает осколки кристалла. Свой нам удалось сберечь.

-Что!- Кали, резко выпрямившись, выпучил глаза.- У вас есть осколок кристалла?!

-Здесь, на задворках Гелиана, люди о нас, похоже, и не слыхивали,- засмеялся сид.- Как вы нас тогда назвали. Демоны ночи, если не ошибаюсь?

Зок повернулся к Кали и Леми:

-Это же сиды, тёмные эльфы,- с укоризной произнёс он.

-Хрен редьки не слаще,- буркнул Леми и добавил неуверенно:- Всё порождение тьмы.

-Как же так, ведь осколки были переданы только людям, в храмы,- Кали был обескуражен.

-Насколько мне известно, мой юный друг, ваши легенды несколько отличаются от наших,- сказал сид.

«И какие из них правдивее…»,- закончил мысль сида Кали, и у него кругом пошла голова. Он выронил меч и мешком брякнулся рядом с Лемиотом.

-В их доме был…- завизжал Вим.

-В их доме тоже,- завизжал Гуп, перебивая Вима и указывая на Кали и Леми,- в их доме тоже был осколок.

-Был?- спросил сид.- Он не у вас?

Леми помотал головой.

-Это я виноват,- признался Кали.- Я струсил. Позор на мне.

-Нет ничего позорного в том, что ты остался жив. Иногда стоит отступить,- сказал сид.- Так, значит, вот ещё одна причина, почему вы оказались на дороге.

-Да!- хором завопили Гом, Гуп и Вим.

-Они хотят вернуть осколок, да,- сказал Зок.

-Этот человек, нанимая отряды, разорил уже не одно селение, не один городок. Мы видели, что стало с вашей деревней. Мы знали, что рано или поздно он наведается и сюда. Но мы не подозревали, что он прознает, что за ним идут по следу. Здесь он устроил нам западню. Он оставил верегенцев на перевалах, чтобы он смог уйти от преследования. И мы бы задержались здесь надолго, если бы не ваша вылазка… Мы искали оставшихся из вас,- сид посмотрел на веточей,- чтобы просить помощи, но вы попрятались. А вот юноши эти вас нашли.

-Это мы их нашли!- заверещал Гом.

-Да, это так,- подтвердил слова Гома Зок.- Они даже знать не знали, кто мы есть, да.

-Как же вы теперь нас отыскали?- спросил Гуп.

-Теперь вы оставили столько следов,- улыбнулся сид,- и, кажется, отыскали вовремя. Кстати, когда вы шпионили на большом перевале, не оставался ли ещё с верегенцами тот человек, в белом?

-Мы не видели его среди них,- ответил Зок.

-Неудивительно,- сиды обменялись взглядами.

-А пойдёмте с нами!- обрадовано заверещал Вим.

-Да! Вы ведь ищите этого человека,- поддержал Вима Гуп,- и ар Кали и ар Леми его ищут, потому что их осколок кристалла наверняка у него.

-Идти в обществе таких смелых воинов было бы честью для любого,- сказал сид.- Но племя людей не жалует нас, сидов. Мы привыкли хорониться, блуждая по их территории. Отряда из такой разноликой компании, какая собралась здесь, не выйдет. Однако спуститься вниз и дойти до тракта с вами мы можем.

-Знаешь, Леми,- заговорил Калион, обращаясь к другу,- отец Дилет предупреждал меня, что мир вокруг нас очень опасен: не успеешь выйти за город, как вера твоя тут же подвергается испытаниям, глядишь, и ты уже сомневаешься в том, во что верил вчера. Я не знаю, что и думать, Леми. Я запутался.

-А что тут думать. Мы заключили союз с одними порождениями тьмы, а другие порождения тьмы помогли нам справиться с ещё одними тёмными силами, которые опустошили наш город. Что тут скажешь. Мы ввязались в войну, которую ведут между собой силы зла, потому что зло кормится войнами, и мы на грани того, что бы поклониться Гримене.

-Но осколок кристалла? Почему он оказался на хранении у них и они, так же, как и мы,  не хотят, чтобы кристалл собрался? Нет, Леми, здесь всё не так просто…

-Раз нам предстоит путешествовать какое-то время вместе, позвольте представиться,- прервал сид разговор ребят, подойдя в сопровождении веточей к ним вплотную.

Кали и Леми подняли головы.

-Меня зовут Маэль. Это мои спутники. Панламэ и Тальвиал.

С другой стороны гряды тропа шла круто вниз между скал, кое-где, островками лежал снег, порывами дул холодный ветер. Отряд выстроился цепью. Сиды взяли на себя обязанность дозора и прикрытия. Впереди, с луками наготове, шагали Маэль и Панламэ, за ними спешили веточи, потом – Леми и Кали, замыкал цепь Тальвиал.

Маэль периодически останавливал отряд, уходил с Панламэ вперёд, таясь за скальными выступами, они всматривались и прислушивались. Такими переходами отряд спускался к подножию гряды.

Кали нервничал, когда спускался, ведь за ним шёл демон. Он постоянно оборачивался. Но сид будто не замечал его опасливых взглядов. Тальвиал был настороже, зорким глазом он окидывал скалы, лук держал наизготовку – стрела была на тетиве.

Когда отряд спустился вниз, Маэль распорядился схорониться за камнями, чуть выше подножия. Камни скрыли их от раскинувшейся впереди голой равнины, на которой лишь редкими маяками торчали короткие, лысые кусты.

-Зок, теперь ваш черёд,- сказал Маэль.- Осмотритесь хорошенько. Когда окажетесь у пересечения дорог, выждите. А мы с Панламэ обследуем вдоль гряды. Тальвиал, Калион, Лемиот, вы в карауле. Если что… Тальвиал знает, что делать.

Веточи рассыпались по равнине, Маэль и Панламэ отправились вдоль гряды, один – направо, другой – налево, Леми, Кали и Тальвиал остались в укрытии. Кали подмывало расспросить Тальвиала о кристалле, но он побаивался сида, и поэтому не мог организовать свои мысли; он не мог определиться, с чего начать расспрос.

-Тальвиал,- в конце концов заговорил с сидом Кали,- а как осколок попал к вам?

-Ты хочешь услышать легенду или быль?- отвечал Тальвиал.

-А разве есть разница?- изумился Кали.

-Лин гуэн дани ласлан, танти садэ. Если хочешь создать легенду, возвысь быль.

-Тогда – быль,- не задумываясь, сказал Кали.- Легенд я и сам прорву знаю.

-Хорошо. Слушай. Когда звезда была разбита, каждый из народов, населяющих Гелиан, и боровшихся за раскол звезды, и боровшихся против раскола звезды, получил осколок на сохранение, чтобы несправедливость больше никогда не восторжествовала и каждый народ, каждая раса – разные существа были бы свободными по праву.

Тальвиал замолчал, и Кали уставился на него:

-Это что, всё?

-Легенда гораздо длиннее.- Тальвиал улыбнулся.- Хочешь услышать?

Кали призадумался. И вскоре опять спросил:

-А ваш народ боролся за раскол звезды или против?

-Слуги Гримены никогда бы не раскололи кристалл,- сказал Леми.

-Погоди, Леми,- сердито произнёс Кали,- дай выслушать.

-Когда маги создали кристалл, все народы Гелиана поверили, что наступят наконец дни благоденствия, какие маги обещали. Но вышло всё наоборот: четыре расы вначале завладели кристаллом, затем осталось только две, все же остальные народы лишились права вершить свою судьбу. Мы боролись за то, чтобы кристалл был расколот.

-Значит, вы оказались среди тех, кого лишили права решать собственную судьбу?

-Именно так,- ответил Тальвиал Калиону и посмотрел на Леми:- Но мы никогда не были слугами – ни Гримены, ни чьими-либо ещё. И никогда не станем. Мы всегда отличались свободолюбивым нравом.

Кали хотел продолжить расспрашивать, но увидел, что Тальвиал вдруг насторожился. Сид приложил пальцы к губам, показывая таким образом Кали и Леми, что стоит помолчать, и прислушался. Приладив стрелу к тетиве, которую немедля натянул, он привстал и выглянул из каменного укрытия. Но только он выглянул, как тетива тут же ослабла, и Кали с Леми поняли, что тревога отменяется. И почти сразу же в укрытии появился Маэль.

-Ничего и никого,- сообщил он.

Вскоре вернулся Панламэ и в точности повторил сообщение Маэля. Пока ждали веточей, Кали решился задать ещё вопрос.

-А давно вы преследуете этого человека, в белом?

-Уже пять лун,- ответил Маэль.

-И никак не можем догнать его,- добавил Панламэ.

-Он хитёр и изворотлив,- продолжал Маэль.

-И, похоже, он использует магию,- сказал Тальвиал.- И, если он – человек…

-Насколько нам известно, магия у людей давно под запретом,- Маэль снял с пояса небольшой мешочек.- С тех самых пор, как звезда была расколота и магов изгнали.

Маэль достал из мешочка два прозрачных фиала, в которых плавно перетекал сиреневый дымок. Он протянул один фиал Кали, другой – Леми.

-Возьмите. Когда сил совсем не останется, это поможет. Используйте только в крайнем случае. Вдохните носом.

Кали взял фиал и, заворожённый перетеканием дымка, принялся рассматривать его. Леми хотел отказаться от преподношения тёмных эльфов, но Кали уже держал фиал в руке и любовался им, и Леми согласился на подарок; он быстро пихнул фиал в сумку.

Один за другим объявились веточи.

-Ничего подозрительного,- с согласия остальных веточей оповестил бывших в укрытии Зок.- Равнина молчалива, дороги пусты, да.

Снова тронулись в путь. Пройдя по полю на север, они оказались на пересечении дорог. Дорога, ведшая с северо-запада, упиралась в дорогу шедшую с юго-запада на северо-восток.

-Здесь мы расстанемся,- сказал Маэль.- Что собираетесь дальше делать, юные воины?- спросил он у Кали и Леми.

-Будем искать помощи у рыцарей звезды, чтобы вернуть осколок.

-Что ж,- Маэль не был удивлён.

-Если мы нагоним человека в белом первыми и осколки будут у него, клянусь, мы разыщем вас и вернём вам ваш осколок,- улыбнулся Тальвиал.

-Почему вы не хотите пойти с нами или не берёте нас с собой?- заверещал Гом.

-Потому что вам надо найти ваших сородичей, а это в наши планы не входит – любая задержка отдалит нас от человека в белом, а Калиону и Лемиоту надо найти пристанище среди людей.- Маэль приложил правую руку к груди и сделал поклон. Тальвиал и Панламэ проделали то же.

-Да, и совет на прощание,- Тальвиал показал на дорогу, ведущую на северо-запад.- Идите по этому тракту. Там, в трёх днях пути отсюда, город людей, Колортен. Может, там вы встретите рыцарей. По Линасскому тракту,- он показал на юго-западную дорогу,- идти не стоит. Мы проходили мимо Линасса. Этот городок показался нам странным. Примите этот совет.

Сиды развернулись и отправились по дороге на северо-восток.

-А туда, куда вы пошли, нам можно?!- заверещал Гом.

-Нет,- последовал жёсткий ответ Маэля; он даже не обернулся.

-А почему?!- приставал Гом.

-Потому что туда идём мы,- поставил Маэль точку.

-Мы пойдём в Линасс,- сказал Леми Калиону.- Зло коварно. Зачем тёмных слушать. Один купец, привозивший металл моему отцу, говорил, что Линасс очень милый город и люди там приветливые. И идти туда от предгорья всего день пути.

Кали огляделся: северо-западная дорога прорезала густой лес, начинавшийся шагов через сто, северо-восточная дорога тянулась по краю леса, Линасский тракт шёл по полю.

-К Гезендану!

-К травнику!

-Да!- завизжали Гуп, Гом и Вим.

-Да, нам стоит его посетить,- поддержал братьев Зок.- Он может нам помочь. Он знает много разных историй, да. Он живёт здесь, в мёртвом лесу.

-В мёртвом лесу?- переспросил Кали.

-Да, в мёртвом лесу. Этот лес мёртв,- Зок показал на лес.- Он никогда не распускается, не зеленеет, не цветёт. Эта беда стряслась в стародавние времена. Если захотите, Гезендан расскажет эту историю. Он поэтому и поселился здесь, чтобы его никто не тревожил. Этого леса боятся.

-Видишь, Кали,- сказал Лемиот,- эти тёмные хотели отправить нас через мёртвый лес. А там, небось, чего-нибудь мёртвое водится.

Только сейчас Кали заметил необычность этого леса: ни одного листка ни на ветках, ни на земле и ни пожухлой травинки, а лишь чёрная земля и чёрные стволы с чёрными ветвями.

-Если деревья мертвы, почему же они стоят, не трухлявятся, не падают?- спросил Кали Зока.

-Они окаменели. Здесь поработала магия.

Кали  пересёк дорогу и направился к лесу. Он подошёл к дереву и приложил к стволу ладонь. Затем постучал по стволу.

-Камень,- сказал он самому себе.

-Внутри оно, как и снаружи, чёрное-пречёрное, как волосы сидов,- Зок следовал за Кали.- В этом лесу ни ягоды, ни гриба не сыщешь, и зверьё сюда не заглядывает.

-Как же травник живёт в нём?- удивился Кали.

-Живёт,- неопределённо ответил Зок.

-И где же он в нём живёт, сколько отсюда шагать?- Леми подошёл к Кали и Зоку, а с ним притрусили и остальные веточи.

-Мы не знаем,- сказал Гуп.

-Как же так?- Леми уставился на веточей.- Вы же говорили…- Леми оборвал себя.

-Вот именно, ар Леми. Мы не говорили, что знаем само место его жилья,- подтвердил ошибку Лемиота Вим.- Мы ведь сами впервые за грядой, да. Мы знаем, что он живёт в этом лесу, но не предполагаем даже, в какой его части.

-Вы слышали об этом лесе от травника?- Кали разглядывал гладкий, слегка поблёскивающий, чёрный ствол.

-Об этом лесе знают все наши братья в Гелиане. Те немногие, кто уцелел, бежали отсюда, когда случилась беда,- печально пропищал Зок.

-Что же это за беда?

-Война, ар Кали.

-Так если вы знаете, что это было, почему сами не расскажите, а зовёте к травнику, чтобы он рассказал?

-Это была не наша война, ар Кали. Мы не знаем, что происходило тогда, да. А к травнику зайти надо: он хороший человек и наш друг, и он многое знает, а не только об этом лесе. Может, он подскажет, кто сжёг ваши дома и украл осколок.

-Никогда ни от кого не слышал об этом лесе,- Леми приблизился к дереву, провёл пальцем по гладкому стволу.- Пачкается.- И следом попробовал, но безуспешно, отковырнуть от ствола кусочек:- Похож на угли от костра, только твёрдый очень.

-Странно,- Кали посмотрел на свою испачканную ладонь.- Жили поблизости и слыхом не слыхивали об этом лесе. И ни один купец о нём никогда не обмолвился.

-Этого леса боятся, и упоминать никогда не упоминают – так говорит Гезендан. И повозку или путника на этой дороге редко встретишь, рассказывал он, да,- Зок показал на Колортенский тракт.

-Вот, Кали, об этом лесе даже стараются не упоминать и дорогу эту избегают, а тёмные нас по ней отправили.- Леми плюнул на палец и стёр чёрное пятнышко.

-Это ещё что, Леми,- усмехнулся Кали.- Сейчас мы пойдём не просто дорогой, а нырнём в самую чащу этого леса, и сколько там проблуждаем, пока найдём травника,– неизвестно.

-Ты с ума сошёл, Кали! Честно скажу тебе: от этого леса у меня мурашки по коже. Ну на кой нам этот травник?! Нам рыцарей ордена искать надо.

-Этот травник многое знает. И я хочу знать многое.- Кали опустил взгляд на Зока:- Велик ли этот лес, веточ? Где начинать искать?

 

4

В лесу царила полнейшая тишина. Ни звука. Ветер не раскачивал деревья и не пел в кронах: тупоконечные верхушки без ветвей стояли столбами, толстые ветви на середине и внизу стволов, тоже тупоконечные, оставались неподвижны под его порывами. Ни пташки свиристящей, ни жучка скребущего.

Веточи шествовали впереди, за ними шли Кали и Леми. Леми всё повторял другу, что одному жить в таком лесу жуть как страшно и что мурашки, бегущие по его телу, становятся всё крупнее и многочисленнее. В поисках они бродили уже с полдня, наверное.

Вдруг Кали резко остановился, схватив Лемиота за руку.

-Дым,- показал Кали пальцем наверх,- смотрите, дым.

Леми тотчас насторожился, видя в этом знаке опасность, а веточи заспешили в ту сторону, откуда поднимался дым.

Уже смеркалось, и Гезендан решил зажечь лампады, когда к своему изумлению увидел в окно двух мальчишек. Мальчишки были в потёртых куртках, таких же потёртых штанах, ботинки на них были ношенные-переношенные, походные сумки были прикреплены к поясу на правом боку, на левом у одного из них за пояс был заткнут короткий меч, у второго – молот, рукоятью вниз; оба худые, крепкие; один, который с мечом,– белобрысый, другой, который с молотом,– русоволосый; волосы у обоих короткие, взгляды упрямые. И тут Гезендан разглядел, что идут они не одни; четыре веточа сопровождали их.

Дом был совсем маленький и древний, брёвна, из которых он был сложен, почернели от времени и не отличались по цвету от каменных стволов. Дверь дома распахнулась. На пороге стоял седой старик. Веточи бросились ему навстречу, радостно шумя:

-Гезендан! Гезендан!

Кали, Леми и веточи вошли в дом. В одной-единственной комнате дома повсюду были подвешены на верёвочках и сушились травы, на полках стояли баночки и разложены были корешки, запах стоял специфический – какой-то остро-горько-сладко-пряный.

Травник принял гостей ласково. Он усадил их за стол, растопил посильнее печь, побросав в неё куски чего-то чёрного, и приготовил душистый отвар – от печи тянулся ароматный сладковатый запах.

-Это отвар из цветков эрдена и листьев паоны. Он придаст вам сил и взбодрит дух,- травник поставил перед Кали и Леми кружки, а для веточей нашёл маленькие пиалки, которые были крошечными ступками.

Гезендан подивился, что они отыскали его в такой глуши, и огорчился тому, что заставило его искать, когда сначала веточи, а потом Кали и Леми поведали ему, почему оказались за грядой.

-Суровые времена,- печально произнёс Гезендан.- Не знаешь, откуда ждать беды. Вот поэтому я и схоронился здесь. Значит, вы шли тропой душ.

-Дорогой мёртвых,- поправил его Леми.

-Её и так и сяк называют. Я знаю эту местную легенду,- травник посмеялся.- И повстречали сидов. Или, как ещё их называют и как вы их назвали, демонов ночи. Вот это новость. Давненько их здесь не видели.

-Значит, мы правильно угадали, что они – демоны ночи?- спросил Леми.

-А почему их так прозвали? Из-за цвета кожи?- спросил Кали.

-Эта ста-а-арая история,- протянул травник.- Была война… Леса в этой части Гелиана принадлежали сидам. Но вот сюда пришли люди и война началась. Людей было больше, много больше. Но сиды всегда были отличными стрелками, а ночью они видят, как днём. Поэтому они часто совершали вылазки ночью: ночь была на их стороне. Сиды подкрадывались незаметно, появлялись словно ниоткуда. Будто демоны, возникшие из темноты, они застигали отряды людей врасплох. Вот их и прозвали – демоны ночи. И так создалась легенда: демоны ночи выискивают людей и, убивая своими стрелами, отнимают их души.

-И кто же победил в той войне?- сделав глоток из кружки, полюбопытствовал Леми.

-А разве сам не догадываешься? Народ сидов редел, поддержки им было ждать неоткуда, а людей, хотя теряли они в битвах немало, всё прибавлялось – стекались они сюда из разных концов Гелиана. И сиды тайно покинули эти края. Ушли подальше от людей, чтобы больше не нашли их.

У Кали было много вопросов, на которые он хотел бы немедля получить ответ, но он решил повременить с ними, потому что усталость брала верх и он боялся, что что-нибудь упустит из ответов. Однако, когда он выпил ароматный напиток, усталость, как и обещал Гезендан, быстро покинула его, и он почувствовал, что в состоянии без рассеянности слушать травника.

-Значит, сиды не порождения тьмы и демоны ночи – это всего лишь сказки?- спросил Кали.

Гезендан опять засмеялся. А, когда заговорил вновь, мягкий его голос сделался ещё мягче:

-Для людей, часто, всё или черное, или белое. Всё, что против человека,– тёмное, что на их стороне,– светлое. Люди воевали с сидами, сиды отнимали людские жизни. Это не сказка. Это сущая быль, которая превратилась в легенду. Но война давно окончилась. Люди и сиды больше не воюют. Опасаться их нечего. И вы сами в этом убедились. Однако память о той войне жива – она у людей в крови, впрочем как и другие войны, и многие люди продолжают считать сидов врагами, или, по-иному, порождениями тьмы.

-А с веточами люди тоже воевали?- Кали покосился на братьев, которые прихлёбывали из своих пиалок сладкий напиток и после каждого глотка одобрительно пропискивали: «А-а».

-Воевали.

-А почему тогда веточи не упоминаются в легендах?

-Ну как же,- отвечая, травник встал. Он подошёл к полкам, взял коробочку, вернулся за стол и высыпал перед веточами шипы лавеса.- Вот, приготовил для вас… Как же не упоминаются. В той же самой легенде про тропу душ. Помните: и даже лес был против людей, силы ночи призвали его себе в помощь, и деревья отдавали свои ветви, человеку на погибель.

-В Берде всегда считали, что так творились стрелы хеллион,- Кали смотрел, как веточи, разжимали «пальцы» левой «руки», и как начинённые отравой шипы, которые они носили между пальцами, посыпались на стол.

-Хороший будет запас, да,- пропищал Зок и, как и другие веточи раскрыл, привязанный к пальцу крошечный флакончик из коры, наполненный ядом.

-Потому тот человек, за которым охотятся сиды, и постарался истребить веточей,- грустно вздохнул травник.- Знал, что сиды будут искать у них помощи, чтобы выбраться за гряду.

-Сиды и веточи раньше жили и в этом лесу?- Кали смотрел, как веточи макают шипы во флакончики и отставляют их, чтобы острия впитали яд.

-Конечно.

-Что же случилось с этим лесом?

-Вместе с людьми сюда пришли маги. Какую магическую силу они применили, мне не ведомо. Но стоял здесь густой, плотный воздух, который можно было потрогать и через который нельзя было пройти, он образовался после того, как прокатился по всему лесу громовой вал. А когда воздух тот необычный рассеялся, лес стал таким, каким вы его видите. Лес опустынел – ничего живого не осталось и не забирается сюда; деревья превратились в камень. Однако деревья есть деревья, и пусть они окаменели, горят они всё равно отлично,- Гезендан показал на очаг, в котором пылал раскрасневшийся камень.- Рубить их, правда, нужно чуть иначе.

Уже стемнело, и Гезендан по всей комнате зажёг лампады, которые были заполнены не маслом, а расколотым на кусочки чёрным, пачкающимся камнем.

-Если хотите найти рыцарей ордена звезды, то не ищите в Колортене и тем более в Линассе,- Гезендан порылся в сундуке, приткнутым в углу комнаты. Он подошёл к Кали и Леми с каким-то рулоном и развернул его перед ними на столе. Это была карта.- Держите-ка, ребятки, по краям, чтоб не свернулась.

Кали и Леми подвинулись на скамье, чтобы держать карту, Гезендан сел между ними.

-Гелиан,- произнёс он.- Вот наша сантория,- травник обвёл пальцем в нижней части карты небольшой участок по пунктирной линии.- Вот герб Берде, вот – Линасса, вот – Колортена, а это герб,- он ткнул пальцем в герб, выделявшийся большим, чем остальные, размером в пределах пунктирной линии, которую он обвёл,- главного города нашей сантории – Манвитикора. Вот куда вам надо. Там вы найдёте и рыцарей ордена, и гельда, уполномоченного командовать войсками сантории, который назначен на этот пост хранителями веры – самими архиотцами, и Великого Сантора в храме Дивессы, который управляет нашей санторией.

Кали оглядел карту, на которой не было названий, на ней были кружочки, рядом с которыми красовались гербы, пунктирные и сплошные линии, потоньше и потолще, и были нарисованы горы, долины, леса, реки, озёра; дороги на карте обозначались частыми точками. Герб Берде – крупночешуйчатая рыба на синем фоне – Кали признал сразу.

-Гелиан больше, чем я думал,- сказал Кали, продолжая оглядывать карту.

Гезендан в ответ хохотнул; его по-старчески поблекшие глаза улыбались: он радовался добрым гостям.

-А где Верегенские горы?- спросил Леми.

-Кажется, вот,- ткнул своим жилистым пальцем травник в нарисованные высокие пики, за пределами сантории Манвитикор и за сплошной толстой линией, в левой нижней части карты.

-А что обозначает эта толстая линия?

-Это пределы нашего государства, земли свободных городов.

-Издалека же этих разбойников принесло к нам,- сказал Кали.

-А что означает этот, самый большой герб?- вытянул шею Леми.

-Это наша столица – Амгилнем. Там, в Большом храме Дивессы, вершат на своих собраниях архиотцы веры. А в Замке Звезды образуют круг доминаты ордена – первые рыцари.

-До столицы очень далеко…- задумчиво произнёс Кали.- А сколько до Манвитикора?

-Если ногами, дней десять,- прикинул Гезендан.

-А где сейчас живут сиды?- спросил Леми.

-Никто не знает. Где-то в лесах.

-Как это, никто не знает! Ведь тот человек, приведя армию, недавно спалил их!

-Я не знаю,- поправился травник.

Веточи уже закончили макать шипы во флакончики, и теперь, сидя молча, сосредоточенно смотрели, как их стрелки пропитываются ядом.

-Возьмите карту себе,- предложил Гезендан. Он поднялся из-за стола и направился к печи.- Я её уже наизусть знаю… А вам она, может, и пригодится,- его голос задрожал лёгкой тревогой, когда он прибавил это,– так показалось и Кали, и Леми.

-Спасибо,- поблагодарил Кали и с помощью Лемиота, который расправлял стремящиеся скрутиться края, свернул карту в шестнадцать слоёв, чтобы та вместилась в сумку.

-Давайте-ка ужинать,- уже весёлым тоном произнёс Гезендан, возясь у печи.- А за едой продолжим разговор.

-У нас есть солёная рыба,- Леми полез в сумку.

-Отлично!- Гезендан, обернувшись, улыбнулся – свет от лампад, упав ему на лицо, углубил морщины, отчего его добрый взгляд стал ещё добрее.

-Я только одну вещь не понял,- сказал Кали, когда Гезендан поставил на стол три тарелки с кушаньем.- Вы говорили, что это местная легенда – о демонах ночи. Она что, потом разошлась по всей земле и люди поэтому считают порождениями тьмы и сидов, и веточей?

-Чуть не так. Безусловно, начало было положено здесь, и легенда о демонах ночи началась здесь. И было это незадолго до солнца Благословения Дивессы. Затем же эта легенда стала известна людям во всех уголках Гелиана. Но не оттого только, что люди из здешних краёв распространили её, а ещё оттого, что воевали люди с сидами и веточами не однажды. Но я имел в виду местная, когда говорил о тропе душ. Эта легенда известна только в этой области Гелиана, не дальше сантории Манвитикор, а чаще всего её вспоминают в Берде, то есть, простите, вспоминали.

Гезендан вернулся к печи, поколдовал на ней и принёс веточам дымящиеся пиалки.

-Я подогрел вам солнечный нектар,- улыбаясь, поставил Гезендан перед каждым веточем пиалку.- Ваш любимый.

Веточи заохали, благодаря Гезендана.

-Незадолго до солнца Благословения Дивессы,- медленно повторил Кали и вдруг встрепенулся:- Как же так?! Сиды говорили, что боролись за то, что бы расколоть кристалл. Но если люди воевали с ними ­­– значит, люди хотели кристалл сохранить?! И получается, что люди служили Гримене?!

-После того, как светлых эльфов и гномов изгнали, владеть кристаллом стали только люди и маги,- Гезендан сел за стол, взял ложку, чтобы приступить к трапезе.- Да, люди хотели сохранить звезду. Но тогда люди ещё не знали ни Дивессы, ни Гримены.

-Но ведь Альвин был человек! Ведь он расколол звезду?- Кали увидел, что Леми с удовольствием уплетает кушанье Гезендана, и подумал: как он может так преспокойно есть, когда выясняются такие вещи!

-Его направлял Дивесса,- отвечал Гезендан.

-Люди были в союзе с магами (а теперь магия находится под запретом и считается величайшим из всех зол), и люди, старавшиеся сохранить звезду, воевали с сидами, которые хотели звезду расколоть, и при этом люди считают сидов порождениями тьмы…- принялся рассуждать вслух Кали.

-Порождениями тьмы сидов и других стали называть после дня, когда люди стали почитать Дивессу,- добавил травник загадку в рассуждения Калиона.

-И после раскола звезды люди и сиды всё равно воевали?- Кали хорошо помнил, что Гезендан сказал «не однажды», и тем не менее ждал подтверждения.

-Да.

-Зачем?!

На этот раз травник промолчал.

-Ничего не понимаю,- Кали облокотился на стол и зажал голову руками.- Голова кругом. Почему тогда в наших легендах говорится, что Великому Альвину, когда он шёл разбивать кристалл, противостояли гномы, эльфы и прочие? И что они старались помешать ему расколоть кристалл, потому что служили злу?

-Память крови,- повторил раз упомянутое Гезендан.

Лемиот наворачивал за обе щеки.

-Вкуснотища. Что это, Гезендан?- спросил он с набитым ртом.

-А-а. Понравилось?- хохотнул травник.

-Угу,- кивнул Леми и пихнул очередную порцию еды в рот.

-Это корни апунии и рата со стеблем краберы. Кали, а ты почему не ешь?

Кали в глотку ничего не лезло. В голове у него всё смешалось. Заныл лоб. Он видел, как тщательно пережёвывает пищу Гезендан, как насыщается Лемиот, как веточи, смакуя, опорожняют пиалки. Кали потыкал ложкой в еду, и ложку отложил.

-Поешь, Кали, обязательно поешь,- настаивал Гезендан.- Отложи вопросы на завтра. Поздно уже. Скоро спать.

-Не хочешь, отдай мне,- Леми собирался уже придвинуть тарелку Кали к себе, но Гезендан остановил его.- Ну, если он не хочет…- Леми выкатил глаза на Гезендана.

-Я принесу тебе добавки, давай тарелку.

Кали всё же переборол себя: он знал, что силы потребуются, и потому без охоты, но приступил к еде. Приготовленное травником оказалось действительно вкусным, и под конец Кали ел уже с удовольствием.

Для Кали, Леми и веточей Гезендан расстелил на полу два одеяла. Сам же, улегшись в кровать, накрылся плащом: больше одеял у него не было. Кали и Леми отцепили от поясов сумки и приспособили их вместо подушек. Они улеглись, и веточи устроились рядом с ними – двое справа от Кали, двое слева от Леми. Гом угрожающе потребовал от Кали, чтобы тот его не задавил, вертясь во сне с боку на бок.

Кали не спалось. Он лежал на спине и смотрел на огонь в печи – единственный оставшийся свет в доме. Мысли беспорядочно проносились в его голове, и возникающие вопросы не давали покоя.

-Леми,- позвал Кали.- Ты спишь?

-Сплю.

-Леми, скажи мне, чему верить? Верить тому, что мы услышали, уйдя из Берде, или нашим легендам? Ты всё понял из того, что поведал Гезендан? Ты веришь всему, что он рассказал?

-Я скажу одно, Кали: верить стоит только своим глазам и ушам, и не по отдельности, а только им вместе. А всё, что мы с тобой знаем, мы только слышали. Всё, я сплю.

Леми повернулся на бок, спиной к другу. И Кали понял, что большего от Леми он сейчас не добьётся. Где же правда, размышлял Кали. Он был согласен с Леми, что надо и видеть собственными глазами. Ему вспомнилась карта, которую подарил им Гезендан. Гелиан оказался огромным, и вряд ли им удастся побывать во всех уголках земли. Кали попробовал представить себе места, где они с Леми вряд ли когда окажутся. Он представил себе столицу – Амгилнем: большие деревянные дома стояли на широких улицах, которые сходились к невероятной по размерам площади, во главе коей высился, доставая до небес, храм Дивессы. Представил себе густые леса, где жили сиды, представил долины меж гор, по которым протекали широкие реки. Он путешествовал по дорогам из одного города в другой, от гряды к гряде, и на пиках Вереген сражался с разбойниками бок о бок с сидами и магами, которые посылали на врага громовой вал, и горные пики сотрясались и превращались в чёрный камень. Ему виделись рыцари ордена звезды, встречающие его на лошадях, закованных в броню, и виделось, как он сам, сидя в седле, мчится по просторам Гелиана с пристроившимся на плече веточем, который зачем-то теребит его ухо…

Кали открыл глаза: на его плече сидел веточ и трубочкой бил его по мочке уха.

-Просыпайся, ар Кали, просыпайся,- говорил Зок.- За дверью кто-то есть, мы слышим.

Гом будил Лемиота, Вим – Гезендана. Гуп, таясь, выглядывал в окошко. И вдруг окно разбилось, и огненная стрела, просвистев, врезалась в стену. Травник, Леми и Кали повскакивали.

Гезендан подбежал к стреле, вонзившейся в стену; тряпица, намотанная на наконечник, была обмазана чем-то вязким, и это вязкое горело.

-Келовая смола,- сказал травник, вырвав стрелу из стены. Он затушил стрелу в бочонке с водой.

Но тут разбилось второе окно и огненные стрелы начали влетать в дом  в оба окна одна за другой.

-Леми, Кали, тащите кровать, загородите дверь.

Гезендан принялся было вырывать стрелы из стен, но огонь со стрел быстро въедался в сухие брёвна, и травник, пока мальчишки загораживали дверь кроватью, принялся поливать стены водой. Он набирал воду кружкой и опрыскивал стены, но бочонок был невелик и воды скоро бы не осталось. Гезендан бросил это занятие, когда дым мелкими завитками начал робко клубиться под потолком – загорелась крыша.

Кали, Леми и веточи стояли в растерянности, и Гезендан, видя это, постарался ободрить их:

-А ну-ка, давайте обратно – оттащите кровать от двери. И приготовьтесь. Они пришли по ваши души,- он посмотрел на веточей, потом – на Кали и Леми,- а значит, и по мою. Они плохо знают старого Гезендана. Я хоть и прожил много солнц, но я не трухлявый пень. Сейчас мы им устроим!

Гезендан взял с полки коробку и подошёл к печи.

-Освобождайте же дверь, немедленно,- он высыпал содержимое коробки  на тлеющие камни и быстро прикрыл печь заслонкой.

Прежде чем травник поставил заслонку, Кали успел заметить вспышку в печи. Они оттащили от двери кровать.

-Не приближайтесь к окнам,- предупредил Гезендан.

Кали всё же приблизился и увидел через окошко, как опускается, выходя из трубы, и стелется по земле зеленоватый дым. Увидел, как лучники, попавшие в зелёные клубы, роняли луки, скрючивались, кашляли и падали на землю, задыхаясь. Кали тоже закашлялся: крыша и стены с внешней стороны горели, и дым, просачиваясь, скапливался в комнате.

-Сейчас, сейчас, ещё немного,- отозвался на кашель Калиона Гезендан.- Когда побежите сквозь зелёный – не дышать,- предупредил травник, оглядывая мальчишек и веточей.

-Кали, сумки,- вспомнил Лемиот.

Кали и Леми схватили сумки, прикрепили их к поясам, и Гезендан скомандовал:

-Пора!

Леми распахнул дверь, и находившиеся в горящем доме, не дыша, бросились бежать – напрямик. Но, видимо, не все лучники попали в клубы зелёного дыма: стрелы полетели убегающим вслед. Преодолев зелёные клубы и пробежав ещё некоторое расстояние, Кали  огляделся на ходу и увидел рядом с собой только спину Леми, выбежавшего из дома первым. Кали замедлил бег и обернулся: небыстрые веточи и старый Гезендан отставали, только-только они выбежали из зелёных клубов.

Кали окрикнул Леми. Они остановились и спрятались от стрел за каменными деревьями, дожидаясь, пока веточи и Гезендан поравняются с ними. И тут одна из горящих стрел попала в веточа, протащила его и припечатала тугой, клейкой смолой к подножию ствола. Огненная смола обволокла веточа, и он загорелся. Гезендан бросился ему на помощь, но сразу пять стрел, когда травник присел, чтобы спасти веточа, вонзились ему в спину – три, без обмотанных наконечников, пронзили его насквозь, две, с пламенной смолой, не прошли навылет, но подожгли плащ. Гезендан упал лицом в землю. Остальные веточи бросились к ним. Огонь всё больше и больше пожирал прилеплённого к дереву, беспомощного веточа; и каменное дерево уже затлело за ним – проступило багровое пятно. И вот огонь добрался уже до его листков. Веточ издал предсмертный визг и объятый пламенем затих.

И тут Кали разглядел среди лучников человека в белом. Выйдя вперёд лучников, он резко выкинул руку, и Кали увидел, как вертящийся диск, прорезав воздух, рассёк напополам веточа, спешащего на выручку горящему брату. Кали, забыв о смертоносных стрелах, с надеждой в сердце рванул на помощь. Но листки-глаза веточа из зелёных уже сделались бежево-жёлтыми и свернулись в трубочку. Кали понял, что произошло. Тогда он схватил оставшихся веточей – каждого в руку – и обратился в бегство.

-Утекаем, Леми!

Они бежали, пряча за деревьями спины от стрел. Бежали так, пока свист стрел не прекратился. Бежали, собирая в себе последние силы. И остановились только тогда, когда очутились в густом тумане и когда послышалось журчание воды. Выбившиеся из сил, они рухнули наземь, тяжело и хрипло дыша.

-Этот молот доконал меня,- сказал Леми, отдышавшись. Он подполз к Кали, который сидел, и уронил голову ему на колено.

А Кали смотрел на поникших веточей.

-Гуп сгорел.

-Зока сломали,- пищали они дребезжащими голосками; роса выступала на их листках, и капли падали на землю.

-Кали, надо набрать воды и идти, пока туман скрывает нас. Если идти вверх по реке, то мы выйдем к Линассу: купцы говорили, что, выходя в Берде из Линасса, они минуют мост через реку.

-Я вернусь и перестреляю их всех!- взвился Гом.

Из двух веточей различить кто из них кто стало возможным. Кали заметил, как только Гом проявил себя, открыв рот, что у него глаза-листочки были чуть-чуть, но побольше и поярче, чем у Вима.

-Гом, Вим,- обратился Кали к веточам,- нам надо искать помощи, сами мы не справимся. Надо идти.

-Ну почему сиды не взяли нас с собой,- грустно пропищал Вим.

-Вас-то в город впустят, да,- пропищал Гом.- А нас или разрубят, или сожгут!

-Мы спрячем вас в сумки,- поднимая голову с колена Кали и садясь, объявил Леми.

-Да,- подтвердил Кали.- Сейчас не время печалиться. Мы ещё в опасности. Мне тоже жаль ваших братьев. И Гезендана.

Они подошли к речке, неширокой, с быстрым течением. На другом её берегу, который в тумане с трудом, но просматривался, каменного леса не было. Устремляясь течением с запада на восток, речка делала крутой поворот на север именно в том месте, где четвёрка вышла к ней: каменный лес, вставший на её пути, не пускал её, живую, напрямик, сквозь свои мёртвые земли.

Они пошли вверх по течению, и вскоре мёртвый лес закончился, а утренний туман рассеялся. Они шли по полю. Позади них темнел чёрный лес, слева высилась гряда, впереди и по ту сторону реки лежала голая равнина.

-Мы не можем так идти, Кали,- сказал Лемиот.- Если за нами погоня… Надо спрятаться и дождаться темноты.

-Можно в горах,- предложил Кали.

-Ты видишь, какова гряда по эту сторону? Безлесная, лысая, только камни… Да к тому же там нас искать будут в первую очередь.

-Тогда где же?- Кали огляделся: берег на той стороне реки был низким, нигде не укроешься, всё как на ладони. Да и, даже в случае огромной необходимости, как переправишься: течение приличное и глубина тоже? Берег, по которому шли они был повыше, но не больше, чем полторы руки в высоту.

-Вот я об этом и подумал,- сказал Леми, когда Калион нагибался, чтобы осмотреть склон.- Может углубление какое найдём или даже пещерку.

Кали посадил веточей себе на плечи, он и Леми спрыгнули в реку, и по краешку, по щиколотку в воде они побрели в поисках укрытия. Вода была очень холодной – ступни заледенели и стали неметь, Кали и Леми начала пробивать дрожь. Но на их счастье место, где б они могли дождаться темноты, вскоре отыскалось – небольшое ложе в склоне, где можно было удобно усесться.

Они ждали сумерки. Кали, отгоняя мрачные мысли, изучал карту Гелиана. Леми дремал беспокойно. Ему виделись каменные стволы, огненные стрелы, переломленный и сгоревший веточи, падающий бездыханно Гезендан, полыхающий Берде, разрушенный дом, обгоревшие тела сестрёнок и матери, убитый отец. И слёзы проступили из закрытых его глаз.

Веточи горевали. С опущенными глазами-листками они сидели и вспоминали братьев.

-Мы совсем остались с тобой одни, Гом,- говорил Вим обречённо.- Зачем мы ушли из нашего леса. Пусть нас и осталось мало, но мы потихоньку бы всё наладили, да. И Зок с Гупом были бы живы… Я помню, как Зок нянчил меня, и помню, как я нянчил тебя и Гупа, когда вы были совсем крохами,- руки Вима задрожали, и его пальцы не удержали несколько шипов, которые упали на землю.

-Зок был всегда таким спокойным и рассудительным, да,- Гом провёл рукой по влажным листкам.- Он любил нас. Он всегда наставлял меня… А как мы резвились с Гупом, веселились с ним… А Гезендан. Он был так внимателен к нам, да.

Веточи вспоминали всех потерянных братьев, тосковали по родному лесу, их слёзы и причитания бередили Кали душу, и он вспомнил погибший Берде – всех его жителей, оставшихся в памяти только двух человек; одиночество и страх овладели Кали; карта перед его глазами расплылась, вырвались всхлипы, и он зажал руками рот.

Когда сумерки перешли в темноту, они взобрались на берег. Истощённые печалью, они побрели вдоль реки, озираясь по сторонам, прислушиваясь и высматривая впереди мост.

 

5

Ночь была безлунной, тихой, безветренной. Было уже, наверное, за полночь. На мост наткнулись неожиданно. Он проявился из тьмы, когда Леми споткнулся о выступавшее из земли бревно – это было последнее (или первое) бревно, из коих мост состоял,– тогда только перед ними начали вырисовываться очертания моста.

Они перешли на другой берег и дальше двинулись уже по дороге. И вскоре перед ними возникла стена. Веточи залезли в сумки. Кали и Леми приблизились к закрытым воротам, постояли – за ними не раздавалось ни звука. Прошли по стене в одну сторону, потом – в другую. В отличие от Берде Линасс был обнесён стеной. Был обнесён бревенчатой, высокой стеной, перелезть через которую в темноте было очень сложно. И опасно.

Они вернулись к воротам.

-Надо постучать,- предложил Кали.

-Вот и постучи,- Леми сделал пару шагов назад и посмотрел наверх.- Чувствую, придётся нам дожидаться рассвета в чистом поле. Или под забором.

Кали постучал. Подождал и постучал ещё раз. Приставил ухо к воротам. Леми засмеялся:

-Что ты услышишь через такие брёвна! Да и там, если кто есть, стук твой не услышат. Тут долбить надо,- и Леми в прыжке ударил по воротам ногами.

-Поосторожней там,- донёсся из сумки писк возмущённого Вима.

Кали и Леми подождали, но за воротами, похоже, никаких движений не происходило. Леми ударил по воротам ещё раз и сказал, что надо найти удобное место под стеной, где они встретят рассвет. И только они отошли от ворот, как раздался щелчок и недовольный, грозный голос прорычал:

-Кого там ещё принесло?

Кали и Леми подскочили обратно к воротам. Через ворота перелетел факел и упал рядом с ними.

-Что такие сосунки делают одни ночью без призора?

Леми и Кали не могли понять, откуда исходит голос и как обладатель грозного голоса их может видеть, а они его – нет, если перед ними в воротах не было никакого отверстия.

-Я вас спрашиваю?!- ревел невидимый хозяин голоса.- Как вы здесь очутились одни да в такую поздноту?

Леми поднял факел и сразу же толкнул Кали:

-Смотри,- сказал он, показывая наверх.

Теперь и Кали сумел разглядеть маленькое окошко в воротах, расположенное над землёй в два человеческих роста.

-Где же вы видели путников таких размеров,- пошутил Леми.

Но человек за воротами шутку не воспринял.

-Отвечать!- рявкнул он.

-Мы из Берде,- сказал Кали.- А одни, потому что людей в Берде больше не осталось. Потому что нет больше Берде.

За воротами молчали. Затем щёлкнула заслонка, вставшая на место. И скоро Кали и Леми различили глухой звук, похожий на звук волочащейся по дереву большой цепи.

Ворота приоткрылись, и человек с пышными усами, алебардой в одной руке и факелом в другой возник перед ними.

-Из Берде, говорите,- от него несло вином, вернее, он насквозь пропах выпивкой и держался на ногах с трудом.- Да, мы слышали.

Ни Кали, ни Леми не придали значения его последним словам: они устали и потому соображали плохо.

-Если вы добрые люди, тогда добро пожаловать в Линасс,- прохрипел усатый, уже не повышая голос.- Вы добрые люди?

-Да,- одновременно произнесли Кали и Леми.

-Тогда заходите.

Они зашли, и усатый стражник налёг на механизм: цепь медленно поползла, затворяя ворота.

-А что, попадаются и недобрые путники, поэтому вы обнеслись стеной?- спросил Леми.

-Вам-то не знать. Хотя, вам-то не знать, раз уцелели,- усатый стражник уставился на них мутными глазами. Он приблизился, и застоялый запах спиртного ударил в лица Кали и Леми – они отшатнулись.- Говорят, кто-то призвал демонов ночи, они рыщут теперь по округе. И город ваш они уничтожили, спаси, Дивесса, душу мою.

Кали и Леми из осведомлённости стражника так выводов и не сделали.

-А стену мы давно поставили. Времена нынче тревожные. То оттуда, то оттуда вести дурные приходят. Отец Лотен настоял.

-Берде не демоны ночи уничтожили, а верегенские разбойники сожгли,- сказал Леми.

-Верегенские разбойники! Ха! Фирта, ты слышал?!- усатый, качнувшись, обернулся к хибаре, в окне которой тускло горела лампада.- Да откуда им здесь взяться. До Вереген во-о скока,- он развёл руки в стороны.

В дверях хибары появился второй стражник, не такой пьяный, как усатый,– без оружия, тощий как щепка.

-Фирта, нет, ты слышал: верегенские разбойники, здесь!- Усатый залился было смехом, но тут же закашлялся.

Второй стражник подошёл к ним.

-Я во всё что угодно поверю,- сказал он.- Вон, например, слух ходит, что гномы соорудили золотую гору, высотой чуть ли не до неба. И я знаю, что так оно и есть.

Усатый сплюнул.

-Фирта…- дохнул он на тощего,- ну, ладно. Лучше проводи-ка ты этих парней к отцу Лотену, они из Берде, а я тут пока подежурю, за двоих.

-А-а,- понимающе протянул Фирта,- из Берде,- он взял у Леми факел.- Отцу Лотену будет интересно услышать подробности, чтобы придумать, как оградить нас от такой напасти.

Линасс был больше, чем Берде, где было всего две улицы – одна была завершением дороги, шедшей с перевала, она утыкалась во вторую, которая начиналась на пристани и заканчивалась тупиком. Здесь улиц было больше, они были кривые и узкие. Дома, деревянные, с круглыми окошками и покатыми крышами,– такие же были и в Берде,– стояли здесь, в отличие от Берде, впритирку друг к дружке, их разделяли только двойные стены.

Кали и Леми, следуя за Фиртой, прошли четыре улицы и сделали три поворота. Повернув на четвёртую улицу, на другом её конце они увидели свет и услышали доносящиеся оттуда голоса и музыку. Когда улица была пройдена, они оказались на большой площади, во главе которой стоял храм Дивессы; перед входом в храм, на высокой площадке, к которой вела лестница, восседал настоятель храма в окружении приближённых. Площадь была озарена светом множества факелов. Посреди площади танцевали и веселились люди; справа от лестницы в храм стояли бочки с вином и элем, люди подходили и наливали себе напитки и не забывали про музыкантов, сидевших слева от лестницы, принося и им. На площади было тесно,– наверное, весь город собрался здесь,– шумно и радостно. Шёл третий, последний день великого праздника – Благословение Дивессы.

Фирта оставил факел, они протиснулись сквозь толпу, и Фирта попросил Кали и Леми подождать возле музыкантов, а сам, поднявшись по лестнице и остановившись у стола, за которым сидели лучшие люди города, с почтением обратился к настоятелю. Улыбки сверкали на лицах людей, и Кали и Леми опечалились, вспомнив родной город.

Фирта махнул рукой, подзывая ребят. Кали и Леми поднялись по лестнице и предстали перед настоятелем.

-Да благословит вас Дивесса,- Кали склонил голову.

-Во всём послушны вам, отец-настоятель,- склонил голову Леми.

-Ужасные события произошли с вами,- сказал отец Лотен Кали и Леми.- Но сегодня праздник. Прошу вас, не омрачайте этим достойным людям его. Завтра вместе с вами будем скорбеть о несчастном Берде. Сейчас же, если можете, веселитесь со всеми, если нет, вас проводят в гостиницу, отдыхайте, и завтра прошу вас к себе. Стражник,- обратился он к Фирте.

Фирта всё понял без лишних слов и удалился. Взяв факел, он отправился на пост.

-Я устал, Леми,- предложение с гостиницей нравилось Кали больше, чем остаться на празднике.

-Я тоже устал, Кали, но есть и пить тоже хочется.

-Да, подкрепиться не мешает.

-Вот и прекрасно!- заключил отец Лотен.- Рипа,- настоятель обернулся к стоящему за его спиной,- отведи гостей за стол и, когда они скажут, покажи им гостиницу, выбери номер получше: эти бедняжки натерпелись.

Сутуловатый Рипа поклонился настоятелю, обошёл стол и подступил к Кали и Леми, внешность у Рипы была отталкивающей, особенно противно сочетались кривой, длинный нос и маленькие бегающие глазки.

-Пойдёмте,- произнёс Рипа вкрадчиво, поведя рукой; манеры его Кали и Леми тоже не понравились.

-Отвратительный тип,- сказал Леми Калиону, когда Рипа, пятясь, отошёл от них.

-Схожу за элем,- Кали взял две кружки, поставленные перед ними.

А Леми положил на тарелку курятину и с жадностью принялся есть.

Кали подошёл к бочке, из которой только что налил себе горожанин, но Рипа, оказавшийся тут же не дал наполнить ему кружки.

-Нет, нет, нет,- запротестовал Рипа и пригласил Кали к другой бочке.- Налейте себе из этой. Здесь эль посвежее. Прошу вас.

Когда Кали вернулся за стол, Леми уже обгладывал косточки.

-Интересно,- сказал Кали, садясь,- почему сидам этот город показался странным? И как они сюда проникли?

Леми только плечами пожал. Он отпил из кружки и потянулся за говядиной. Музыканты грянули на инструментах, и люди запели хором.

На праздник слёз

В сыром лесу

Повстречал Азин Азену.

Он постеснялся подойти,

Она ж ему пропела:

Кто хочет счастье обрести,

Не должен знать заката,

Рассвет в душе своей неси

И получи награду…

Кали и Леми хорошо знали эту песню, но в хор не вступили: Леми жадно жевал мясо, а Кали петь не хотелось: всё, что происходило здесь, напоминало о доме, которого больше не было.

Когда песня закончилась, все зааплодировали, и музыканты заиграли новую мелодию.

-Кали, поешь.- Леми доел мясо, выпил всю кружку не отрываясь. Встал:- Ещё налью. Курятина отменная. Советую.

Кали взял курицу. Та и в правду оказалась хороша – нежная, под соусом из лесных ягод. Запил элем.

-Всё, Леми. Пора отдыхать. Завтра снова в дорогу.

-И куда мы?

-В Манвитикор. Куда советовал Гезендан. Где рыцари и сантор.

-Давай побудем ещё немного.

-Нет. Надо Рипу найти.

Но Рипу искать не пришлось. Он оказался рядом.

-Будто знал или чувствовал,- с подозрением сказал Леми.- Подслушивал, что ли.

-Разве в таком гомоне подслушаешь,- опроверг опасения друга Кали.

-И то правда,- согласился Лемиот.

-Идёмте, друзья, идёмте,- с зубоскальной улыбочкой проговорил Рипа.

Гостиница располагалась недалеко. Хозяин тоже был на празднике, и Рипа забрал у него ключи по распоряжению отца Лотена. Комната на втором этаже устроила ребят. Кровати были застелены, в комнате было тепло; гостиница была хорошо протоплена. Рипа оставил ключ, вручил Леми зажжённую лампаду и с пожеланием доброй ночи, сутулясь, удалился. Как только Рипа вышел из комнаты, Леми припал глазом к замочной скважине, а Кали подошёл к окну – он встал так, чтобы с улицы его не было видно.

-Уходит. Посматривает,- говорил Кали, глядя в окно.

Тогда Лемиот отпрял от двери и сказал:

-Ну, теперь вылезайте.

Первым, из сумки Кали, вылез Гом и заверещал:

-Гады! Изверги! Изуверы! Ох, я несчастный! Ах, моя бедная корушка!- он прыгнул Кали на грудь и затряс его за ворот:- Что вы сделали! Я теперь навеки пропах этой вонючей рыбой! Ой, мне плохо! Ой, сейчас стошнит!

Из сумки Леми, кряхтя, вылез Вим, в таком же настроении, но не такой громкий:

-Трухлявый ствол вам на завтрак, прошлогодние листья вам на обед, прогорклые соки вам на ужин – и так целую луну.

Кали, у которого веточ стоял на груди, принюхиваться не пришлось: запах солёной рыбы пропитал веточа насквозь, от него жутко несло. Кали засмеялся. За ним засмеялся и Леми.

-Что ржёте, изверги?!- Гом был вне себя.

-Теперь вас и прятать не надо,- хохоча, сказал Леми.- Скажем о вас: рыба старая попалась. Усохла.

Кали разразился безудержным смехом, глядя на выпученные глаза Гома.

-Мы слова сказать не могли, а они ещё есть сели,- Вим спрыгнул с сумки, выпустил из пальцев шипы и трубку и принялся тщетно оттираться.- Нет, это невозможно. Теперь только до весны,- захныкал он.

После этих слов Леми подавился смехом.

-Сделайте хоть что-нибудь!- тряс Калиона Гом.

Кали не мог остановить себя, он заразился смехом. Леми откашлялся, отдышался и, опять хохоча, сказал:

-Правда, делать что-то надо. Иначе они доконают нас этой вонищей.

Кали сполз по стене и, уже сидя, втянул носом воздух и засмеялся с новой силой – Гом на его груди завизжал истошно.

-Нет, правда, Кали,- Леми заставил себя не смеяться и сделаться серьёзным, лишь глаза его выдавали улыбку.- Если бы тебя окатили рыбьим жиром и не позволили мыться, как бы ты себя чувствовал?

Ошалелые глаза-листки Гома повернулись на Леми.

-Издеваетесь!- проверещал он.

-Нет, нет,- постарался успокоить веточей Леми, посмотрев на безутешного Вима.- Вода у нас есть, тряпицу сыщем. Остаётся найти место где вам омыться.

Гом спрыгнул с дёргающейся груди Кали и подбежал к Леми:

-Давай, ищи,- веточ выставил стебельки, на которых держались листочки, вперёд и слегка в стороны – вылупил глаза на Лемиота; вышло смешно, и Леми чуть опять не прыснул.

Опираясь на ручку двери, Леми поднялся и, пряча улыбку, обшарил комнату взглядом. Вот это подойдёт, решил он, увидев на столе салфетки. Он подошёл к столу.

-Как раз две.- Он снял флягу с пояса.- Кали давай свою воду.

Вим вроде бы приободрился. Он собрал в пальцы шипы, взял трубочку.

-А это лучше оставь,- сказал Леми.- Зачем это брать с собой, когда идёшь мыться.

-Никогда веточ не оставляет своего оружия,- воинственно пропищал Гом.

-Ну, как знаете,- Леми передал им салфетки. Затем подошёл к Кали, прослезившемуся от смеха, снял с его пояса флягу.- Пойду, поищу им место.- Он повернулся к веточам:- Сидите пока здесь, я скоро вернусь.

Пока веточи омывались, Кали, который, наконец, успокоился, и Леми решили укладываться спать.

-Что тебя так разобрало?- спросил Леми уже лёжа в постели.- Ведь могут обидеться.

-Представляешь,- Кали накрылся одеялом и удобно устроил голову на подушке,- я про рыбу-то забыл.- Они засмеялись, но смеялись уже не азартно, а теми остатками смеха, которые сохранились в них.

Веточи мылись в каком-то коридорчике перед комнатой с дырой, воняло из которой хуже, чем воняет от солёной рыбы. Мылись они долго и тщательно и, когда уже мытьё подходило к концу, услышали вдруг скрип открывающейся двери и чьи-то шаги. Темнота, не мешавшая им видеть, скрывала их от посторонних глаз. Они видели, как открылась дверь гостиницы и как несколько человек прокрались к лестнице, ведущей на второй этаж, и поднялись по ней.

Дверь Леми, чтобы веточи смогли войти, оставил приоткрытой. Шедший в пятёрке первым, убрав не понадобившийся ключ в карман, осторожно открыл дверь и вошёл в комнату, где мирно спали путники из Берде. Он поманил остальных, и те вошли. Возглавлявший пятёрку запалил факел, и четверо, как только комната осветилась, набросились на спящих.

-Сначала кляпы запихните,- распорядился главарь.

Ещё не до конца проснувшимся Кали и Леми запхали кляпы. Им заломили и связали руки, связали ноги – верёвки больно впились в запястья, колени и лодыжки. Пленников перевернули на спину, и тогда Кали и Леми узнали держащего факел – это был Рипа.

-Что, бессильны!- Рипа осклабился.- Переверните здесь всё. Ищите.

Подчинённые Рипы бросились искать. Один из них обшарил сумки и всё содержимое высыпал перед Рипой.

-Вот оно,- Рипа заулыбался омерзительной улыбкой, когда два сидских фиала оказались у него в руках.- Одного этого достаточно, чтобы казнить вас. Ищите. Ищите. Проверяйте все щели. Эти отродья Гримены должны быть здесь.

Подчинённые Рипы зажгли ещё два факела и принялись заглядывать повсюду, куда в комнате только можно было заглянуть.

-Книга,- между тем, Рипа изучал пожитки арестованных.- Ещё одно доказательство. Рыба. Для каких же она целей? А это что?- он развернул карту и глаза его сверкнули.

-Никого нигде нет,- подошёл к Рипе подчинённый.

-Может, эти ублюдки вернули их в лес?- Рипа засовал вещи Кали и Леми в сумки.- Я сам понесу. А вы будьте бдительны. Вдруг те мелкие порождения ночи учинят нам засаду.

Гом и Вим поднялись за пятёркой, но, как назло, последний вошедший закрыл за собой дверь. Дверь была тяжёлой, им было не открыть. Когда из щели между дверью и полом полился свет, Гом и Вим, найдя безопасное место, спрятались.

-Нет Зока, нет Гупа,- сожалел Вим.- Вдвоём нам никак не успеть уложить пятерых.

Гом начал приготавливаться к стрельбе.

-Не глупи, Гом. Может, ещё представится случай, и мы выручим ребят. Но сейчас мы не одолеем людей. Мы не успеем выстрелить во всех, да.

Дверь распахнулась внезапно. Первый вышедший – сутуловатый,– с факелом и сумками в руках, быстро проследовал к лестнице и спустился по ней. За ним так же стремительно прошли двое, несущие на плечах Леми и Кали. Последние двое пронеслись, размахивая факелами и озираясь по сторонам, один с мечом Кали, другой с молотом Леми.

Подвал храма был сырым, стены, пол, потолок облеплены плесенью. Сквозь узкое, маленькое окошко с трудом пробивался туда свет нового дня. Кали допрыгал к окошку, чтобы втянуть носом свежего воздуха. Леми тоже хотел вдохнуть свежести, но поскользнулся на склизком полу и упал и остался сидеть, морщась от удушливой сырости.

Вдруг кали замычал и запрыгал на месте. Леми посмотрел на друга – Кали подзывал его. Леми помотал головой, но Кали ещё отчаянней замычал и настойчивей запрыгал. Леми перевернулся, опёрся на колени, поднялся. Мелкими прыжками добрался до окошка. Уличный воздух обдал свежестью, Леми от удовольствия даже закрыл глаза. Кали вновь замычал, толкнул плечом друга, и показал подбородком, когда недовольный Леми открыл глаза, куда надо смотреть.

Леми повернул шею: по двору прогуливались отец Лотен, Рипа и человек в белом балахоне, в капюшоне, покрывающем голову и скрывающем лицо. Человек в белом шёл между отцом Лотеном и Рипой и жестикулировал.

Кали покачал головой, и Леми повторил это движение, соглашаясь. Кали и Леми наблюдали за троицей, пока те не разошлись: человек в белом, удалясь со двора храма, исчез на улице, а отец Лотен и Рипа вошли в храм. И вскоре протрубил рог – надрывно и тревожно.

Когда рог протрубил во второй раз, за Кали и Леми пришли. Их выволокли на площадь, где, как и вчера, собрался, кажется, весь город и перед входом в храм, всё за тем же столом, теперь только в одиночестве, восседал глава города – отец Лотен.

Обеспокоенные тревогой горожане перешёптывались, пока на лобное место, устроенное там, где вчера громоздились бочки с вином и элем, не поставили связанных Кали и Леми. Тогда площадь стихла, и обеспокоенные взгляды горожан сошлись на отце Лотене.

Отец Лотен поднялся с места.

-Почтенные жители Линасса,- начал он.- Вчерашним всеобщим гуляньем мы завершили отмечать Великий Праздник. И была на то милость Дивессы, что не был он под конец омрачён. Сегодня же настало время скорбеть. Все мы знаем, что произошло с несчастным Берде. Но прежде,- отец Лотен опёрся кулаками на стол и обвёл толпу многозначительным взглядом.- Но прежде вот что я хочу заявить вам. Такая же участь, какая постигла Берде, могла постигнуть и наш город. Если бы не бдительность, о которой я твержу вам постоянно и которая была проявлена вчера.

Отец Лотен водрузился на место, и тут же перед столом возник Рипа.

-Итак,- обратился настоятель к Рипе,- поведай почтенным горожанам всё, что знаем мы, и предъяви доказательства.

Сутулясь, Рипа сбежал по лестнице вниз, и, оказавшись возле Кали и Леми, на диво последних, распрямился.

-Не вынимайте им кляпы!- проникновенно заорал Рипа и вытянул руку в направлении связанных.- Иначе беда немедленно обрушится на этот город  – с нами произойдёт то же, что произошло с жителями Берде!

-А-а!- зазвучало на вдохе в разных местах толпы.

-Все мы знаем, как погиб Берде,- с чувством продолжал Рипа.- Демоны ночи и ожившие деревья погубили людей этого несчастного города, от порождений тьмы не скрыться праведной душе в проклятом месте!

Рипа, опять ссутулясь, обошёл вокруг Кали и Леми и указал пальцем на них.

-Вчера эти двое,- продолжил Рипа вкрадчиво,- пришли в наш город и сообщили страже, что они из Берде. Но как,- возопил он,- праведная душа могла спастись в месте, на которое наслали проклятье и которое кишело демонами ночи?!

Рипа сделал несколько шагов к толпе, слушающей его со вниманием.

-Ответ очевиден,- прокричал он в толпу.- Только те, кто проклял Берде и призвал силы зла мог остаться невредимым! Колдуны! Это они погубили Берде и пришли сюда, чтобы уничтожить и наш город и всех в нём, умертвить всех вас, любящих Дивессу!

После слова колдуны, толпу шатнуло, а Кали замычал, пытаясь протестовать.

-Смотрите, смотрите, люди,- взгляд Рипы, обращённый к толпе, сделался фанатично-ликующим, а руки его протянулись в сторону связанных, призывая узреть горожан мычащего Кали,- они и сейчас пытаются колдовать!

Толпа попятилась, на лицах людей отразился ужас.

-Конечно, сразу не поверишь, что эти двое мальчишек – колдуны. И я гляжу, вы ещё не все верите,- нагонял страха Рипа на и так уже перепуганную и ошарашенную толпу.- Но вот доказательства!

Рипа взбежал по лестнице храма и достал из сумки, лежавшей на столе, книгу, которую спас Кали. Рипа повернулся к собранию, держа над собой «Жизнеописание».

-Вот,- затряс Рипа книгой,- вот, что они несли с собой! Топча эту священную Книгу, они прокляли Берде! Произнеся свои тёмные заклинания, они призвали демонов ночи и оживили деревья!- Рипа бросил книгу на стол и, достав из сумки фиалы, сияющие сиреневым дымком, выставил их перед собранием.- Вот! Вот их колдовское зелье, которым они хотели опоить вас!

Устрашённая толпа запричитала, моля Дивессу о милости.

Кали поглядывал на отца Лотена: тот качал головой в такт обвинениям, которые извергал Рипа. Никогда отец Дилет не передоверял разбирательство в чужие руки, подумалось Кали, и никогда отец Дилет не допускал несправедливости на суде.

-Смотрите!- Рипа развернул карту.- Здесь отмечены города, которые они намеревались уничтожить. Они задумали уничтожить всех, кто почитают Дивессу! Всех людей! И украсть осколки, чтобы собрать кристалл, дабы Гримена правил этим миром!- Рипа откинул карту.- Все мы ждали, что зло объявится с севера, где сокрылись от праведного гнева остатки чародеев. Но вот зло, объявилось с юга в обличии человеческом! Мы должны покончить со злом! Чтобы спасти нашу санторию! Чтобы спасти Гелиан! Пусть зло канет во тьму, откуда вышло! В колодец проклятых их! Только тогда и прихвостни тьмы, вызванные и оживлённые ими, оставят нас! В колодец их! В колодец! В колодец!

-В колодец!- несмело раздалось в толпе.

-В колодец проклятых!

-В колодец их!- Голоса горожан становились всё увереннее, и вскоре обезумевшая толпа стройным хором, каким вчера пела праздничные песни, казнила безмолвных, беззащитных мальчишек:- В колодец их! В колодец их!..

Встал отец Лотен и поднял руку. Когда толпа стихла, он произнёс:

-Вина этих колдунов безусловно доказана. В память об усопших в Берде, отправимся к колодцу немедленно.

-В колодец их!- опять грянула толпа.

Пригнали телегу, усадили туда Кали и Леми, многочисленная охрана из добровольцев окружила её. Жители Линасса вооружились – топорами, вилами, кирками, луками. Буквально все горожане собрались сопровождать телегу и наблюдать, как низвергнутся во тьму тьмою порождённые.

Процессия вышла за южные ворота,– те, в которые постучались вчера Леми и Кали,– пересекла мост и направилась по дороге к гряде. Процессию возглавлял отец Лотен, за ним следовал Рипа, неся стяг, на котором была изображена четырёхконечная синяя звезда. Далее – возчик, он вёл под уздцы двух жеребцов, тащивших телегу. Охрана шествовала по бокам телеги, наставив на колдунов выданные им копья. Горожане, бурно обсуждавшие произошедшее, тянулись за телегой потоком.

Унылая голая равнина, казалась Леми сейчас ещё унылее, лысый, каменистый склон приближающийся гряды – недружелюбным. Кали ничего такого не казалось, он размышлял над тем, как веточи без их помощи выберутся из города. И ещё думал о том, что теперь, похоже, их путешествие, которое хоть уже и не лишено было событий, но всё равно не успело, в общем-то, начаться, точно подошло к завершению. И причиной тому, что самое обидное, послужили не какие-нибудь тёмные или враждебные силы, а люди, свято чтившие Дивессу и живущие по законам Мудрого Бога.

Процессия подступила к гряде. Забравшись вверх по дороге на двести шагов, отец Лотен остановил процессию и приказал нести колдунов. Не более ста шагов в сторону от дороги, и охранники уже сдвигали тяжёлую плиту, заслонявшую чёрное отверстие, на пологом участке склона.

Кали и Леми положили возле чернеющей, беспросветной дыры. Горожане облепили склон вокруг судей и судимых, и отец Лотен прочёл молитву, обращённую к Великому Альвину – покровителю борьбы с силами зла.

Кали смотрел на жителей Линасса: их кровожадные, исполненные мести глаза выдавали нетерпение покончить с ним и с Леми. И, когда на смену молитвы пришли заключительные слова, глаза их загорелись неуёмной жаждой расправы.

-Эти мерзкие твари в человеческом обличии,- говорил отец Лотен,- совершили самое тяжкое преступление, какое только возможно на этом свете. Они посмели колдовать. Своим колдовством они погубили всех жителей Берде, по которым мы теперь скорбим, и хотели изничтожить нас. Так, во имя Справедливого Дивессы, отправим же их туда, откуда они явились к нам!

-Да! Да!- зашумела толпа, тряся оружием. Кали казалось, что огонь сейчас хлынет из их глаз и сожжёт его и Леми дотла.

Вперёд вышел Рипа и толкнул ногой Леми, и Леми исчез в беспросветной дыре. Послышался глухой звук удара. Затем пришёл черёд Кали.

-Катитесь туда, откуда взялись,- прошипел Рипа, толкнул Кали, и, когда Кали начал падать, швырнул вдогонку фиалы, присказав:- Забирайте с собой свои чары, колдуйте в своём подземном мире, отродья Гримены.

Когда второй колдун был низвергнут во тьму, толпа взорвалась ликованием, и охранники загородили вход в царство Гримены плитой.

 

6

Каменный лес закончился, и перед Маэлем, Панламэ и Тальвиалом открылось широкое поле. Они решили дождаться темноты и под покровом ночи пересечь поле, по другую сторону которого стоял на холмах Бронский лес.

Предание сидов гласило, что Бронский лес был их последним пристанищем в этой части Гелиана и что здесь произошла их последняя битва с людьми и магами. После этого сиды покинули эти края в поисках лучшей доли. Рамилан – легендарны предводитель сидов – вёл их народ на последнее в той войне сражение. Сиды тогда были разбиты, а Рамилан погиб. В ночь после той битвы несколько сидов вынесли тело своего предводителя с места сражения и захоронили в этом лесу, оставив при нём меч Индер, который был выкован для него лучшими сидскими мастерами и обладал волшебной силой.

Дождавшись темноты в каменном лесу, Маэль, Панламэ и Тальвиал тронулись в путь. Они двигались по полю перебежками, останавливаясь, прислушивались к земле. Без приключений они добрались до Бронского леса и без передышки двинулись по холмам. Когда начало светать, устроили привал.

-Странно,- сказал Тальвиал Маэлю,- никаких следов. По этой дороге давно никто не ходил.

-И это тоже странно,- заметил Маэль.

-После каждого грабежа он всегда уходил на восток. Что же произошло в этот раз?- Панламэ знал, что ни Маэль, ни Тальвиал не дадут ответа. Но, может, найдутся предположения?

Предположений не нашлось, и тогда Панламэ принялся перетягивать ослабшую тетиву на луке.

-Разведаю, что здесь,- сказал Тальвиал.

Маэль дал согласие.

Никто из ныне живущих сидов не бывал в этом лесу. Слишком далеко он находился от их теперешнего пристанища. Тальвиал шёл по холмам, спускался в ложбины и представлял, как прекрасен этот лес, когда цветёт и распускается. Забравшись на очередной холм, он увидел внизу дерево кела – вечнозелёное, с длинными иглами, которые росли пучками, образуя шары, с развесистой кроной и массивным стволом, начинающимся из могучих, раскидистых, переплетающихся корней, высившихся над землёй на один сидский рост; чтобы обхватить ствол у основания, встать вкруг ствола, должны были пять сидов, а чтобы замкнуть цепь вокруг корней, протянуть друг другу руки, должны были не меньше пятнадцати сидов; высотой же кела не отличался – не больше шести-семи средних сидских ростов.

По древней традиции, сидов полагалось хоронить под стволами келы, среди его корней, стоящих над землёй. В нынешние времена это было невозможно: там, где сейчас жили сиды, кела не рос.

Тальвиал сбежал по холму и подошёл к дереву: вязкая смола, истёкшая летом, застыла на ребристой, шершавой коре. Тальвиал провёл ладонью по стволу, подивился на легенду и отправился дальше.

Вернулся он к полудню. Поделился с Маэлем и Панламэ дивом, которое предстало перед ним в образе кела, и сообщил, что к этому добавить ему нечего: он выходил к дороге, углублялся в лес, но никаких следов человека в белом не обнаружил, равно как не обнаружил, не считая звериных, и каких-либо других следов, которые бы вызвали интерес.

-Пойдём, как раньше, по бровке леса,- сказал Маэль.- Ночь нам в помощь. Может, дальше равнина оживёт. Тальвиал, веди до того места, до которого добрался.

Тальвиал показал спутникам кела, и те порадовались, что увидели дерево, воспетое в их сказаниях. Когда опустилась ночь, сиды покинули лес. Степь, по которой тянулась дорога, делалась всё более сухой: восточный ветер, налетавший из пустыни, иссушал землю; кусты, попадавшиеся на пространстве между грядой и мёртвым лесом, исчезли, и на каменистой подстилке прошлогодняя трава лежала лишь редкими клоками.

Не отступая от края леса, сиды подошли к неширокой речке, которая вытекала из леса и дальше вилась по степи. Дорога здесь делала крюк, уводя от леса. Тальвиал пошёл на разведку.

-Моста нет, но там брод,- вернулся Тальвиал с новостями.

Ничего не оставалось делать, как отдалиться от леса, чтобы перейти на другую сторону реки. Брод был отмечен камнями, лежащими по обоим его краям. Речка здесь разливалась, сиды перебрались на противоположный берег и опять оставили дорогу, чтобы идти вплотную к лесу.

К утру они добрались до развилки. Одна дорога уводила на восток – в пустыню Гахад. Другая шла на север; лес здесь отступал, и дорога эта тянулась меж невысоких холмов по каменистой степи.

На развилке следов было в достатке. Они тянулись с востока и на развилке поворачивали на север.

-Проскакало не меньше сотни лошадей,- сказал Панламэ.- И не так давно.

Маэль присел и приложил ладони к земле.

-Быстро в лес,- вскочил он.

-Дагиры?- спросил Тальвиал.

На фоне занимающегося рассвета сиды увидели всадников, мчащихся по степи с востока. Приготовив к бою луки, Маэль, Тальвиал и Панламэ бросились к лесу.

Сиды только успели забежать в лес, как ливень дротиков обрушился на них. Два десятка всадников на низкорослых лошадях ворвались в лес, который не стал им преградой. Они проскакали по холмам и отрезали сидам путь на северо-запад, чтобы те не растворились в лесу.

Дротики летели в сидов со всех сторон.

-Они хотят выгнать нас в степь,- прокричал набегу Маэль; дротик вонзился в дерево справа от него на уровне головы.- Надо продержаться до темноты. Стреляем!

Сиды рассыпались, встали под защиту деревьев – засвистели стрелы, и двое всадником упали с лошадей. Теперь сиды отступали мелкими перебежками, каждая из которых заканчивалась стрельбой, а дагиры наскоками продвигались вперёд: группами, поочерёдно, не давая перерыва, они выскакивали из-за холмов или деревьев с разных сторон, метали дротики, отходили чуть назад и снова кидались в атаку, забирая всё дальше. Они теснили сидов к реке.

Сиды, отходя, то собирались, то разбредались по лесу, ища возможности прорваться в чащу, куда дагиры вряд ли бы сунулись: преследуя сидов в лесу и не причинив им никакого вреда, они уже потеряли пятерых своих; надеждой пустынников было или выбить сидов в степь, или заставить их войти в реку – загнать сидов на открытое пространство и при численном перевесе нанести решающий удар.

Если бы были весна, лето или осень, сиды бы применили свой излюбленный приём: забрались бы на нижний или средний ярус деревьев и, скрытые ветвями и листвой, обстреливали бы противника, меняя деревья. Получив больший обзор и защиту родной стихии, сиды бы разобрались с налётчиками, не умеющими передвигаться по деревьям,– если не расправились бы с ними, то, по крайней мере, напугали бы так, что те б поудирали и больше б к ним не сунулись. Но сейчас лес стоял голым. И сидам ничего не оставалось делать, как отступать.

Сиды предприняли попытку прорваться в глушь леса. Они сблизились, встали за деревьями и пустили по несколько стрел в наступавшую группу дагиров, которые ответили дротиками. Очередной всадник рухнул с лошади. Один из дротиков скользнул по плечу Тальвиала, распоров одежду и содрав кожу. Сиды двинулись вперёд. Но другая группа дагиров тут же налетела на них.

Сиды отступали. Река была уже совсем близко: слышался её шум. А сумерки только-только начали поглощать день. Сидам необходимо было выиграть время. Увидев холм с крутым склоном, они отступили за него. Сиды поднялись на холм и заняли оборону. Они обрушивали стрелы в рвущиеся с разных сторон группы всадников. Лошади дагиров не могли преодолеть крутой склон, и дагиры прекратили наскоки.

Маэль смотрел на небо: вот-вот уже ночь должна была вступить в свои права. Сиды выиграли время. И даже получили передышку, но она оказалась недолгой.

Перед наступлением темноты дагиры предприняли манёвр: стремительным рывком две группы одновременно начали обходить сидов с флангов, третья группа осталась перед крутым склоном, чтобы сиды не ринулись в чащу леса. Сиды, уповая на скорый приход ночи, бросились к реке. Дагиры зажимали сидов в тиски, дротики лавиной хлынули на них. Один дротик попал Панламэ в бедро, и тот захромал. Маэль и Тальвиал подхватили товарища и кинулись к ложбине… Они еле успели добежать до неё, как ряды дагиров сомкнулись. Они кубарем покатились вниз – дротики полетели им вслед. Когда сиды скатились вниз и открыли глаза, спасительная ночь накрыла лес.

Выбрав место для отдыха, сиды занялись ранами. Тальвиал занимался своей раной, а Маэль занялся раной Панламэ. Он вытащил из бедра дротик, надрезал штанину и присыпал рану красноватым порошком из мешочка, который висел на его поясе.

-Проверю, ушли ли дагиры,- сказал Тальвиал, когда закончил обрабатывать рану.

-Это ни к чему,- отозвался Маэль.- Зачем нам идти на север. Вернёмся к гряде. Только там мы поймём, куда направился безлицый. Поищи, где нам переправиться через реку. Не торопись: лучше, если рана Панламэ перестанет кровоточить.

Обследовав реку вверх и вниз по течению, Тальвиал вернулся на стоянку.

-Вверх по течению, перед запрудой, порожек. Течение сильное, но мельче места нет.

-Мне уже лучше,- сказал Панламэ.- Можем идти.

-Веди, Тальвиал.- Маэль поднялся и помог подняться Панламэ.- Я помогу ему.

Тальвиал повёл товарищей. Панламэ похрамывал, но от помощи Маэля отказался.

-И это ты называешь порожек?- безрадостно усмехнулся Маэль, когда Тальвиал показал место для перехода.

Вода текла очень быстро, кое-где скручивалась в водовороты и пенилась, натыкаясь на подводные препятствия.

-Конечно, если бы Панламэ не был…- Маэль не договорил.

-Я справлюсь,- перебил его Панламэ.

-Пойдёшь между нами, Панламэ,- сказал Маэль.- Свяжемся поясами.

Маэль и Тальвиал сняли пояса. Один конец поясов они завязали на поясе Панламэ, другой – затянули узлом на своих запястьях. Тальвиал повёл цепочку, сиды вошли в воду.

По середине реки течение было особенно быстрым. Шли медленно, короткими шажками, нога в ногу. Ступали вперёд только левой ногой, находили равновесие, подтягивали правую ногу, перекладывали силу на неё и только затем делали следующий шаг. Панламэ держался только благодаря воле: вода била прямо по ране, его правое бедро начало предательски пульсировать и подрагивать, а ниже колен ноги совсем окоченели от холода. Когда середина реки, казалось, была пройдена, вода закрутила водоворот и правая нога Панламэ, как назло очутившегося в центре водоворота, подвернулась, он потерял опору и равновесие, и течение швырнуло его. Маэль и Тальвиал сумели удержаться на месте, как течение ни старалось смыть их вслед за товарищем. Они удерживали Панламэ на поясах. Панламэ не сразу нашёл опору. Он, как мог, помогал товарищам, когда те подтягивали его. Восстановив цепь, сиды продолжили переход.

Отдыхали долго. Маэль ещё раз присыпал рану Панламэ. Было решено: к дороге не приближаться, ночью пересечь поле между Бронским и каменным лесами, затем идти через каменный лес и преодолеть открытое пространство между ним и грядой там, где он ближе всего подступает к горам, чтобы по ним добраться до дороги, ведущей на большой перевал и там, на той дороге, начать поиск следов, которые мог оставить безлицый.

На Панламэ сказались усталость и расслабленность после трудного перехода реки. Он заснул. Будить его не стали: он должен был восстановить силы. Уже рассвело, когда Маэль, Панламэ и Тальвиал тронулись в обратный путь. Небо хмурилось, прошёл дождь. На пути они набрели на ещё один кела, они постояли и опять полюбовались деревом предков. Середина дня уже минула, когда они почти добрались до поля, которое, дождавшись ночи, собирались пересечь. Вдруг Маэль остановил товарищей. Он присел и приложил ладони к земле.

-Они не ушли,- сказал он, вставая.- Они поджидали нас. Они знали, куда мы пойдём. Безлицый всё просчитал.

Сиды взяли наизготовку луки.

Всадники выскочили из леса со стороны реки. Здесь холмы отличались от тех, что были за рекой – они не были такими крутыми, и всадником было проще маневрировать. Теперь дагиры атаковали не наскоками, а взяли сидов в кольцо. Они оставили небольшую брешь в кольце, предлагая сидам гибельную для них возможность отхода на поле,– дагиров не оставляло желание поохотиться легко.

Всадники не соблюдали строй, беспорядочно – навстречу друг другу, отдаляясь друг от друга, вслед друг другу,– полумесяцем проскакивали они мимо сидов, метали вразнобой дротики со всех сторон и без остановки мчались в обратный полумесяц; в созданном дагирами кажущемся хаосе прослеживалась умная тактика: дагиры оставляли мало возможностей сосредоточить сидам внимание на определённом всаднике.

Сидам ничего не оставалось делать, как разделиться, иначе бы они сделались одной большой мишенью, каждый из них, перебегая с места на место, чтобы всадники не пристрелялись, отбивал определённый участок полумесяца, устроенного дагирами.

Дротики беспрерывно угрожали сидам. Всадники подвигали полукольцо, умело лавируя между деревьями и вытесняя лучников на поле. Сиды под свистом дротиков отступали. Тальвиалу удалось подловить одного дагира на взмахе – стрела попала прямо в сердце, и лошадь понесла мёртвого вглубь леса. Маэль, увернувшись от дротика, ответно пустил стрелу в пригнувшегося к лошади метателя – стрела угодила тому в ухо, и дагир замертво упал с лошади; лошадь, оставшись без всадника, остановилась, резко развернулась и рванула в обратном направлении; выскочив из-за дерева, она чуть не налетела на встречно мчащуюся лошадь, хозяин которой успел натянуть поводья, чтобы остановиться и отвернуть в сторону; Панламэ воспользовался заминкой – стрела вонзилась невезучему всаднику между лопаток, тот медленно сполз с лошади на землю и больше не шевелился.

Но всадников было ещё много, почти втрое больше, чем сидов. Они продолжали подвигать полукруг к полю. Сиды отступали. В какой-то момент Тальвиал заметил, что полукруг сжался и давление дагиров на него усилилось. Дротики полетели в него в большем количестве. Перебежками он менял места. Один дротик при очередной перебежке чуть не вышиб ему мозги.

В новый раз поменяв место, Тальвиал встал на одно колено и собирался уже выстрелить в мчащегося всадника, готового запустить дротиком, как вдруг передние ноги лошади подкосились, она грудью ударилась о землю, и дагира выбросило из седла. Дагир крутясь полетел вперёд, Тальвиал увидел, как что-то блеснуло, и услышал предсмертный крик. И тут же он увидел, как другой всадник внезапно схватился за шею, отклонился назад, упал с лошади и остался на земле недвижим.

И вот ещё один дагир схватился за шею и упал. Полумесяц распался: в среде всадников случился переполох. Тальвиал не мешкал, тетива натянулась, и дагир был сражён его стрелой. Другая стрела, кого-то из его товарищей, пронзила ещё одного дагира. И опять лошадь как подкошенная грудью пропахала землю, и опять что-то блеснуло. Тальвиал, наступая, приготовил новую стрелу…

 

7

Что-то смягчило удар, когда он упал, но удар всё равно был сильным. У Кали закружилась голова, его затошнило, а веки сомкнулись сами собой. Когда сознание вернулось к нему и глаза открылись, у Кали создалось ощущение, что он так и не вышел беспамятства: его окружали чернота, чернее ночи, и совершенная тишина.

Он попробовал пошевелиться: что-то заклацало под ним, плечо и бок, на которые он упал, болели, но в остальном он, вроде бы, был цел. Что с Леми?- тут же пришло в голову, и Кали замычал. За спиной раздалось ответное мычание.

Кали попытался сесть, но не получилось, а в плече и боку отдалась боль. Тогда он перевернулся на спину и сделал вторую попытку сесть. Рывком сел. Сел, и что-то острое впилось ему в ягодицу.

Кали подобрал ноги, чуть отодвинулся назад, перевернулся на живот, и острие кольнуло его немного ниже пупка. Двигаясь, как змея, он принялся отползать назад. Остриё кололо живот, потом грудь. Он сделал ещё пару движений назад и подбородком нащупал остриё – оно впилось ему до кости. Кали не смог сдержать стон. Жертвуя подбородком, чтобы не упустить остриё, Кали начал поджимать голову к груди, и, когда кляп прочно зацепился за остриё, ещё чуть отполз назад и резко дёрнул голову в бок. Кляп остался на острие.

-Фу,- выдохнул Кали.- Не упади я рядом, эта штука пропорола бы мне бок. Фу,- он выдохнул ещё раз.

Опять раздалось клацание – Леми зашевелился.

-Леми, Леми, ползи на мой голос и мычи, чтобы и я тебя слышал.

Кали звал Леми, Леми мычал. Они приблизились друг к дружке, соприкоснулись носами, и Кали ухватился зубами за кляп. Дёрнул и выплюнул.

-Спасибо, Кали.

-Повернись ко мне спиной. Надо развязать верёвку на руках.

Леми повернулся, Кали лёг и зубами нащупал узел. Узел был крепким, умело затянутым, и Кали долго возился, прежде чем тот поддался.

-Верёвку не выбрасывай,- пропыхтел Кали.

-Я же не дурак.

-Теперь ты развяжи мне руки.

И Лемиоту пришлось пустить в ход зубы, настолько тугим был узел.

-Сколько мы пролежали без сознания?- спросил Кали, пихая верёвки за пазуху.

-Если б я знал.

Они принялись развязывать верёвки на ногах. И это заняло немало времени. И опять зубы пошли в ход. Сначала освободился Кали: зубы Леми ослабили его узел. Затем настал черёд зубам Кали справиться с узлом на ногах Леми.

Воздух в колодце стоял затхлый, и было холодно.

-Здесь зябко, Кали. И дышать трудно. Долго не продержаться.

-Путь у нас только один. Вставай.

Они встали, взялись за руки и ощупью стали искать стену. А стены, которая, по их представлению, должна была вот-вот быть, не было. Они осторожно двигались вперёд – клацанье раздавалось под ногами,– и, спустя двенадцать коротких шагов, стена нащупалась – неровная, с множеством округлых выступов.

-Плохие новости, Леми.

-Чего же плохого? Есть за что уцепиться, на чём удержаться.

-Ты помнишь, какой ширины была горловина колодца.

-Помню.

-Локтей шесть.

-Ну, да.

-От того места, куда мы упали, до этой стены уже не меньше двенадцати локтей. И до другой стены оттуда, наверное, столько же. Ведь мы упали, скорее всего, где-то по центру.

-Значит…

-Мы в каменном мешке, Леми. В крынке для молока. И мы не мухи, Леми.

-Вот уж повезло… Давай всё-таки проверим другие стены.

Они развернулись, опять взялись за руки, и пошли в противоположном направлении. Вдруг где-то предположительно посередине каменного мешка Кали заметил слабое сиреневое мерцание.

-Стой, Леми,- он дёрнул руку друга.- Видишь, или мне мерещится.

-Что?

-Смотри вниз.

-Вижу.

Когда они сидели и ёрзали, развязывая узлы, что-то клацало под ними, когда шли, ища стену, клацало под ногами. Они встали на колени, и под коленями заклацало. Кали протянул руку к сиреневатому сиянию – и его рука наткнулась на что-то твёрдое. Он взял это твёрдое и ощупал.

-Леми, да это же кость.

-Человеческая?

-Не знаю,- он передал кость Леми и провёл ладонью по тому, на чём они стояли.- Здесь кругом кости. Это могила, Леми. Огромная могила.

-Наверно, отсюда никто не выбирался.

Кали принялся разгребать останки, пока не добрался до застрявшего между костей фиала. Он взял его и поводил вправо-влево рукой.

-Света он не прибавил,- грустно заметил Леми.

-Ну, совсем немножко… Если поднести вплотную…

-А вон, кажется, второй.

Теперь Леми разгрёб кости.

-Помнишь, сиды говорили, что использовать в крайнем случае, когда сил не останется,- сказал Кали.

-Это же не научит тебя летать и превращать камни в песок. Ладно, пойдём к той стене.

Они поднялись, взялись за руки и только сделали шаг, как Кали взвыл.

-Что, Кали?- испугался Лемиот.

-Вот невезуха,- Кали поджал левую ногу.- Я, кажется, ступню пропорол.

-Чем?

-Наверное, той штукой, которой поранил подбородок и за которую зацепил кляп.

-Чтобы кость прошила ботинок?!- Леми удивился.- Тогда её, я знаю, нужно искусно заточить. Давай-ка посмотрим.

Леми сделал шажок назад, Кали отпрыгнул, они, расцепившись, сели. Кали поднёс фиал к подошве, но свет, испускаемый дымком, был слишком тусклым. Кали так и не увидел прорези на подошве, но он чувствовал, как ботинок заполняется кровью. Он провёл пальцем по подошве старого ботинка – там было столько щербин.

Леми водил по костям фиалом, выискивая острый предмет.

-Ничего не видно,- пожаловался он.

-Если руку не жалко, пошарь лучше рукой.

-Конечно, жалко.

-Давай я. Я и так весь изранен. Одной раной больше…- Водя одной рукой с фиалом по поверхности, другой Кали осторожно шарил по костям.

-Слушай, а зачем вообще нам эта острая штука? На кого мы здесь будем охотиться?

-По крайней мере, засунем её так, чтобы больше не пораниться… Вот,- вскрикнул Кали,- кляп, если мой, то он зацеплен за остриё.

Кали отдал фиал Леми, ухватился за тряпицу и начал перебирать по ней, пока пальцы не коснулись чего-то холодного и острого. Он аккуратно ощупал остриё.

-Знаешь, Леми, это что-то металлическое. Похоже… похоже на клинок. Поднеси-ка фиалы. Я скажу куда. Чуть правее… Так… Ниже…

Леми, наконец, поднёс фиалы к острию, и остриё слабенько блеснуло.

-Надо разрыть его,- сказал Кали.- Держи фиалы.

Леми держал фиалы там, где просил Кали, а Кали разгребал кости. Они и подумать не могли, сколько им предстоит перебросать костей. Клинок лежал чуть наискось, но, и когда Кали освободил клинок, под ним – Кали порылся – оставалась ещё груда костей.

-Я и представить себе не мог, что бывают такие могилы,- сказал Кали.- Сколько же здесь похоронено?

-И неужели все – колдуны? Если так, жителям Линасса, определённо, везёт: они, наверное, чаще других встречаются с ними,- Леми был саркастичен.

Кали поднял клинок, скинул с острия тряпицу, провёл пальцами по краям лезвия:

-Лёгкий и очень острый.

Леми поднёс фиалы к лезвию.

-Кажется, какой-то орнамент,- сказал Кали.- Или письмена. Как думаешь, Леми?

-Интересно, сколько он здесь пролежал.

Лезвие клинка было не широкое, от рукояти до кончика длинной – с вытянутую руку. Взявшись за рукоять Кали поразмахивал клинком.

-Удобный,- поделился он впечатлением.

-Только ненужный.

Кали попробовал клинок на изгиб:

-Жесткий и в то же время гибкий.

-Вот только тому, кто здесь с ним очутился, он не помог,- настаивал Леми.- Ладно, хватит играться. Поднимайся, найдём другую стену.

-У меня нога болит.

-Тогда и сиди здесь,- гаркнул Леми.

-Пожалуйста, не злись, Леми… Лучше помоги мне встать.

Другая стена оказалась на таком же расстоянии от места их падения, что и противоположная,– они считали шаги,– была такой же неровной – вся испещрена выступами.

-Крынка для молока,- констатировал Леми.- Помнишь, Кали, мы находили прозрачные желтоватые камни на берегу моря со всякими дохлыми жучками в них?

-Да,- Кали взмахнул рукой, ударил клинком по воздуху.

-Никогда не хотел так умереть.

-Как?- внимание Кали стало рассеянным, он рисовал себе, каков клинок при свете дня.

-Чтоб быть замурованным.- Леми рассердился, потому что Кали, вместо того, что бы соображать, как поступать дальше, витал где-то, неизвестно где.- Дай его мне, пожалуйста,- попросил Леми строго.

Кали послушно отдал клинок Леми – тот сделал несколько шагов вбок, замахнулся и ударил со злостью клинком по стене: искры полетели в разные стороны, что-то глухо упало на кости.

-Леми, что ты делаешь?!- заорал Кали, сокрушённый выходкой друга; удар по стене свидетельствовал, что Леми хотел сломать клинок.- Леми!..

-Великий Альвин!- ошарашенный Лемиот проверил клинок, провёл рукой по стене, присел и нащупал под ногами отрубленный камень. Край камня, как и стена, где прошёлся клинок, был гладкий, словно острейшим ножом разрезали холодное масло.- Кали…- и больше Леми ничего не смог выговорить.

-Что, Леми, что?- Кали испугался, что Леми серьёзно поранился – что сломавшаяся часть клинка, отскочив от стены, впилась ему в живот, например, или в грудь или отсекла пальцы или порезала до кости ногу и что он истекает кровью или что отлетевший камень выбил ему глаз или, если камень большой, то проломил ему череп, и…– чего только Кали уже не успел надумать. Нащупав стену и опираясь на неё, он подбирался к Лемиоту.- Леми!..

Леми не отвечал.

-Леми! Леми!- звал Кали.

-Ты знаешь,- прозвучал для Кали неожиданно, но обнадёживающе голос Лемиота,- похоже, все, чьи кости мы сейчас топчем, думали, как я.

-Ты цел, Леми?!

-Думали, что клинок им здесь ни к чему.

-Леми, тебя не ранило?!

-Ты только погляди!- Леми, встав и вытянув на голос друга руку с камнем вперёд, саданул Калиону под рёбра.

-Уй!

-То есть пощупай!

Ободренность Леми заставила Кали забыть о последней своей ране, которую он получил только что и за которую намеревался, когда тот извинится, простить Леми. Срез же на камне поразил его, как и Леми.

-Мой отец был отличным кузнецом, ты же знаешь, Кали.- Надежда била ключом в Леми.- Правда, клинков он ковал мало, почти не ковал, но другие вещи… Кирки… Но чтобы так камень… Не знаю, из чего и как выкован этот клинок и каким надо быть мастером, но, Кали, ты понимаешь, что мы спасены!

Состояние Кали – у него болели бок, плечо (наверное, как и у Леми), но ещё подбородок, нога, и теперь ребро заныло – не позволяли ему быть столь оптимистичным, как друг.

-Ты что, хочешь ход прорубить?- спросил Кали.

-Нет. Мы будем мухами!- торжественно объявил Леми.

-Ты на что упал, когда тебя скинули?

-А причём здесь это?.. Ну, на спину.

-Значит, и на голову.

-Не понимаешь меня.

-Не понимаю.

-Этим клинком,- принялся объяснять Леми,- можно вырубить ниши, чтобы цепляться и висеть. И так до верха. А там порубить эту плиту на куски.

-Хм,- Кали оживился.- А это идея! Только я вот немного не в форме…

-Давай вязать верёвку. Я возьму с собой и скину тебе.

-А если её не хватит?

-Что-нибудь придумаю. Я ведь буду на поверхности.

Они связали верёвку из верёвок, которые опутывали их руки и ноги, и Леми, спрятав верёвку за пазухой, принялся вырубать первую нишу. Первый опыт оказался неудачным. Вместо того, что бы, углубив выступ, создать площадку, за которую можно зацепиться и повиснуть, он несколькими ударами снёс этот выступ. Тогда он решил рубить ниши, обходя выступы, где стена тянулась более-менее гладко, или срубать выступы, а потом создавать нишу. И стало получаться. Но случались и провалы. Сначала он рубил над собой, и первая неудача, когда почти готовый уступ отломился, чуть не прекратила дальнейшую его деятельность: отвалившийся камень ударил его по загривку, а мог бы – по голове. Тогда он стал рубить ниши не прямо над собой, а наискось. Искры летели не переставая, веся на одной руке, Леми рубил камень, затем подтягивался, ухватывался за следующую нишу и начинал вырубать новую. Бывало и так, что после неудачной попытки, он рубил наискось в другую сторону, но и там камень отламывался. Тогда он рубил нишу сбоку, моля Дивессу, чтобы и тут камень не отвалился, переходил на эту нишу и начинал высекать уступ, выше и наискось, на нетронутом месте.

Кали Леми велел отойти к середине колодца, чтобы камни не падали на него. Кали стоял, смотрел – видны были только искры. Вдруг удары по камню прекратились.

-Кали!- еле слышно сказал Леми.- Я больше не могу. Упаду сейчас.

И в следующий момент раздалось клацанье костей. Кали заковылял к месту, откуда донёсся звук падения. Он наткнулся на Леми. Тот лежал, не двигался.

-Леми!- Кали сел и затряс друга.

-Кали. Всё, сил нет, прости.

-Фу, напугал меня. Не сломал ничего?

-Не знаю.

Кали ощупал ноги Леми, тот не взвыл. Вроде, всё в порядке, подумал Кали.

-Давай теперь я. Где клинок?- Кали, рукой следуя по руке Леми, дотянулся до кулака – Леми клинок не выпустил. Кали разжал кулак, взял клинок.- Ты высоко поднялся, Леми?

-Не знаю,- опять был ответ обессиленного друга.

Кали залез Леми за пазуху, взял верёвку.

-Ты не сможешь, Кали,- убитым голосом произнёс Леми.- У тебя нога, подбородок…

-Зачем мне нога. Я же повисну на руке,- сказал Кали ободряюще.

-Ты не найдёшь… Пять первых ступеней идут вверх, следующие – вверх и вбок. Два раза, кажется, я уходил вбок вправо и один раз влево… кажется… или тоже два.

-Найду,- твёрдо сказал Кали.

Кали уже собрался отдать Леми фиалы, как на ум ему опять пришли слова Маэля: использовать в крайнем случае… когда не останется сил… вдохните носом…

Кали посмотрел на фиал. Сиреневатый дымок слабо-слабо светился в темноте. Кали открыл его, поднёс к ноздре и вдохнул: нос ощутил лёгкий цветочный аромат; дымок проник дальше… разлился, растворился… Кали расправил грудь.

Сначала боль ушла из ребра, затем оставила бок и плечо, потом нога и подбородок перестали болеть. Кали ощутил, как мышцы наливаются кровью, как крепнет дух – как силы переполняют его. Он вложил в руку Леми оставшийся фиал, сказав, что бы тот берёг его, поднялся, подошёл к стене. И, когда уже оказался подле неё, что-то вдруг проснулось в нём…

Кали не поверил своим глазам: он видел стену. Он дотронулся до камня. Нет, это был не обман. Он видел стену! Разумеется, он видел её не как днём и даже не как ночью. Он видел её как ощущал. Выступы и углубления – большие и малые неровности открылись его взору. Он видел, как она, нависая, теряется вверху. Он видел стену только вблизи, но видел!

-Мы выберемся, Леми. Мы выберемся.

 

8

Как с походными мешками, с пустыми флягами за спиной, Гом и Вим, укрывшись за каким-то ящиком, следили за тем, что происходит на площади.

-Сейчас подберусь и плюну в этого носатого, да!- листки Гома гневно сморщились.

-Гом, не распаляйся, прошу тебя. Мы обязательно что-нибудь придумаем, да. Надо ждать. Если ты сейчас плюнешь, их убьют на месте и нас – тоже.

Собравшиеся на площади люди снова взорвались криком – прозвучал заключительный аккорд, и толпа начала рассеиваться: пока одни ещё горланили, другие побежали по улицам, примыкающим к площади.

-Интересно, где этот колодец проклятых?- спросил Вим сам у себя.

Гом не обратил никакого внимания на вопрос Вима, он, вынужденный бездействовать, наблюдал за действиями людей.

Площадь почти опустела, когда на ней опять начали собираться люди, все они были вооружены. Телега, не могшая протиснуться сквозь вооружённую толпу и подъехать к обвинённым, остановилась при въезде на площадь. Возница кричал с телеги, чтобы его пропустили.

От ящика до телеги было не больше двадцати локтей. Взоры людей были устремлены к лестнице храма, куда выходили из толпы не побоявшиеся охранять колдунов добровольцы, которым выдавали копья.

И Гом не медлил: он высунулся из-за ящика, осмотрелся и побежал.

-Великий Корень!- только и смог пропищать Вим, когда Гом рванул к телеге.

Вим видел, как Гом добежал до колеса, юркнул за него, а затем подпрыгнул и вцепился за днище телеги. Теперь Виму была видна только фляга, висевшая на спине Гома. Ну что ещё оставалось делать Виму. Он обругал про себя непоседливого брата и, помянув несколько раз Великого Корня, побежал со всех ног к телеге. Он нервно отдыхивался за колесом, когда телега тронулась с места. В испуге Вим подпрыгнул, он  просунул пальцы рук и ног между досками – вцепился в дно рядом с братом.

-Ты засохнешь раньше положенного срока, да,- тихо пропищал недовольный Вим.

-Ха!- только и пискнул в ответ Гом.

Телега медленно катила по дороге. Пустынная равнина навевала тоску.

-Мы почти вернулись домой,- печально пропищал Вим, когда процессия начала взбираться на гряду.

Спрятавшись за камнем, Гом и Вим смотрели, как под крики горожан Кали и Леми сбрасывают в яму и замуровывают в ней. Гом всё порывался стрелять, но сам понимал, что с таким количеством людей ему и Виму не совладать, и он обдирал на себе кору.

Они остались у ямы, не зная, что предпринять, чтобы выручить Кали и Леми. Гом решил протиснуться между плитой и горловиной колодца, но зазоров между ними не нашёл.

-И чем же ты им поможешь, если попадёшь туда?- недоумевал Вим.

-Я буду с ними и буду их глазами, ведь там, конечно, темно,- верещал Гом.

-Им надо помочь выбраться, а не умереть, да,- резонно возражал Вим.

Когда надвинулась темнота Гом и Вим сидели на закрывающей яму плите, удручённые тем, что сделать они ничего не могут. Любая придумка по спасению – будь то воображаемые верёвка, лестница или длинная палка – натыкалась на непреодолимое препятствие – плиту, которую им было никак не сдвинуть. К тому же, перед тем, как приступать к вызволению, стоило узнать, живы ли вообще Кали и Леми, но, чтобы узнать это, опять же, нужно было сдвинуть плиту.

Они бы ещё долго сидели так – думая, как подвинуть плиту или проделать в ней дырку, когда вдруг услышали глухие стуки, будто камень били о камень, раздавался этот звук прямо под ними. Веточи повскакивали. Их развернувшиеся листки вспыхнули зелёным. Вим наклонился к самой плите и начал слушать, как равномерно бьётся камень о камень. А Гом запрыгал вокруг плиты, вереща:

-Они живы! Живы!

Первая их радость вскоре сменилась томительным ожиданием, а когда звуки перестали доноситься из-под земли, веточи и вовсе сникли.

-И мы можем только сидеть и чего-то ждать, да,- безвольно опустился на камни Вим, когда взъярившийся было Гом прекратил колотить флягой по плите, немощно выронив её из рук.

Но удары возобновились и стали раздаваться всё громче и громче. В нетерпении веточи стояли у плиты, закрывающей выход из ямы, проклиная своё бессилие и гадая про себя, как Кали и Леми удастся сдвинуть её. И от неожиданности разом отпрыгнули назад, когда раздался треск и в ночи сверкнул металл, вырвавшийся из-под плиты наружу.

Кали вытащил клинок и ударил по плите ещё раз. И ещё. И бил до тех пор, пока часть плиты не провалилась в темноту колодца. Тогда он выбросил клинок на поверхность, подтянулся на уступе и, выбросив руку, ухватился за край горловины. Последнее усилие – четыре зелёных листка неслись прямо на него.

-Кали!

-Кали!- Веточи бросились на лежащего у края колодца и прильнули к нему.- Живы!

-Почти,- улыбнулся Кали.- Там Леми. Внизу. Давайте вытащим его.

Вим посочувствовал Кали, увидев на его подбородке глубокую рану, а Гом подскочил к дыре и вовсю глотку заверещал:

-Леми! Сейчас мы тебя спасём, да!

Кали достал из-за пазухи верёвку.

-По-моему, коротка,- сказал он.

-Я, я полезу!- Гом прыгнул на ногу Кали.

-Чем ты поможешь, если верёвки не хватит,- отмахнулся Вим.

-Но Кали как-то залез?!- Гом вопрошающе глядел на Калиона.

-Я вырубал ступени. Вернее, сначала Леми вырубал. Потом я. По ступеням забираться трудно. А Леми устал.

-Ну вот! Леми полезет по ступеням, но немного, да. Кали сбросит верёвку, раскачает её, а Леми ухватится. И Кали подтянет Леми, да!

-А ты умнеешь на глазах, Гом,- одобрительно пропищал Вим.

-Но есть одна проблема,- сказал Кали.- Там ничего не видно. Леми не увидит верёвку.

-Я с чего начал!- заверещал пуще прежнего Гом.- Коротка верёвка или нет, Кали спустит меня на ней, и я буду глазами Леми. Я что, слепой?! Я разве не вижу, что человек в такой темноте ничего не разглядит, да!

Когда верёвка была спущена, первым делом, Гом проверещал:

-Да тут и веточ ни шиша не разглядит, не то что человек.

Кое-как Гом приспособился к темноте и принялся руководить Лемиотом – куда идти, куда тянуть руку, чтобы ухватиться. И, когда верёвка, наконец, задергалась – это был сигнал, поданный Гомом,– Кали принялся раскачивать её. Он раскачивал верёвку потихоньку, плавно. Кали боялся только одного, что Леми, не сумев поймать верёвку, может сорваться вниз и повредить себе что-нибудь: если руку,– тогда как быть? Гом же верещал во всё горло, наставляя Леми:

-Рано. Ещё рано. Я скажу. Я закричу: пора. Нет, я закричу: хватай. Хватай, да. Нет! Не хватай! Хватай, когда я закричу: хватай!..

-Гом, поаккуратнее там,- потребовал Кали.

-Гом, сосредоточься,- провизжал в яму Вим.

И вот Леми поймал верёвку, и Кали упёрся ногами в остатки плиты. Когда верёвка с висящими на ней Леми и Гомом перестала раскачиваться, Кали потянул на себя. Кали спешил: он боялся, что верёвка, связанная из частей, может распуститься или что Леми от усталости выпустит верёвку из рук. Но вот уже показались из чёрной дыры глаза Гома, оставшегося с Леми, чтобы подбадривать его. И вот Леми ухватился за край колодца, сначала одной рукой, потом второй,– Кали, бросив верёвку, схватил его за запястья.

-Леми!- бросился к нему Вим.

Выбравшись на поверхность, Леми лёг и не шевелился.

-Мы маленькие, никчёмные создания,- пропищал Вим, стоя над Леми, листки его поникли.

-Неправда, Вим,- сказал Кали.- Вы отважно бились на перевале. А до этого вы взяли нас в плен.

-Мы ничего не придумали, чтобы открыть эту крышку. Мы ничего не способны были сделать, чтобы спасти вас.

-В этом вашей вины нет. Даже сиды не могли помочь вам, когда разбойники напали на ваш народ в лесу.

-Надо идти искать сидов!- заявил Гом.- Вместе мы сильнее. Почему они ушли одни?!

-Да. Надо уходить отсюда. И идти теперь ночью: не стоит попадаться людям из Линасса на глаза – а такое может случиться: не всё же время они сидят за воротами.- Кали потрогал Леми за плечо:- Леми, ты сможешь сейчас идти?

-Да,- последовал короткий ответ.

-Леми!- вдруг всполошился Кали,- фиал у тебя?

Леми достал изо рта фиал протянул его Кали.

-А чем это ты таким колол камень?- спросил Гом.

И тут Кали вспомнил про клинок. Он обернулся: лезвие поблёскивало в ночи, отливая мягким розоватым светом. Кали поднял клинок и осмотрел лезвие: на нём действительно был орнамент, а у самой рукояти были и письмена.

-Не гномья работа,- со знанием дела пропищал Вим.

-Мы нашли этот меч на дне колодца, среди костей,- Кали показал Гому и Виму клинок.- Гляди,- он поднёс клинок к глазам Леми.

-И не в духе людей и тем более орков. Похоже на эльфийскую работу,- строил предположения Вим.

-Однозначно,- согласился Гом.

Леми сел.

-А ты-то можешь идти?- спросил он у Кали.- Подбородок разодран – ладно. А вот нога проколота…

-Пока смогу. А там… Главное, от Линасса уйти подальше.

-Итак, решено, да!- проверещал Гом.- Идём на северо-восток.

-Вы сберегли наши фляги,- улыбнулся Леми.

Вим снял флягу со спины, Гом подволок вторую флягу.

-Только воды там нет,- сказал Вим.

-Сделаем заход к реке,- Кали поднялся, заткнул меч за пояс.

Они спустились с гряды, прошли по дороге почти до самого мёртвого леса и свернули к реке.

-Вы сказали, что нашли меч среди костей?- вспомнил Вим.

-Эта яма – огромная могила,- сказал Кали.

-Мы в жизни столько костей не видели,- добавил Леми.

Вим глянул на лес и загрустил. А Гом вслух принялся вспоминать утро, когда погибли их братья и Гезендан, и горевать. Печалились и Кали с Леми.

Кали пока что не чувствовал боли, поэтому шёл быстро и подгонял остальных. Они набрали воды и вернулись на дорогу. Когда наступило утро, они дошли до поворота на Колортен. Утро выдалось сумеречным, полил дождь.

-Не будем останавливаться,- сказал Кали, шагая бодро.

-Кали, я устал,- пожаловался Леми.

-Нам нельзя останавливаться, Леми: Линасс близко.

-Я голоден, Кали.

-Еды у нас всё равно нет.

-Кали, ну хоть чуточку отдохнём.

-Надо уйти отсюда подальше, Леми. Я не хочу, чтобы нас сбросили в колодец ещё раз.

-Да оглянись! Вокруг ни души!

-Когда какая-нибудь линасская душа появится, будет поздно. Погоня будет обеспечена. Идём.

-Кали, да они испугаются! У нас рты-то свободны. Наколдуем.

Кали остановился.

-На, Леми,- он достал из-за пазухи фиал.- Если считаешь, что сейчас крайний случай, такой же, как в колодце…

-Сам скоро будешь ныть, что тебе невмоготу.

-Может, и буду. Но тогда ты угомонишь меня.

Леми отпихнул протянутую с фиалом руку Калиона от своего лица, пробурчал что-то себе под нос и зашагал нахмурясь.

Они прошли по краю мёртвого леса, и в середине дня перед ними открылось поле, на противоположной стороне которого стоял на холмах лес живой.

-Дойдём до того леса и устроим привал,- сказал Кали.

-Небось, нога заболела,- съязвил Леми.

Это было правдой. Действие сиреневого дымка прекращалось, и у Кали заломили бок и плечо, заныла нога, засвербел подбородок.

-Мы пойдём впереди,- пропищал Вим.- И, если что-то не так, дадим знать.

Веточи побежали впереди, Кали и Леми заковыляли за ними. Кали начал похрамывать, и Леми предложил Кали себя в качестве опоры.

-Чего упрямишься?- сказал Леми, когда Кали отказался.

Уставшие, разбитые, они отстали от веточей, упустили их из виду и дольше, чем думали, шли по полю. Когда подходили к опушке леса, веточи ждали их с криками, что ничего подозрительного они не заметили.

-Уйдём чуть-чуть в лес, устроимся за каким-нибудь холмом, чтобы не болтаться на виду,- сказал Кали.

Этому никто не возражал. Они обошли один холм, перевалили через второй. Кали уже собирался бухнуться на землю, как вдруг увидел недалеко от себя стрелу, валявшуюся на листьях. Одновременно и веточи, когда спустились следом с холма, насторожились. Один Леми распластался на земле и облегчённо вздохнул. И только он это сделал, как Кали позвал его.

-Ну что ещё,- недовольно протянул Леми.

-Пойди сюда.

-Что, очень срочно. Подождать никак не может.

-Леми, я не шучу.

С фырканьем Леми поднялся и подошёл к Кали.

-Видишь?- спросил Кали, показывая Леми стрелу.

-Ну, стрела.

-Леми, кажется, это стрела сидов.

-И что?

-Пущена была недавно. Вот что.

-С чего ты взял?- Леми зевнул.

-Смотри, я её поднял, а сухой полосы на листьях под ней нет. Листья под ней мокрые.

-Ну и что?- Леми находился в полнейшей прострации.

-Да что ты заладил: и что, и что! Приди в себя. С тех пор, как мы расстались с сидами, дождь пролился только сегодня утром.

-Ар Кали, ар Леми,- подбежали к ним веточи.- Неспокойно здесь. Земля дрожит. Холмы дрожат.

-Смотрите!- завизжал Гом.

Все посмотрели, куда он показывал, и углядели лишь, как в отдалении что-то метнулось и исчезло за холмом.

-Что ты видел, Гом?- забеспокоился Кали.

-Кажется, человека, да. Но очень высокого.

И тут взбудоражился Вим:

-Я видел! Видел, да! Только что! Стрела, стрела! Вонзилась в дерево! В то дерево, на том холме!

-Сиды просто так стрел не пускают, да!- подтвердил опасения Кали Гом.

-А вдруг они бьются с кем-нибудь?- предположил Кали.

-Или за кроликами охотятся,- возразил Леми.

-Сиды, как и мы,– дети леса, они мяса не едят,- Вим обвинительно поглядел на Лемиота.

-Если они сражаются с кем-то, им надо помочь,- сказал Кали, и веточи согласились с ним.

-Из-за них мы чуть не сгнили в колодце,- Леми жёстко посмотрел на Кали.- Из-за их фиалов нас обвинили в колдовстве.

-Нас бы и так обвинили в колдовстве. И ты это прекрасно знаешь. А фиалы были лишь очередным доказательством,- ответил ему Кали.- И, к тому же, там, на перевале, они спасли нам жизнь. Или ты забыл?

Ни слова больше не произнеся, Кали побежал к дереву, на которое показал Вим, в какое вонзилась стрела. Веточи побежали следом. Побежал и Леми, говоря:

-Чем я сражаться-то буду? Молота ведь нет. Чем?

Они остановились у дерева с вонзённой в него стрелой. И тут все четверо увидели, как в одну и в другую сторону, ускакивая и возвращаясь, носятся по дуге на низкорослых лошадях всадники, метая дротики в окружённых ими – из сидов они разглядели только одного. Кали и Леми пригнулись.

-Кали, у меня оружия нет,- напомнил Леми.

Кали отыскал глазами дерево с низкой ветвью. Когда он оказался у этого дерева и замахнулся мечом, веточи отвернулись. Кали отсёк от срубленной ветви всё лишнее и примерил дубину по себе.

-Надеюсь, это заменит тебе молот,- вручил он дубину Леми.

Леми подержал дубину в одной руке, потом взялся двумя, потряс ею.

-Пойдёт,- наконец, выдал он оценку и улыбнулся.- Теперь я готов. Вперёд.

Как показалось Кали, дуга, по которой носились всадники, к моменту готовности Леми несколько отдалилась от дерева со стрелой. Кали и Леми приметили пригорок, из-за которого выскакивали всадники, завершая дугу. Вместе с веточами Кали и Леми незаметно подобрались к пригорку – всадники не смотрели в их сторону, всё их внимание было сосредоточено на сидах. Леми спрятался за пригорком, Кали встал за деревом, а веточи забрались по стволам и закрепились на ветвях, прикинувшись тем, что они есть.

Леми приготовился, когда увидел мчащегося в его сторону всадника. Он взялся за дубину двумя руками и, размахнувшись, со всей силы ударил лошади по передним ногам, когда та проносилась мимо него. Лошадь упала на грудь, и всадник вылетел из седла. Выскочивший из-за дерева Кали занёс клинок над упавшим, тот закричал… и испустил дух, когда лезвие прошило его грудь.

Другой всадник выскочил из-за деревьев. Он, увидев Кали, вытаскивающего меч из трупа, от неожиданности придержал лошадь, Гом, ждавший подходящего момента, плюнул. Всадник схватился за шею и упал на землю через круп лошади. Вим, попрыгав по ветвям, выбрал позицию и стрельнул – всадник с шипом в шее слетел с коня. А Леми с Кали уже бежали к другому холму, они видели, как стрела вонзилась всаднику в грудь и тот выпал из седла. Ещё одна стрела – и ещё один всадник падает замертво. Очередной всадник, выскочивший из-за холма, собрался уже метнуть дротик в Кали, отставшего от Леми и не успевшего укрыться. Но спрятавшийся и подстерегающий за деревом Леми уже замахнулся дубиной, и, когда дротик должен был уже полететь в Кали, дубина врезалась в ноги лошади: лошадь споткнулась, дротик полетел в сторону, а всадник – через голову лошади, прямо на Кали, Кали только и оставалось, что подставить меч: отделённая от туловища голова покатилась в овраг; лошадь рывком встала на ноги, оставшись без всадника, она ускакала прочь.

Подкрепление, пришедшее на помощь сидам, создало суматоху в рядах всадников. Они пытались перестроиться, но было поздно. Веточи прыгали по деревьям, Кали с Леми наступали с одного края, с другого края сиды пускали стрелу за стрелой. И вот стрела лишила ещё одного всадника с жизни. Кто-то из всадников схватился за шею. Лошадь, упав, выбросила всадника, и Кали без сожаления проткнул его мечом.

Кали вынул меч из мёртвого всадника. Прошло всего несколько дней, с того момента, как он покинул сгоревший Берде, думал Кали, и он уже не испытывает никаких чувств, когда убивает, хотя раньше он и кроликов жалел и под разными предлогами отказывался от охоты на них. Он оглядел мёртвого всадника: широкие, толстые штаны, просторная, тёплая рубаха на завязках впереди, головной убор – будто голову просто обмотали длинным полотенцем.

-Кали!- услышал он крик Леми.

Всадники, кои остались в меньшинстве, пустились наутёк. Преследовать их было невозможно, но Леми бежал за ними, размахивая дубиной, пока Тальвиал и Маэль не остановили его. Веточи поспрыгивали с деревьев и кинулись к сидам.

-Мы нашли вас!- радостно верещали веточи.

-Кто они?- спросил Кали, приблизившись к сидам.

-Дагиры. Воины. Пустынники,- отвечал Маэль.

-Я думал, в пустынях обитают только злобные великаны из песка, мчащиеся быстрее ветра и сметающие всё на своём пути,– хизиты,- сказал Кали.

-Они перевелись. У дагиров давно нет дижинов, которые могли вызывать этих тварей на свет,- Маэль улыбнулся.

-Маэль… Маэль!.. Ты только погляди!- Тальвиал присел возле Кали, в глазах его вспыхнул огонь надежды и радости.- Или не верить тому, что видишь? Не может такого быть!- он провёл пальцем по лезвию меча, отдававшего мягким розоватым светом.

-Индер?..- Маэль тоже присел и тоже погладил лезвие.- Кали…- он протянул руки, ожидая, что Кали вручит ему меч,- ты нашёл его здесь, в этом лесу?

Если бы,- ответил за Кали Леми.- На этой стороне гряды, в колодце проклятых, куда нас замуровали, обвинив в колдовстве.

Сиды перевели взгляды на Лемиота.

-Мы пошли в Линасс.

-Да, да,- заверещали веточи.

-И видели там, когда сидели в подвале храма, того, кого ищете вы и из-за кого мы оказались в колодце,- сказал Кали.

Он рассказал сидам, как они отправились к травнику и как погибли Зок, Гуп и Гезендан, как они пошли в Линасс и как их схватили и судили и как бросили умирать в колодец.

-Наверное, безлицый проверил перевал на тропе,- сказал Маэль.- Тогда он пришёл не только по ваши души, маленькие, зеленоглазые друзья. Бесспорно, он обнаружил и наши и ваши следы, Кали и Леми.

-В каменном лесу ему не удалось расправиться с вами,- продолжил Тальвиал.- Поэтому он очутился в Линассе. Он угадал, куда вы двинетесь.

-Но как же Индер мог оказаться так далеко от Бронского леса?- задался вопросом Маэль.

-Знаете, что здесь написано,- Тальвиал приложил палец к лезвию у рукояти,- лин самин, лин манио лан гаред. Это на эльфийском. Ни металл, ни камень не преграда.

И Тальвиал поведал Кали, Леми и веточам древнее сказание о Рамилане и последней битве, о похоронах в Бронском лесу и о мече, выкованным из осколка звезды Индер,– покровительницы тёмных эльфов,– который был ниспослан когда-то на Гелиан.

-Розовый свет мой укажет путь побед ваших и станет вам оберегом. Обладающий частью моей будет защитой народа моего. Так завещала Индер.- Этим Тальвиал закончил рассказ.

-Как вижу, и ваши легенды – всего лишь легенды,- ехидно заметил Кали.

Тальвиал опустил глаза и тихо засмеялся.

-Если бы Рамилана похоронили здесь, то мы бы нашли меч на его груди, в этом лесу,- донимал сидов Кали.- А мы его нашли в колодце. И благодаря ему выбрались из каменного мешка,- последние слова Кали произнёс уже без колкости.

-А где же ваш третий товарищ?- спросил Леми.

Маэль и Тальвиал были ослеплены нашедшейся древней реликвией сидов, которую никто уже и не мечтал увидеть.

-Панламэ!- спохватился Маэль, вскочив.

Тут же вскочил и Тальвиал, в момент перестав посмеиваться.

-Он защищался там,- показал он.

Все бросились звать и искать Панламэ. И вскоре раздалось верещание Гома, чьё верещание, визжание и пищание Кали и Леми уже не перепутали бы с верещанием, визжанием и пищанием какого-либо другого веточа:

-Сюда!

Панламэ лежал на спине, ноги его были подогнуты – он упал с колена назад и так и остался лежать. В груди его торчало два дротика. Глаза были открыты, он не дышал.

-Он был ранен,- склонился над Панламэ Маэль,- поэтому не быстр.

-Надо похоронить его,- пропищал Вим.

-Конечно,- сказал Маэль.

-Маэль,- Тальвиал дотронулся до плеча Маэля,- здесь есть кела. Мы можем похоронить его по древнему обычаю.

-Да,- согласился Маэль.- Панламэ – достойный сын своего народа. Он достоин этого.

-Здесь есть кела?- удивился Вим.- В нашем лесу келы уже давно нет.

-А почему?- спросил Леми.

-Потому что люди повырубали, да!- провизжал Гом, гневно сморщив листочки и повернув их на Леми.

-Я ничего не вырубал. Мы с Кали вообще не знаем, что такое кела. Слышали только про смолу: Гезендан, помните, тогда говорил, когда горящую стрелу отрывал,- оправдался за себя и за Кали Леми.

-Тальвиал,- обернулся Маэль,- сначала надо собрать стрелы, сколько получится. Потом займёмся похоронами.

-Мы соберём,- встал перед сидами Вим.

-Разумеется, соберём,- поддержал веточа Кали.

-Тальвиал, отнесём Панламэ к дереву,- сказал тогда Маэль.- Подготовим там.

Сиды подняли мёртвого товарища и понесли его вглубь леса.

-Вим, кела, полагаю, это дерево?- спросил Кали.- Ну, раз смола… и Маэль упомянул.

-Большо-о-ое дерево,- протянул Вим, разводя руки.- Да чего говорить, сами скоро увидите.

Кали, Леми и веточами разбрелись по лесу в поисках стрел.

Когда Тальвиал пришёл за ними, Леми передал ему стрелы:

-Всё, что нашли.

-Спасибо,- Тальвиал убрал стрелы в колчан, висевший на поясе.- А теперь… Как воин воинов прошу вас присутствовать на церемонии, а как друг прошу оплакать вместе с нами нашу потерю,- Тальвиал, скрестив руки, приложил их к груди и поклонился.

Кали, Леми и веточи ответили ему поклонами.

-Благодарю вас,- Тальвиал поклонился ещё раз.- Идёмте,- пригласил он.

Впервые в жизни Кали и Леми видели дерево кела. Невысокое с огромным стволом, пушистое даже зимой. Особенно поразили их корни, не сразу уходящие в землю или ползущие по земле, а возвышающиеся над землёй в рост человека и держащие над ней ствол.

Перед деревом сиды разожгли два костра. Из одежды Панламэ сиды изготовили носилки. Мёртвое тело лежало на земле возле собранной в стог листвы.

-К сожалению, у нас нет возможностей и времени поступить в точности по традиции,- сказал Тальвиал гостям церемонии.- Например, слишком мало смолы для погребения, да и растапливать её не в чем.

-А зачем смола?- спросил Кали.

-Собранной летом или растопленной зимой смолой кела сиды в древности обволакивали тело умершего, ждали, когда смола застынет, и в таком виде вносили усопшего под лоно дерева.

-Прямо, как жуки в камне,- шепнул Леми на ухо Кали.

-Леми!-  с укором процедил Калион.

-Я расскажу вам вкратце, как проходил обряд в древности, и тогда вам станет ясно, как мы с Маэлем упростили церемонию, где сократили её, что заменили в ней. Сначала усопшего погружали в ванну с родниковой водой и осыпали цветками, это символизирует чистоту духа и благость мысли умершего. Затем тело укладывали определённым образом и заливали смолой. Ждали, когда застынет смола, и с появлением на небе звезды Индер зажигали огни и проносили усопшего между них, факелы и костры символизируют жизнь, посланную Индер на Гелиан, а проношение умершего меж огней – его жизненный цикл. Потом усопшего кладут в подготовленное между корней кела, под его стволом углубление и засыпают листьями, обязательно опадшими листьями – их собирали поздней осенью и хранили до осени следующей,– это символ дома. Ну, вот...

Маэль позвал Тальвиала.

-Сейчас начинаем,- сказал Тальвиал и пошёл к Маэлю.

-А если на небе тучи и звёзд не видно?- Леми посмотрел наверх.

-Довольно глупостей, Леми,- упрекнул друга Кали.

Маэль и Тальвиал приблизились к телу и переложили его на носилки. Маэль окропил усопшего водой. Тальвиал (вместо осыпания погружённого в воду тела цветками) разбросал по окроплённому телу мох. Потом они перевернули тело Панламэ на бок; ему скрестили руки на груди, голову наклонили, чтобы подбородок лежал на сходе ключиц, согнули ноги коленями к животу. Положили у изголовья лук и стрелу. Затем (вместо того, чтобы залить смолой) посыпали тело раскрошенной смолой, сковырянной с кела.

Сиды подняли носилки, пронесли их между двух костров и забрались в гущу корней. Положили носилки с телом Панламэ в углубление, вырытое под центром ствола, и засыпали опадшей листвой.

Маэль и Тальвиал вышли из спутанных корней, Тальвиал остался перед деревом, встав лицом к могиле, а Маэль присоединился к ребятам и веточам. Тальвиал запел. Маэль встал за спинами Кали и Леми и начал переводить.

«Великий Лес, сын Индер, прими соки твои, раствори их в себе и возлей их в новую жизнь: в листок ли литоны, в цветок ли каведы, в шип ли лавеса, в ягоду ли рисины, в стебель ли греллы; или в белку быструю, или в волка сильного, или в лань грациозную, или в птицу вольную. Или Индер спроси благословения и роди эльфа тёмного. Сердце дай ему горячее, душу вложи светлую. Сколько звёзд на небе, столько травы на земле. Что уйдёт, возвратится, и, возвратившись, уйдёт…»

Когда Тальвиал закончил песню, церемония погребения завершилась. Тальвиал подошёл к остальным и сказал:

-В такой день принято угощаться лепёшками с рисиной и пить кисло-сладкий напиток из цветков каведы, но у нас нет ни того, ни другого.

-Сядем у костра,- предложил Маэль.- Так требует обычай.

Все расселись вкруг костра. Сиды старались скрыть свою горечь. Но даже воинам не под силу этого сделать. Их души источали печаль. И печаль была во всех. Кали, Леми и веточи знали потери. И каждый из них, поминая Панламэ, вспоминал и свои утраты.

Маэль с Тальвиалом сняли с пояса по мешочку – на поясе мешочков у них было во множестве,– частично высыпали на ладонь их содержимое и протянули ладони, Тальвиал – Кали, Маэль ­– Леми.

-Пусть это послужит заменой поминальной трапезе,- пояснил Маэль.

-Это всё, что у нас есть с собой,- сказал Тальвиал.- Простите, веточи.

-Мы понимаем,- в один голос пропищали Гом и Вим.

-Засушенные почки литоны,- опять пояснил Маэль.

Кали и Леми взяли по горстке с ладоней сидов.

-Они кисловаты, но очень питательны,- сказал Тальвиал.- Мы всегда берём их с собой, когда отправляемся в странствие.

-А почему веточам не предлагаете?- спросил Леми.

-Мы питаемся только соками, ар Леми,- пропищал Вим.

-Если вы ещё этого не заметили,- добавил Гом.

За поминальным вкушением сиды, как полагалось по обычаю, вспомнили обо всех достоинствах Панламэ и поведали обо всех подвигах, совершённых им. В том числе, рассказали о его героических последних днях, свидетелями которых они были.

-А почему вы не стреляли по лошадям?- спросил Леми.- Ведь так вам бы было проще сражаться.

Маэль снисходительно, но в то же время добро улыбнулся:

-Лошади не метают дротики.

-Да,- пропищал Вим.

-Да,- вторил ему Гом.

-А зачем вы пошли через поток? Переплыли бы омут, раз там тихая вода, и по бурной реке осталось бы проплыть или пройти совсем немного?- спросил Кали. Ни Леми, ни Кали, до того, как выйти за гряду, не видели рек, только слышали о них, что они бывают бурные и спокойные, что бурные шумят водой, а спокойные текут размеренно и неслышно. Тогда, в мёртвом лесу, лишь обострённые чувства вдобавок к карте Гезендана позволили определить им, когда до них донёсся шум, что рядом река, и тогда они впервые увидели реку – с равномерным сильным течением, поэтому, что такое омут, они понятия не имели.

-Тиха и гладка вода омута,- сказал Тальвиал.- Но стоит только войти в омут, расшевелить воду, пустить рябь, как из глубины поднимается зверь, этот зверь парализует волю живого существа, потревожившего омут, и оно, бессильное перед зверем, отдаётся его власти и остаётся в омуте навсегда.

-Что же это за зверь такой?- Кали напугался.

-Кто входил в омут, уже не скажет, кто не входил,– не знает,- отвечал Тальвиал.- Но сиды говорят так: не мути воду, иначе появится в ней и отразится самый страшный зверь, какого не увидишь даже в самых жутких кошмарах.

Кали вспомнилось, что он испытывал, когда охотился раньше на кроликов, и что испытывал теперь, когда убивал. Леми, заметив тревогу во взгляде Кали, вперил в друга дотошные глаза.

-Крутит омут, вертит омут, затягивает…- завершил Тальвиал.

-Безлицый всё продумал,- неожиданно сказал Маэль.- Он знал куда мы пойдём и оставил засаду. Сам же остался в тылу, чтобы… Его целью на этот раз был осколок в Линассе… Разными способами безлицый заполучает осколки – где войной, где хитростью. А тут ему наудачу подвернулись вы, упорные люди и веточи… Уверен, линасский осколок уже у него. Вы кое-что упустили из виду, анэн сентил пеолин. Как вы думаете,- Маэль поглядел на Леми, потом на Кали,- почему на суде не упоминалось про осколок звезды из Берде, о пропаже которого, как мыслится, жителям Линасса тоже стало известно, раз они знали о пожаре прежде, чем вы появились там?

-Мы не придали значения и тому, что они и про пожар-то знали,- признался Кали.- Ведь от кого, кроме нас, они могли узнать, что Берде сгорел. Если только от верегенцев или, как вы его называете, безлицего. Мы оплошали.

-И почему же на суде нас не обвинили в краже осколка?- спросил Леми.

-А зачем? Обвинений в колдовстве против вас и так было предостаточно, тем более что ответить вы не могли. А осколка при вас не нашли. Жителей же Линасса научили, что те, кто сжёг Берде, и взял осколок. Ловко же безлицый одурачил всех. Наверное, он придумал что-то вроде этого: мол, колдуны скрыли осколок под чарами и, как только колдуны очутятся в мире тьмы, так украденный осколок проявит себя, поскольку в тёмный мир попасть не может. Но если колдунам удастся остаться в этом мире, тогда осколок останется у них и начнут пропадать и другие осколки,- Маэль усмехнулся горько.- Что-то в этом роде. Что об этом говорится в ваших легендах? Я угадал?

-Чтобы захватить этот мир, звезда была создана силами зла в этом мире. Перенести же неживое в другой мир нельзя, иначе бы Гримена спрятал звезду в мире тьмы и Великий Альвин не расколол бы её,- сказал Кали.

-Вот, вот,- покачал головой Маэль.- Безлицый намеренно не стал преследовать вас в каменном лесу и оставил в живых. Он предугадал, куда вы отправитесь. И он усовершенствовал свой план. На вас двоих – по идее безлицего, мёртвых – объявят охоту по всей сантории или даже по всей земле, населённой людьми,– ведь берденский осколок не обнаружится, а линасский пропадёт. Люди будут тщетно охотиться за мертвецами, он же будет красть осколки, оставаясь незапятнанным.- Маэль поднялся и, выйдя из круга, начал прохаживаться:- Но кое-чего безлицый всё же не смог предусмотреть. Одно – это то, что… Тальвиал, ты помнишь следы на развилке?

-Разумеется.

-Окольными путями идут наёмники. И я знаю, куда они идут. Безлицый собирает войско на западе. Тальвиал, безлицый выяснил, где наше новое пристанище. Он не успокоится, пока наш народ оказывает ему сопротивление и пока он не завладеет нашим осколком.

Маэль замолчал и остановился, задумавшись. А Кали пихнул Тальвиала:

-Тальвиал, а что значит это анэн сен, как там, пелин?..

-Анэн сентил пеолин. Упрямые ребятишки,- перевёл Тальвиал.

Но что-то во взгляде Тальвиала и в его голосе дало Кали повод усомниться в правильности перевода. Он опять толкнул сида:

-А если честно?

Тальвиал усмехнулся:

-Это честно. Просто это очень вольный перевод. Но он, в общем-то, к месту. А если впрямую…- Тальвиал помедлил,- то – всезнающие людишки.

-А дальше, что второе, чего безлицый не предусмотрел?- спросил Леми.

-Второе?- Маэль подошёл к Леми.- Второе, вернее, первое, потому что, если бы вы не нашли нас и не спасли мою и Тальвиала жизни, для сидов осталось бы тайной, что безлицый опять направляет против них войско. Первое, что безлицый не предусмотрел,– это то, что вам удастся выбраться из колодца,- Маэль улыбнулся.- Из этого просчёта безлицего, кроме уже названного просчёта о моём знании, проистекает и ещё один его просчёт. Который заключается в том, что ты и Кали знаете, что вы разыскиваемы. Знание этого должно уберечь вас на вашем пути,- Маэль отошёл от Леми и сел рядом с Тальвиалом.- Он скоро узнает от сбежавших дагиров, что засада провалилась, потому что пришла помощь. Интересно, на чей счёт он отнесёт наше спасение и проверит ли он колодец? Надо спешить. Пока безлицый не предупреждён, время играет на нашей стороне. Когда он узнает, что засада на нас провалилась, то поторопит сбор своей армии. Поэтому, Тальвиал, я немедленно отправляюсь в Аталанский лес. На этот раз мы не будем застигнуты врасплох, мы будем готовы к сражению.

Глаза Тальвиала выразили вопрос.

-Да, Тальвиал, я ухожу один. Один – незаметнее, чем двое. А ты поможешь им. Лишний лук в отряде не помешает. Может, помощь, которую они ищут, остановит наёмников безлицего и на наш дом не нападут. Что собираетесь делать, воины?

-Отыщем братьев и побьём человека, который нас знает, да!- заверещал Гом.

-Одни не побьём, Гом,- возразил Вим.

-Теперь мы знаем, что нас разыскивают,- заговорил Кали.- Но в лицо нас, кроме капюшона и жителей Линасса, никто не знает. Просто, не будем говорить, что мы из Берде. Пойдём в Манвитикор искать рыцарей звезды. Мы придумаем, что сказать, чтобы нам поверили. Только вот…- Кали умолк на мгновения,- после всего, чего мы наслушались,– от вас, от Гезендана,– уже и не знаешь, где правда и кому можно довериться.

-Кстати, как выглядели те лучники, которые напали на дом травника?- спросил Маэль.

-Я…- Леми посмотрел на Кали и поправился:- Мы не разглядели. Не до этого было.

-Это были люди или?..

Леми, опять посмотрев на Кали, пожал плечами.

-Верегенцы, дагиры и загадочные лучники,- перечислил Маэль.- Кого ещё он купит для своего похода?- Маэль оглядел людей, веточей, остановил взгляд на Тальвиале:- Что ж, я отправляюсь,- Маэль поднялся, Тальвиал, поднявшись вслед за ним, передал ему часть стрел, и они попрощались – приложили правую руку к сердцу и, склонив головы, коснулись лбами.

-Погодите,- схватившись за рукоять меча, вскочил Кали,- если этот меч принадлежит вашему народу…

Кали собрался было вытащить из-за пояса клинок, но Маэль задержал его руку.

-Тальвиал, как там сказано?

-Обладающий частью моей будет защитой народа моего. Так завещала Индер,- полупропел Тальвиал.

-Судьба, порой, преподносит сюрпризы,- сказал Маэль, продолжая удерживать руку Кали и глядя ему в глаза.- Она распорядилась, чтобы этот меч оказался в твоих руках. Кто знает, может быть, не мне, не Тальвиалу, не кому-либо ещё из сидов, а именно тебе суждено защитить мой народ. Ты владеешь этим мечом по праву: Индер направляла тебя.

Поклонившись на могилу Панламэ и ни словом больше не обмолвившись, Маэль покинул поминальное место. Кали, Леми, веточи и Тальвиал смотрели ему вслед, пока тот не растворился среди холмов и деревьев.

-Куда теперь мы?- проверещал Гом.

-В Манвитикор,- сказал Кали.

-Как же мы туда пройдём?! Ведь сумок у вас больше нет, да?! И кто же туда пропустит эльфа?!

-Вас можно и за пазуху,- сказал Леми.- А вот как спрятать Тальвиала, я не знаю.

-Меня, за пазуху!- возмутился Гом, вылупив листки на грязные, изношенные одежды Кали и Леми.- Чтобы я дышал вашими испарениями! Уж лучше всю жизнь провести среди солёной рыбы!

-Не преувеличивай, Гом,- Вим потёр кору.

-Ну, полжизни!

-Как попасть в Манвитикор, думать будем потом. Тем более что нам с вами,- Тальвиал обращался к веточам,- туда попадать вовсе необязательно. Сейчас нужно подумать о том, как добраться до Манвитикора.

Кали постарался вспомнить карту сантории.

-Если я не ошибаюсь,- сказал он,- туда ведут две дороги: одна покороче, другая подлиннее, обе через горы.

-Дороги – не лучшие спутники нашего пути,- возразил Тальвиал.

-Как же мы пойдём?

-По тропам, по бездорожью. Всегда найдутся другие пути,- отвечал Тальвиал Калиону.- Но, может быть, чуть-чуть и по дорогам.

-Через Линасс не придётся идти?- спросил Леми.

-Нет,- улыбнулся Тальвиал.

-А почему он вам показался странным? Вы говорили так, когда не советовали нам туда идти?

-Странным,– может, не то слово,- Тальвиал как бы извинился.- Но как вас ещё можно было предостеречь. Когда безлицый с верегенцами направлялся к Берде, а мы преследовали его, Линасс тревоги не поднял.

-Странно,- изумился Леми, а Кали, веточи и Тальвиал расхохотались.

-Действительно, странно,- сказал, отсмеявшись, Кали.- Как будто линассцы знали, что разбойники не представляют для них опасности, что пройдут мимо.

-Может, и так,- не возразил Тальвиал.- Но вероятнее, что Линасс не увидел бандитов.

-Как же!- вскинулся Кали.- Ты же только что сказал, что Линасс тревоги не поднял! Значит, бандитов заметили, но не…

-Я, кажется, догадываюсь,- Леми прищурился.- Ты хочешь сказать, что Линасс был околдован?

Тальвиал кивнул.

-Ты хочешь сказать,- развивал догадку Леми,- что безлицый заколдовал город… что безлицый – маг.

-Или не безлицый. А в городе уже был маг, которого подрядил безлицый,- расширил предположение Тальвиал.- Или не маг, а тот, кто обладал магическим предметом, способным сотворить чары.

-Не проще ли было наложить чары невидимости на верегенцев?- призадумался Кали.

-Может, так оно и было,- согласился Тальвиал.- Мы перебрали все варианты. И, перебрав их, сочли нужным предостеречь вас от посещения Линасса: мы не хотели, чтобы на вас свалилась беда.

-Свалилась,- почесал в затылке Леми,- и свалила нас на дно колодца.

-Но зато мы нашли меч,- Кали взялся за рукоять и слегка подвытянул клинок: лезвие переливалось розоватым блеском.

-Рамилан так и назвал этот меч – Индер. В честь звезды сидов,- сказал благоговейно Тальвиал.

В костре потрескивал сушняк. Лес был безмолвен, и Кали, уютно пристроившийся у огня, пожалел, что сейчас не весна, что деревья не закрывают листвой небо, что не поют птицы, прилетевшие с зимовья из далёкой и недоступной земли, находившейся за морем. Кали попробовал представить себе ту далёкую южную землю, где обитают только птицы и о которой известно только из мифа. Тальвиал прервал его фантазии.

-Давай полечим твои раны,- Тальвиал развязывал мешочек.- Леми сказал, что ты ещё и ногу поранил. Снимай ботинок.

В дорогу отправились, не дожидаясь рассвета. Шли лесом по холмам и оврагам. Уперевшись в реку, бурлящую и пенящуюся, пошли вверх по течению, и ровное поле вскоре сменило холмы и лес. К концу дня добрались до моста. Слева мёртвыми стволами вздымался каменный лес, дорога, выходящая из него, через мост уводила на Колортен, потом на Рисбор и, перевалив горный хребет, упиралась в главный город сантории – Манвитикор. Ночлег устроили за мостом, на окраине Бронского леса, который по эту сторону реки вытягивался до колортенского тракта. Холмы остались на востоке, и Бронский лес здесь спускался на равнину.

К середине следующего дня взору странников предстал Колортен, для Кали и Леми, многолюдный и шумный. Большие дома, богатые торговые лавки, мощенные камнем улицы, величественный храм Дивессы, увенчанный звонницей,– всё это Кали и Леми только предстояло лицезреть.

А пока в лесу, краем примыкавшем к Колортену, подальше от города, Тальвиал с веточами выбирали место для стоянки. Одновременно Тальвиал наставлял Кали и Леми, что говорить, если кто-то как бы невзначай поинтересуется, какими путями они оказались в Колортене, и кем представляться в городе; сид выдал им, из очередного своего мешочка, необработанный, прозрачный камень цвета моря.

-В горах, где хозяйничают гномы, эти камни не редкость. Но среди людей они высоко ценятся. Не продешевите,- сопроводил он выдачу.

Очарованные Колортеном – его домами, которые были больше и выше, чем в Берде и Линассе, и которые были наряжены в разные цвета, в отличие от Берде и Линасса, где дома не красились, его улицами, широкими и узкими, где под ногами была не пыль, а камень был подогнан к камню и каждый камень блестел гладкой поверхностью, его лавками, где чего только не продавалось, его кабаками, где чего только не лилось,– одурманенные увиденным, переполненные впечатлениями Кали и Леми позабыли наставления Тальвиала, и только они нашли менную лавку, как тут же чуть не опростоволосились, когда человек, вышедший им навстречу, приветствовал их.

-Чего желают элконы?- спросил хозяин лавки строго после того, как оглядел неряшливо одетых посетителей.

-Мы идём в Манвитикор…- ляпнул Леми.

Одна бровь хозяина лавки поползла вверх, и Леми, вспомнив научения Тальвиала, неуклюже поправился:

-Из Северных гор идём…

-В таком случае уважаемые элконы уже прошли Манвитикор,- заметил меняла и прищурил тот глаз, над которым бровь вверх не ползла.- Ведь с севера в Манвитикор ведёт одна-единственная дорога.

Неприветливость и подозрительность лавочника, этого жирного борова, разозлили Кали. Он вспомнил карту Гелиана и выпалил:

-Не совсем.- И пустился в открытое наступление вопреки наставлениям Тальвиала, который считал, что действовать против людей лучше хитростью.- С севера мы отправились на юг, через Верегены вышли к порту и плыли морем. И теперь идём с запада. От нас до сих пор пахнет рыбой,- Кали оттопырил куртку и ткнул ею в нос меняле.

Слабый запах рыбы и особенно упоминание Вереген заставили лавочника угомониться. Но всё же сомнение в нём осталось: его смущал возраст посетителей. И Кали, угадав это, ринулся добивать менялу:

-Мы вольные старатели. И вот что нам удалось добыть в гномьих горах,- и он выставил перед лицом менялы камень, который дал им Тальвиал. А если бы была его воля, то вместе с камнем перед его лицом сейчас бы возник и Индер. Но Тальвиал и веточи настояли, чтобы меч Кали оставил: он бы бросался в глаза.

-Гримена меня побери,- заворожено произнёс лавочник, забыв обо всём. Он не моргая смотрел на камень, в глазах его вспыхнула алчность.

Рука менялы медленно потянулась к камню, но Кали тотчас спрятал камень в кулаке; кулак он не убрал от лица лавочника.

-Можно ли взглянуть ещё раз,- лавочник сглотнул слюну,- уважаемый элкон?

-Ваша цена,- без обиняков спросил Кали, разжал кулак и снова скрыл камень в кулаке.

-Десять… десять оренов… золотых,- запинаясь, проговорил лавочник.

Леми чуть не ахнул: десять золотых оренов – это же тысяча оренов серебряных! Столько его отец мог заработать только за одно солнце. Ахнуть ему не дал Кали, потому что Кали развернулся и сказал лавочнику «Прощайте». У Леми слова застряли в глотке: отказываться от таких денег!

-Двадцать, двадцать оренов,- повысил цену меняла.

Кали направился к выходу.

-Сколько же вы хотите?- взмолился лавочник.

Кали остановился, повернулся резко и назвал сумму. У Леми от услышанного подкосились ноги; он еле устоял.

-Сто золотых!- выпалил Кали.

-Но это невозможно…- лицо лавочника скривилось,– казалось, он сейчас захнычет.

-Разве в Колортене одна такая лавка?- бросил Кали небрежно.

-Ой, что за напасть,- лавочника затрясло – тучное тело заколотило, задрожали руки, задёргалась голова, румяные, жирные щёки трепыхались, словно рыба в садке.- Пятьдесят… Вы меня разорите…

Кали понятия не имел, сколько в действительности стоил этот камень. И «высоко ценится» и «не продешевите», которыми наставлял их Тальвиал, говорило за то, что и сид не знал в точности цену камня, которая полагалась за него у людей. Поэтому, только чтобы не выглядеть в глазах лавочника размазнёй, Кали стоял на своём:

-Сто.

-Да никто не даст вам за этот необработанный камень больше пятидесяти!- лавочник раскраснелся, на лбу его выступил пот.

-А вот мы и проверим. Пойдём,- Кали тронул остолбеневшего Леми, тронул его и бодро зашагал к выходу.

-Ну, хорошо! Будь по вашему, кровопийцы,- услышал Кали за спиной долгожданное.

-Фу,- выдохнул Кали, выйдя из лавки и волоча за собой одуревшего Леми.- Я уж чуть было не сдался на пятьдесят,- он подкинул в руке увесистый мешочек.- Леми, ты чуть всё не испортил. Стоял там, как каменный ствол. Рот разинул, а мы же старатели! Нам ли удивляться!

Город после победы над менялой показался Кали ещё краше, и разноцветные цветы, стоявшие в горшках за круглыми оконцами, этим холодным зимним днём согрели его душу песней весны.

Кали достал из мешочка монету, повертел её: на реверсе красовался герб столицы – Амгилнема, на аверсе выступала над поверхностью единица.

-А не отпраздновать ли нам сделку, а, Леми?- Кали искоса посмотрел на друга.- Подумать только, Кали, десять тысяч серебряных оренов! Это же…

-А почему бы и нет,- моментально очнулся Леми: предложение Кали было ему по душе.

Вдруг они услышали звон. Они пошли на этот звон и вскоре очутились на громадной площади – в длину и ширину по сто пятьдесят шагов, не меньше. Колортен был большим городом и в нём был не один храм. Но только один из них был сложен из камня – Большой храм Дивессы, который сейчас предстал перед ними. Храм поразил воображение Кали. Разинув рот, он пялился на звонницу, упирающуюся, казалось, в облака. Кали был потрясён величием храма. Длинная лестница, ведущая к главному входу, была уставлена по бокам изваяниями воинов «Ордена Звезды», развёрнутыми лицом к ступеням, а над высокой двустворчатой дверью красовались в несколько рядов барельефы, запечатлевшие героические события из легенд. Выкрашенный в нежно-голубой цвет, храм отождествлялся с небом. Леми же больше поразил размер площади, высокие дома, примыкающие к ней, и высеченный из красного камня огромный меч, поставленный лезвием вверх на постаменте в центре площади. Он любовался каменным мечом, глазел по сторонам и, ахая, восторгался увиденным. Он глазел так, пока Кали, потерявший равновесия оттого, что слишком задрал голову, не навалился на него.

С площади они наугад пошли по какой-то улице и, заприметив кабак, без обсуждений направились к нему. Внутри было людно, стоял запах еды и вина, на стенах висели картинки с изображениями домов, цветов, леса. Они увидели свободный стол в конце зала. Посетители, пока они шли, провожали их недобрыми взглядами. Они плюхнулись за стол напротив друг друга. Скамейки были со спинками, и Леми раскинул по спинке руки. К ним подошёл человек и так же, как меняла, оглядел их, а потом только спросил, чуть надменно:

-Чего изволите?

Кали уже опостылел тон, каким с ними заговаривали в этом городе. Он бросил на стол золотой и сказал, чтобы принесли всего, что только есть. Человек посмотрел на них так, будто они воры. Тогда Кали, позвенев монетами, достал из мешочка ещё один золотой и показал его Леми.

-Или на два?

Леми, важничая, небрежно произнёс:

-Можно и на два.

Звон монет, пренебрежительность Леми и щедрость молодых людей подействовали на человека отрезвляюще.

-Один момент, как элконы пожелают.- И тут же убежал.

Кали заметил краем глаза, как человек, отбежавший от их стола, шепчет другому человеку, представительному, видимо, хозяину кабака, что-то на ухо.

-Нет,- сказал Леми,- всё-таки ар Леми звучит лучше, чем элкон Леми.

-Послушай ар и элкон,- подался вперёд Кали,- думаю, нам стоит приодеться, иначе нас так и будут принимать за бездельников или бродяг.

-А мы и есть бродяги.

-Мы не бродяги, а странники,- поправил друга Кали.- Да нас в Манвитикор не пустят в наших одеждах!

-Элконы желают отдохнуть?- с намёком произнёс представительный человек – точно, хозяин заведения,– подойдя к их столу и наклонясь. Он качнул головой в сторону, и Кали с Леми, проследив за движением его головы, увидели появившихся в зале двух особ, развязно покусывающих пальчики.

Леми уже хотел бросить «Да», но Кали опередил его.

-Элконы желают есть и пить,- заявил Кали, чеканя каждое слово.- И ещё элконы очень спешат.

-О, разумеется,- хозяин кабака выпрямился и совершил лёгкое движение кистью – дамы, поморщив носики, удалились.

-Кстати, любезный,- остановил Кали хозяина, попятившегося с поклонами назад.- Мы были долго в дороге и поистрепались, не присоветуете ли нам, где можно раздобыть приличную одежду?

-Конечно,- хозяин вернулся к столу.

Он рекомендовал лавку одного торговца, его хорошего знакомого, которому привозят одеяния со всего Гелиана.

-Уверяю вас, вы не будете разочарованы,- завершил он, объяснив прежде, как отыскать в Колортене лавку его знакомого.

Когда хозяин удалился, Леми огорчённо посмотрел на Кали.

-У меня никогда не было женщины,- сказал Леми.- Тут такая возможность, а ты…

-Леми, у меня тоже не было женщины,- остановил сетование друга Кали.- Но мы не можем сейчас позволять себе… Мы сегодня же должны идти дальше.

Поросёнок на вертеле, утка с овощами под соусом, язык говяжий в сметане, салат из орехов и сушёных фруктов, нежнейшая ягнятина, оленья нога, нашпигованная острыми кореньями, речная рыба, тушённая в кислом соусе, морская рыба, пожаренная на углях, маринованные грибочки, ягодный десерт – сладкий, с небольшой терпкой горчинкой – просто прелесть, горячие хлебца, пропитанные маслом, вино, красное и белое.

Леми выплюнул рыбью косточку, дожевал вяло рыбу, запил очередным стаканом вина и, тяжко вздохнув, проговорил:

-Ой, Кали, что-то мне нехорошо. Что-то меня мутит.

Кали тоже тяжко вздохнул и отвалился на спинку:

-По-моему, мы несколько погорячились.

В это самое время, когда Кали и Леми заканчивали необузданное пиршество, дверь в кабак распахнулась. Гремя побитыми доспехами, в центр зала прошествовал рыцарь, под взглядами ещё более недоброжелательными, чем достались Кали и Леми.

-Хозяин!- заорал рыцарь.

Хозяин кабака подошёл к нему, имея на лице пренебрежение и презрение.

-Вина!- объявил рыцарь.

-Никаких больше кредитов,- сказал хозяин.

Рыцарь схватил его за грудки, и пренебрежение с презрением тотчас заменились на лице хозяина испугом.

-Я позову стражу,- прохрипел хозяин. И несколько крепких посетителей встали со своих мест угрожающе. Но рыцарь только зыркнул на них, и те опять заняли свои места, потупив взгляды.

-Вина!- прорычал рыцарь и швырнул кабатчика.

Тот еле устоял на ногах, потёр шею, хотел что-то произнести, но поперхнулся.

-Если уважаемый элкон сочтёт нашу компанию достойной себя,- Кали поднялся, пошатываясь.- Милости просим.

Рыцарь оглядел мальчишек, затем стол, и лицо его сделалось свирепым. Он опять схватил хозяина кабака, подтащил его к столу, за которым сидели Кали и Леми, взял кувшин с вином и принялся заливать его в рот кабатчику, приговаривая:

-Пей, скотина!

Леми глазами, перед которыми всё плыло, пытался отыскать Кали:

-Кали, кажется, мне конец,- заплетающимся языком успел проговорить он, и голова его упала на стол.

Кали, сползая на скамейку, смотрел, как рыцарь и кабатчик превращаются в одно сплошное пятно.

 

9

Кали продрал глаза. Было темно и сыро. Голова гудела, и малейшее движение отдавалось болью в голове. Когда глаза его привыкли к сумеречному свету, он разглядел обветшалую комнату, в какой они неизвестно как очутились. Бревенчатые стены подгнили и кое-где выелись, труха лежала на полу; пол был земляным, в крыше – щели. Под маленьким окошком, единственным в комнате, стоял кособокий стол; на табурете сидел человек и подбрасывал в руке мешок.

-Кали, наконец-то, ты пришёл в себя,- Леми помог Калиону сесть.

-Где мы?

-Нас спас этот человек.

Человек поднялся с табурета, приблизился к мальчишкам, взвесил на руке мешок.

-Мне бы хоть половину этого, я бы снарядил армию,- сказал он и бросил мешок с деньгами Кали.- Позвольте представиться: благородный рыцарь Баргар, хозяин замка Рехеншен и земель его окружающих, разбитый в битве и изгнанный из своих владений.

-Почему мы здесь?- спросил Кали.

-Хозяин кабака опоил нас,- сказал Леми.

-Этот мерзавец позарился на ваши деньги,- пояснил рыцарь.- Хорошо, что я оказался рядом! Вы не здешние. Я сразу определил. Колортен! Здесь водится одно жульё!

-Леми, а сколько мы были… ну…

-Со вчерашнего дня,- ответил за Лемиота рыцарь.- Этот негодяй не пожалел на вас зелья. Откуда вы свалились в эту дыру?

-Мы из Берде,- сказал Кали, не подумав.

Баргар хмыкнул и проницательным взглядом уставился на мальчишек.

-Это ужасно, Леми,- опомнился Кали.- Нас же ждали ещё вчера...- он собрался было встать, рванул резко, и тут же голову пронзила тупая боль.

-Не стоит в этом городе лжецов и сквалыг говорить правду,- сказал Баргар.- Вы знаете, что объявлена охота на двух колдунов? И особенно проверяют тех, кто идёт из Берде через Линасс.

Воцарилось молчание, которое робко прервал Кали:

-Вы спасли наш кошелёк. Вероятно,– и жизни. Поэтому мы должны быть откровенны с вами… Это нас в Линассе обвинили в колдовстве.

-Ха-ха-ха!- грохнул Баргар.- Вас! Ха-ха-ха!

-Вы не верите нам?- обиженно спросил Леми.

-Обвинить можно кого угодно. Но, если бы вы действительно были колдунами, вас бы не смогли опоить! Ха!- Баргар наклонился и вложил Кали в руку два золотых.

Кали и Леми удивлённо воззрились на рыцаря.

-Этот мошенник не заслужил оплаты,- ответил на их удивление Баргар.- Тем более что всё, что вы там наели и напили, стоит не больше двадцати серебряных.

Суровое лицо рыцаря попрощалось с двумя золотыми монетами; брови его сдвинулись, он нахмурился. Баргар вернулся на табурет, облокотился на стол и подпёр голову рукой. Прескверное настроение рыцаря заполнило комнату, повисло в ней тяжёлым воздухом.

-Куда же два юноши держат путь?- равнодушно спросил рыцарь, занятый мыслями о себе.

-В Манвитикор,- после того, как прицепил кошель к поясу, ответил Кали.- Мы хотим просить помощи у рыцарей звезды…

Кали не договорил: Баргар вскочил с табурета и грозно надвинулся на ребят.

-Будь моя воля,- проревел Баргар,- м-м-м!.. Я соберу, соберу войско! Рыцари звезды! Выскочки!

-Прошу прощения, благородный рыцарь,- извинился Леми,- но чем орден звезды не угодил вам?

Баргар навис над ребятами, дохнул перегаром – те отшатнулись.

-А кто по-вашему выставил меня из родового замка?!- зарычал Баргар.

Баргар со свирепым видом зашагал по комнате взад и вперёд.

-И только я повстречал честных людей, как тут же выясняется, что они ждут помощи от моих врагов!- продолжал рычать рыцарь.

-Простите,- опять извинился Леми,- но почему вас изгнали?

Баргар остановился, повернулся к мальчишкам, и в глазах его блеснула ненависть – в сумеречном свете комнаты это выглядело зловеще.

-Потому что эти зазнайки не терпят возле себя равных им,- проскрежетал Баргар.

И вдруг его лицо сделалось скорбно-унылым: его взгляд коснулся мешка с монетами, висевшим на поясе Кали. Он отступил в тень, безвольно плюхнулся на табурет и закрыл лицо руками.

Чернота комнаты навевала тоску, и ребята прониклись тоской. Леми толкнул Кали, когда молчание слишком затянулось и тишина стала давить. Кали понял друга и, поблагодарив рыцаря за их спасение, принялся прощаться с Баргаром. На что тот только отмахнулся.

Прежде чем выйти за дверь, Кали подошёл к столу и оставил на нём два золотых. Баргар сидел пришибленный и потерянный. Сердце Кали ёкнуло.

-Вы отчаянный человек, Баргар…- сказал Кали, решив только в последний момент не добавлять, что хоть и не очень везучий.- Это сразу видно. А наше странствие, порой, бывает небезопасно. Если бы вы на время смогли забыть свои обиды и помочь добраться нам туда, где находятся рыцари ордена, то часть этого кошелька,- Кали постучал по мешочку – в нём глухо задребезжали монеты,- конечно же, досталась бы вам.- Рыцарь даже не взглянул на него, и Кали сказал на прощанье, уже не надеясь на ответ:- Нам бы не помешала ваша помощь.

Кали уже шагнул вслед за Леми за дверь, как вдруг раздалось громогласное:

-Стойте!

Кали и Леми вернулись на порог.

-В этом городе обманщиков вы без меня пропадёте. Это во-первых. А во-вторых, дорога на Манвитикор закрыта. Её перекрыли в Рисборе: в главный город сантории колдунов пропускать не собираются. Но я знаю тропу через хребет. Мне открыл её один негодяй, который очень дорожил своей головой. Если нам удастся проникнуть за ворота Рисбора, я покажу вам, где начинается тропа.- Баргар выудил из угла комнаты рыцарские доспехи и огромный двуручный меч.

Кали замялся, посмотрел на Леми, проговорил:

-Тогда мы должны всё честно сказать… с кем вам придётся познакомиться…

-Что ещё за сюрпризы!- насторожился Баргар.

-Нет,- помотал головой Леми,- пусть лучше увидит. Так просто не объяснишь.

Баргар оглядел Леми, затем Кали.

-Ладно, разберёмся,- сказал он, оперевшись на меч и гордо выпрямившись.

Впервые за несколько дней выглянуло солнце. Что не придало Баргару блеска: его видавшие виды доспехи не сверкали в лучах и, к тому же, шлема у рыцаря не было, за которым он явно хотел хоть частично спрятать помятое лицо. В отличие от благородного рыцаря, город, омытый солнцем, заиграл красками. Однако разноцветье Колортена уже не радовало Кали и Леми.

Они запаслись снедью, набив ею заплечные мешки, купленные ради этого. Баргар сначала отказался нести мешок, рявкнув, что он не еданосец, но скоро согласился, поняв, что выхода нет. Вид рыцаря при этом, когда мешок очутился на его спине, сделался нелепым.

-Почему бы нам ни купить лошадей?!- сокрушался Баргар всё то время, пока Кали и Леми выбирали себе новую одежду.

Претензии к одеяниям у Кали и Леми были совсем иные, нежели у Баргара: им не нужны были сверкающие доспехи, ведь они не рыцари, и к тому же таскаться в тяжёлых доспехах по горам – дело неблагодарное. Мало того, о доспехах они вовсе не помышляли. Леми купил себе рубаху, тёплую куртку, тёплые штаны, сапожки и пояс – всё тёмно-синего цвета, куртка, штаны и пояс, были прошиты серебряной нитью. Кали в одежде предпочёл быть похожим на сида, поэтому приобрёл себе всё то же самое, что и Леми, но только чёрного цвета и без всяких блестящих нитей.

Когда Кали и Леми примеряли головные уборы, Баргар фыркал, выказывая пренебрежение их выбору: хороший шлем, мечтал он молча, вот это да! Наконец, когда ребята нашли себе, что надеть на головы – Леми выбрал себе невысокую шапочку (разумеется, тёмно-синюю), а Кали выбрал шляпу (естественно, чёрную) с небольшими полями, тулья которой загибалась вперёд,– Кали сказал:

-Надо найти оружейную лавку.

Глаза Баргара при этих словах просветлели.

-Не будешь же ты вечно носиться с дубиной,- продолжал Кали, обращаясь к Леми.

Баргар демонстративно отвернулся, и Кали с Леми улыбнулись этому.

Леми и Кали выбросили обноски и сопровождаемые мрачным Баргаром, сообщившим им месторасположение ближайшей оружейной лавки, отправились за оружием.

Леми предпочёл короткую секиру. Вес секиры и то, как она лежала в руках, вселяли в Леми уверенность.

Пока Леми примеривался к оружию, Баргар изучал доспехи, выставленные на продажу.

-На коротышку на какого-то,- бурчал здоровяк Баргар.

Кали подошёл к нему.

-Хотел бы такие?- спросил он.

Баргар недовольно посмотрел на Кали:

-Разве в этой дыре найдёшь что-нибудь приличное.

Хозяин лавки, суетившийся возле них, возмутился:

-Позвольте, но это великолепный экземпляр!

-Это?- фыркнул Баргар, проводя рукой по короткому кольчужному доспеху с панцирем, защищающим грудь. Затем его взгляд перетёк на металлические поножи и кольчужные сапоги.- Разве это доспехи!

Кали оглядел побитый, потемневший сегментарный доспех рыцаря, остатки сегментарных наручей и ошмётки сегментарных поножей и заметил резонно:

-По сравнению с тем, что есть,– да.

Изрыгая проклятия на всех оружейников Колортена, Баргар, тем не менее пожелавший сразу же влезть в обнову, вышел из лавки. Однако кольчуга, поножи, кольчужные сапоги и кольчужные перчатки пришлись ему впору. И пояс, выбранный им, не портил вид. И шлем с наносником вполне скрывал помятое лицо.

-Я выгляжу, как самый неудачливый рыцарь во всём Гелиане!- разорялся Баргар, прицепляя меч к поясу.

-Неужели?- делано удивился Кали.

-Не хватает только мула вместо коня!- Баргар присел и посмотрел в дырку между ног, которые сделал колесом, представляя себя, вероятно, всадником в новом своём облачении.- Срам!

-Ты разочарован, Баргар? Тогда давай вернём всё в лавку,- с подковыркой произнёс Леми.

Баргар ощетинился и только хотел что-то рявкнуть в ответ, как Кали поднёс ему мешок, который тот должен был нести и как бы ненароком подребезжал монетами.

-Гримена меня побери,- прошипел рыцарь, забрасывая мешок за спину. И, попутно крутанув жестянку с изображением перекрещенных меча и топора на доспехе, висевшую над входом в оружейную лавку, Баргар зашагал по улице,– жестянка, скрипнув, отвалилась и упала на булыжник.

Баргар шёл впереди, указывая дорогу, как выйти из города. Он собирался пройти мимо своей коморки, чтобы проститься с ней навсегда, и, когда они повернули за угол, на грязную улицу, на которой коморка располагалась, то тут же наткнулись на вчерашнего кабатчика и четырёх стражников, ломившихся в жилище Баргара.

-Вот они! Отравители! Воры!- заорал кабатчик.- Арестовать их!

Леми только успел приготовить секиру к бою, а Баргар, выхватив меч, уже нёсся на неприятеля с диким рёвом, повергая посягнувших арестовать его и его новых друзей беспочвенно в ошеломление и ступор. Первый взмах меча – и одна из подпор, державшая навес над входом в коморку, разлетелась напополам. Кабатчик, опомнившийся первым, бросился бежать. Стражники, осознав, что имеют дело с сумасшедшим, выставили перед собой щиты и приняли защитную стойку, готовясь ответить на следующий выпад безумного рыцаря. Но не тут-то было: первый же щит (деревянный, обитый металлическими лентами), встретившийся с тяжёлым мечом Баргара, треснул и стал бесполезен. Новый взмах меча – и стражники дрогнули. Воинственный рык Баргара ещё долго нёсся им вслед.

Лемиот, так и не вступивший в бой: он был очарован стремительностью и отвагой Баргара настолько, что даже не смог кинуться в атаку,– сказал Калиону:

-Ты знаешь, Кали, а я уже было пожалел, что мы взяли его с собой.

-И я пожалел… Только в другом смысле. Не мог оставить его прозябать здесь и дальше. Он вроде честный малый. Но всё равно не знаю, правильно ли я поступил.

-Надо выметаться из города,- подошёл к ним рыцарь, сознанием ещё продолжавший сражаться.- Они приведут подкрепление. А я ещё не привык к этим доспехам,- всем своим видом Баргар показывал, что на ребят он в бою не рассчитывал.

Спорить сейчас не имело смысла, и Кали и Леми согласились с рыцарем, что город необходимо покинуть, тем более что до стычки они именно это намеревались сделать.

Район лачуг разительно отличался от остального Колортена. Покосившиеся, дряхлые домишки теснились здесь на загаженных улочках и проулках. Здесь всё было однотонным и пасмурным и вместо гирлянд цветов, радовавших глаз, в окнах здесь торчали кривые, страшные лица нищих. Если уж от «добропорядочных» граждан – таких, как кабатчик – здесь можно было ожидать неизвестно чего, то от этих, пялившихся в грязные окна, рож ждать можно было чего угодно. Поэтому Кали и Леми, не искавшие ненужных приключений, попросили Баргара вывести их из города другим путём, а не тем, что рыцарь придумал ранее – через квартал нищих.

Баргар, выслушав эту просьбу, аж побагровел от негодования: неужели его юные друзья сомневаются в том, что он сможет защитить их (правда, это было излито не подобным милым выражением, а в наинепристойнейшей форме). Но Кали и Леми, ничуть не обидевшись, напомнили Баргару, что он только сейчас говорил им: что ему ещё надо притереться к доспехам или доспехам к нему – это уж на выбор; и вдобавок к этому Кали ещё постучал по кошельку. Последнее возымело на рыцаря действие в первую очередь. Он заявил, что и сам собирался предложить другой путь, но не успел. Сказав это, он повёл Кали и Леми грязной улицей, затем проулком, где обшарпанные лачуги издавали скрип, и, только миновав ещё один проулок, они вышли на узкую улочку, где дома приобрели разноцветье и запахло свежестью.

По этой узкой улочке они вышли к улице пошире и, пройдя по ней шагов пятьдесят, оказались на широкой торговой улице, где лавки и лавчонки тёрлись одна об одну и где шумел народ, прогуливающийся по ней и заглядывающийся на товары.

Они свернули налево и очутились на улице, где по обе стороны стояли несколько гостиниц. Они сделали всего десяток шагов, как вдруг Кали чуть не закричал, увидев того, кого увидеть совсем не ожидал.

-Леми, смотри,- сдержал Кали крик.

Леми остановился в изумлении, а затем быстренько спрятался за Баргара и призвал Кали сделать то же самое. Баргар остановился и обернулся.

-Что это с вами?- поинтересовался он у ребят.

-Баргар, стой, как стоял, прошу тебя,- сказал Леми.- Вон, видишь, тот человек, под вывеской.

Кали выглядывал из-за Леми и Баргара и не верил своим глазам: под жестянкой с изображением кровати, обозначавшей, что этот дом – гостиница, стоял Рипа. Кали и предположить не мог, что подручный отца Лотена окажется в Колортене.

-Этот тот, кто судил нас в Линассе, когда нас обвинили в колдовстве,- пояснял Леми Баргару.

-Хотите, я ему сейчас башку снесу!- Баргар схватился за меч.

-Нет, нет,- с трудом остановил рыцаря Леми.- У нас и так неприятностей хватает. Не забывай, нас уже, наверное, ищут.

-Что он делает в Колортене?- спросил Кали у всех и в том числе у себя самого.- Его отправил сюда отец Лотен? Зачем? Меня, например, отец Дилет никогда в другой город не отправлял, ездил сам: не может служка справиться с храмовыми делами.

-Хорошо бы узнать, почему он здесь,- сказал Леми.- Только вот как?

Рипа явно кого-то дожидался. Кали и Леми прятались за рыцарем, а Баргар стоял как истукан, крайне недовольный этим обстоятельством: горожане, точнее, некоторые из горожан, проходившие мимо них, выражали интерес к столь необычному построению, а Баргару думалось, что глазеют именно на него, вернее, посмеиваются над ним, обладателем позорных доспехов.

Вскоре к Рипе из дверей гостиницы вышел толстяк, сказал ему что-то, выслушал ответ и вслед за этим любезно пригласил войти в гостиницу.

-Ждите меня здесь,- упредил Кали Леми и Баргара и побежал к гостинице.

-Кали, он узнает тебя,- выскочил Леми из-за рыцаря.

Леми хотел уже пуститься вдогонку, но Баргар задержал его, крепко сжав ему плечо – так, что Леми присел и взвыл.

-Если он узнает его, ему не жить,- процедил рыцарь. И посмотрел на присевшего Леми:- Слово Баргара фер Рехеншена.

Кали подбежал к двери гостиницы, выждал немного и вошёл внутрь. Он только успел увидеть, как четыре ноги поднимались по лестнице, ведущей на верхние этажи. К нему подбежал служка и спросил, чего элкон изволит. Кали, сыпанув в ладонь служки несколько серебряных оренов, изволил узнать, сколько в гостинице свободных комнат и из какой из них открывается лучший вид.

-О-о! уважаемый элкон,- подобострастно простонал служка, заполучив горсть монет, и залебезил перед щедрым клиентом.- В нашей гостинице восемнадцать номеров, по шесть на этаже. Лучшие комнаты находятся на последнем, третьем этаже и лучший вид открывается из тех комнат, окна которых выходят во двор с чудеснейшим фонтаном. Правда, фонтан зимой не работает, но вид всё равно изумительный. Из комнат третьего этажа с видом на фонтан свободны все три, почтенный элкон. Комнаты, смею заметить очень, очень уютны и обставлены в разных стилях. Дальняя от лестницы комната…

Кали решил, что таким манером, каким он начал расспрос, у этого лизоблюда, который расхваливал сейчас поочерёдно комнаты третьего этажа, долго не вытянешь, в каком, хоть предположительно, номере остановился Рипа. Поэтому Кали подступился с другого бока:

-Я гляжу, ваша гостиница хороша, на неё спрос,- перебил он многословного служку.

-О да, славный элкон,- угодливо улыбался служка.

-Я впервые в вашем городе, отец мой поручил мне некоторые дела,- прояснил Кали свою личность.- И я счёл добрым знаком, что прямо передо мной сюда зашли два элкона, и я подумал, что мне не стоит искать лучшего…

Кали немного запутался в том, что хотел сказать, но служка, сам того не ведая, выручил его.

-О, это был хозяин, который встречал нового постояльца. Если бы хозяин не оказался занят этой встречей, он радушно бы принял вас, великолепный элкон.

-Понимаю,- отозвался Кали и спросил:- Вероятно, этот элкон будет моим соседом по третьему этажу?

-К сожалению, нет,- с притворным сочувствием сказал служка.

-Почему же к сожалению. К счастью!- с притворной радостью сказал Кали.- Понимаете,- Кали чуть наклонил голову и вполголоса, доверительно принялся толковать служке,- я хотел помимо дел и немного развлечься. Ну, там всякое… и барышни, разумеется…

-Понимаю,- служка опустил глаза, за что получил ещё пару серебряков.

-Поэтому соседи мне ни к чему. Я вообще бы предпочёл, остаться в этом отношении не замеченным, поэтому явлюсь ночью… Надеюсь, в вашей гостинице это возможно?

-О что вы, что вы,- служка, получивший ещё несколько монет, готов был сделать всё, что только пожелает стоявший перед ним элкон.- Свет в нашей гостинице тухнет в полночь. И никто не встретится вам, любезный элкон. Входную дверь я оставлю открытой…

-И дверь в мою комнату на третьем этаже тоже.

С каждой отданной монетой Кали чувствовал, как растут его ноги, расширяется грудь, ощущал как увеличиваются его мышцы и кости и он становится всё выше и выше и перед ним стоит уже не человек, а копошится и извивается маленький червячок. Созерцание ничтожества свысока доставляло Кали удовольствие.

Кали решил заканчивать разговор: всё, что счёл нужным, он узнал:

-О багаже не беспокойтесь, он прибудет только завтра,- присовокупив к горсти серебряных оренов в руках служки ещё немного монет, Кали направился к выходу.

Служка, расплываясь в улыбке, кланялся в спину Кали до тех пор, пока тот не вышел.

Это я неплохо придумал, нанести визит Рипе ночью… Этот дурень сделает всё, что велено… Какое подобострастие и пресмыкание, когда власть не принадлежит тебе...- Наслаждение превосходством и раболепие служки вызвали в Кали стыд.

Кали махнул рукой, зовя Баргара, стоявшего столбом, и Леми, озирающегося по сторонам в ожидании появления стражников.

-Что так долго, Кали,- Леми нервничал.- Что с тобой?- его испугала озабоченность, какая была на лице друга.

-Пора убираться. Веди, Баргар,- сказал Кали рыцарю, а Леми:- Сегодня ночью мы узнаем, почему и зачем Рипа здесь.

Услышав это, Леми отнёс озабоченность, с какой Кали появился из гостиницы, на счёт предстоящей ночи.

Они немного покрутили по улицам Колортена. Кали, не вдаваясь в подробности и не описав чувств, какие он испытал, рассказал Леми, что ему удалось выведать и что он предпринял. Колортен не был окружён стеной, последняя улица, по которой они прошли, закончилась коротким, узким проулком, за проулком виден был лес. От последних домов города до леса было шагов сто, не больше, и это расстояние Кали, Леми и Баргар (ругая мальчишек, что без уговора) преодолели бегом.

Они подходили к стоянке, и не успели Тальвиал и веточи появиться в поле зрения, как Баргар, скинув заплечный мешок и выхватив меч, бросился на них с громким кличем:

-Отродья Гримены, я уничтожу вас!

И как Кали и Леми не старались докричаться до рыцаря, что это друзья, всё было без толку.

-Баргар, это не враги! Тальвиал, Гом, Вим, не раньте его!- кричали Кали и Леми.

Сид и веточи услышали ребят, веточи, набрав шишек, которых на земле здесь валялось во множестве, забрались на деревья, Тальвиал крутил Баргара по кругу, дразня натянутым луком. Баргар с мечом над головой и страшным рыком гонялся за быстрым ночным эльфом, периодически получая по голове шишками, которые веточи кидали в него; когда запас шишек иссякал, они спускались с деревьев, набирали их, сколько могли, и, смеясь, кидались с деревьев в незадачливого догонялу.

Не в силах что-либо изменить, Кали и Леми, посчитав, что когда-нибудь оба бегающих по кругу устанут, присели под деревом.

-Какие же мы с тобой дураки, Кали,- сказал Лемиот, глядя на убегающего Тальвиала и догоняющего рыцаря.- Баргара ведь стоило хоть как-то подготовить к тому, с кем он встретится. Да и вообще. Если бы не сиды, мы бы с перевала не ушли. Если бы были внимательны и слушали как следует, то не попались бы в Линассе как колдуны. Если бы не Баргар, нас бы ограбили. Вот, например, с чего ты взял, что мы застанем Рипу ночью?

-Ну, как же, он же снял комнату в гостинице…

-А тебе кто-нибудь говорил, что он снял её на ночь? А может, он снял её до ночи.

-Ну, я понял так, что…- Кали смолк: и правда, служка сказал только, что Рипа не будет его соседом; а вдруг он не будет его соседом потому, что к ночи уже съедет.

-И с чего ты взял, что служка тот выполнит всё, как обещал? Нас ведь уже обманули в этом городе.

Кали не нашёлся, что ответить.

- И как ты откроешь дверь в комнату Рипы, если он будет ночевать в гостинице? Или ты думаешь, что Рипа оставит её на ночь открытой?.. Пора нам поумнеть, Кали. Пора… Но мы ничего не знаем о мире.

-Откуда же нам знать о нём, если мы не выходили из Берде.

-Мы могли бы знать, если бы думали сами, а не слушали сказки твоего опекуна.

-Зачем ты так об отце Дилете. Он был добрый человек и просто хотел оградить нас…

-Знаешь,- перебил Леми друга,- какая самая страшная ложь, которая только существует на свете? Самая страшная ложь – это сокрытие правды. Я теперь так считаю.

Кали хотел защитить отца Дилета, но подумал, что Леми, вероятно, прав, и промолчал. И Леми больше не сказал ни слова.

Вдруг Кали вскочил с места:

-Ну всё, хватит!- Он вышел наперерез Тальвиалу и остановил его. Взял у него Индер, остававшийся на сохранении и, когда Баргар налетел на них, рубя мечом, ударил Индером по мечу рыцаря, расколов лезвие тяжёлого двуручника напополам.

-Хватит, Баргар!- закричал Кали.- Ты что, никогда не видел эльфов или веточей?!

-Видел…- ответил остолбеневший рыцарь, не веривший своим глазам, что остался без меча.

-Так что ж ты гоняешься за ними, как полоумный?!

-Я верю в Дивессу и почитаю служителей Храма, а они говорят…- Баргар смотрел то на свой сломанный меч, то на клинок, который держал Кали.

-Тогда скажи мне, это эльфы отобрали у тебя замок? Или, может быть, веточи?

Подошёл Леми.

-Баргар, ты знаешь порядки,- сказал Леми.- Ответь, могли ли рыцари ордена сделать что-либо без благословления отцов Храма?

Баргар посмотрел на Лемиота взглядом будто бы прозревшего.

-Ты ведь просто не решался признаться себе в этом,- сказал Кали.- Не знаю, какая стрела пролетела между тобой и рыцарями ордена,– и знать не хочу,­– но не сиды и не веточи тебе враги.

-У каждого из нас есть цели, Баргар. И у тебя есть цель. Поэтому ты или идёшь с нами или прощай,- Леми был категоричен.

-Этот меч был со мной всегда…- растерянно заговорил Баргар.- Я остался без оружия…

-Будет тебе оружие,- Кали взял рыцаря за локоть и усадил на землю.

Веточи спрыгнули со стволов, Тальвиал сел напротив Баргара.

-Я принесу мешок,- сказал Леми.

-Я бы так плюнул, так плюнул, да!- заверещал Гом.

-Нет, Гом,- сказал Кали.- Это наш друг. Кстати, мы принесли вам сладкий нектар.

-Ох!- порадовался Вим.

-От Рисбора дорога закрыта: ищут колдунов. Баргар покажет нам тропу из Рисбора в Манвитикор,- Кали обратился к Тальвиалу.- Но прежде чем мы отправимся в Рисбор, ночью заглянем ещё разок в Колортен: есть дельце. Пойдём я, ты и Вим.

-И я,- Леми принёс мешок, скинутый Баргаром.

-Нет, Леми. Кто-то должен остаться здесь за старшего.

За едой Кали и Леми рассказали Тальвиалу и веточам, что произошло в Колортене. Баргар ел без удовольствия, но огонёк вновь появился в его глазах. Это хороший знак, подумал тогда Кали. Гом изнывал. Попробовав нектар, который принесли из города, он взвыл:

-Фыр, какая дрянь! Нет, я не буду пить эту гадость!

-Не привередничай, Гом,- уговаривал его Вим,- ничего другого ведь нет.

Гом, фыркая, пил.

Когда наступила ночь, Кали, Тальвиал и Вим отправились в город. Баргар напомнил, как, петляя по улицам, найти ту гостиницу. Леми пожелал удачи:

-Пусть повезёт и вы застанете Рипу. И только его.

Было за полночь. Кали провёл спутников через тот проулок, которым он выходил сегодня из города. Масляные лампы, освещавшие город, были почти все потушены, горели только лампы-ориентиры; они, безусловно, облегчали работу Кали – вести за собой Тальвиала с Вимом, сидевшим на плече сида. Тальвиал сторонился огней и был начеку. Когда они подошли к гостинице, Кали, памятуя сегодняшний разговор с Леми, что пора взяться за ум, объяснил Тальвиалу, как следует действовать. С фасадной части в гостинице света не было. Тальвиал, оставаясь в тени, следил за входом в гостиницу. Кали, взяв Вима в качестве глаз, обследовал двор с фонтаном. Двор был тих, и с этой стороны свет в гостинице нигде не горел.

Кали оставил Вима с Тальвиалом и, взявшись за рукоять Индера, открыл дверь гостиницы. Эти обещания служка выполнил: свет не горел, дверь была не заперта. Но настрой Кали, по сравнению с вчерашним днём, был иным. Он приготовился к подвохам. Ощупью Кали пробрался к лестнице и так же, на ощупь, вернулся к входной двери. Позвал Тальвиала. Теперь пришла очередь сида и веточа своим ночным зрением обследовать первый этаж гостиницы.

Тальвиал обшарил взглядом то, что мог разглядеть от входа, а Вим прошёлся по коридорчику с дверями в номера.

-Никого,- пропищал Вим, подбежав к Кали.

Подошёл и Тальвиал:

-Подозрительно,- сказал он.- Слишком тихо.

-Будь настороже,- шепнул Кали сиду.- Вим, спрячься у меня на спине и направляй,- Кали подставил руку, и веточ забрался по ней.

Кали ступил на лестницу и начал подниматься. Он шёл медленно, выверяя каждый шаг. Темнота довлела над ним, и он ощущал себя так, будто он не поднимается, а спускается,– не поднимается на второй этаж гостиницы, а спускается по лестнице Гримены в мир вечной ночи.

Кали поднялся на второй этаж и остановился, когда Вим пискнул ему на ухо сделать это. Вим спрыгнул с Калиона и обследовал второй этаж. Дёрнул Кали за штанину – Кали подставил руку. Вим забрался по ней и пропищал Кали:

-Пусто.

Да, Леми оказался прав, подумал расстроенный Кали,– Рипа не собирался проводить здесь ночь. Ради очистки совести, Кали всё же решил осмотреть третий этаж. Он попросил веточа направлять его, и они двинулись к лестнице, ведущей на последний этаж. Кали так же аккуратно ступал по ступеням, стараясь не создавать шума, и преодолел уже, наверное, половину лестницы, когда вдруг услышал над ухом слабый писк Вима. Кали, повинуясь предупреждающему писку веточа, замер. Третий этаж и лестница вдруг осветились факелами. Вим плюнул из трубочки, и солдат схватился за шею. Кали выхватил меч. Тальвиал, следовавший за ними, пустил стрелу – она угодила в глаз одному из солдат, сбегавшему по лестнице с выставленным копьём, и ноги того тут же подкосились. Кали отпрыгнул назад, чтобы не быть сбитым упавшим солдатом, спотыкнулся и покатился по лестнице вниз. И вовремя: крутящийся диск пролетел над ним – такой же, как тот, что разрубил Зока в мёртвом лесу.

-Тальвиал,- крикнул Кали, скатясь,- человек в белом здесь.

Солдаты загородились щитами и с выставленными копьями начали спускаться по лестнице. Одновременно с улицы донёсся шум. Таливиал и Вим приготовились отступать на первый этаж. Кали поднялся, рубанул по копьям, а потом по щитам – один солдат упал замертво, другому отрубило руку, и он заорал и скрючился от боли. На лестнице создалась сутолока, а Кали наступал – и ещё двое солдат с разрубленными щитами и пробитыми доспехами рухнули без дыхания на лестницу.

-Тальвиал, Вим, приготовьтесь,- закричал Кали, замахиваясь на последние щиты.

Сид и веточ приготовились стрелять в безлицего. Кали врезал по щитам со всей силы. Когда двое последних солдат падало, безлицый разбил окно и нырнул в темноту улицы.

-Я за ним,- Тальвиал кинулся вниз.

И тут до Кали сначала с улицы, а потом с первого этажа донёсся знакомый рёв и лязг металла о металл, спешащий за этим рёвом.

-Вим, спустить. Что там происходит? А я осмотрюсь здесь,- сказал Кали, пробираясь через тела на третий этаж.

Кали поднялся на площадку: сутуловатый человек бегал по коридору от двери к двери, пытаясь открыть любую из них.

-Рипа. Какая неожиданность,- Кали пошёл навстречу подручному отца Лотена.

Загнанный в угол Рипа, попробовав неудачно открыть последнюю дверь, ссутулился ещё больше и вжался в стену.

-Прошу вас, добрый человек,- запричитал Рипа,- сжальтесь. Я ведь не сам. Меня заставили. Я не хотел. Это всё он, он.

-Кто, он, Рипа?- Кали медленно приближался к сутулому.

-Он, он,- Рипа сполз по стене и съёжился от страха, руки его дрожали, он закрыл ими лицо.

-Кто он, человек в капюшоне?

-Я не знаю, не знаю,- захныкал Рипа.

-Осколок звезды из Линасса у него?

-Да, да, он заставил меня…

-Сколько он заплатил тебе, негодяй. Мы вернёмся в Линасс, и ты всё расскажешь отцу-настоятелю.

-Нет, нет, не губите, добрый элкон. Меня же казнят…

-И поделом,- Кали приблизился вплотную к Рипе и приставил клинок к его горлу.- Вставай, слизняк, иначе тебе до Линасса не дожить.

-Не убивайте, прошу вас…

-Вставай,- гаркнул Кали, убрав клинок от горла Рипы.- И не вздумай что-нибудь выкинуть.

Рипа на четвереньках, оглядываясь на Кали, пополз к лестнице. А Кали поднял факел.

На втором этаже Кали остановил Рипу и вытащил из стены то, что считал диском,– смертоносную восьмиконечную звезду, каждый луч которой был заточен и заострён.

На первом этаже Кали застал разгром и побоище: повсюду разбросанные горящие факела, не меньше десятка солдат валялись в крови, дверь в гостиницу была вышиблена, горшки с цветами, висевшие прежде на подвесах, лежали разбитыми на полу; не считая горшков, на улице картина была такая же, только с меньшим количеством солдат.

Баргар стоял разъярённый с обрубком меча в одной руке и с копьём в другой. Леми с окровавленным лицом и секирой, с которой капала кровь, бродил среди трупов, Гом прыгал на мёртвом солдате перед Вимом и визжал, требуя в своё распоряжение ещё десяток этих гадов.

Леми увидел Рипу и перестал ходить.

-Что я тебе говорил, Кали,- Леми пристально и зло смотрел на Рипу,- пора нам поумнеть.

Рипа под взглядом Леми попятился, упёрся в стену и скукожился; он дрожал всем телом. Кали уронил факел, положил руку на перила и уткнулся в руку лбом, выдохнул глубоко.

Кали вспомнил, как ему, ещё маленькому, впервые поручали перебить в погребе попавшихся в западню мышей и как он, открыв клетку, достал мыша, как он держал в полусомкнутых ладонях тёплый меховой комочек с кругленькими, чёрными глазками, и как обессиленный и беззащитный мышонок вжимался в его руки, ища в них спасения, как он выпустил тогда всех попавшихся в западню мышей и как поступал с того случая так всегда.

-Что с тобой, Кали?- Леми подошёл к другу.

-Вокруг столько смертей,- заговорил Кали с горечью.- Убивают нас. Мы убиваем. И ничего при этом не чувствуем.

-Видимо, таково свойство этого мира,- Леми поглядел на мёртвых солдат.- Привыкай, Кали.

-Леми, мы так быстро научились убивать и ничего не чувствовать…

-Забудь о чувствах, Кали.

-Не хочу. Не хочу.

-Придётся, Кали.

Обрадовано заверещал Вим: вернулся Тальвиал.

-Не будь ты поклонником Гримены, я бы пожал тебе руку,- прогремел Баргар.

-Нашего рыцаря окружили. Если бы Тальвиал не появился сверху, то Баргару проткнули бы спину,- пояснил Лемиот Калиону.

-Не знаю, магия это или нет, но видит безлицый в темноте не хуже меня,- сказал сид.

-Магия, магия, у него есть дощечки, свитки, снадобья…- подал голос Рипа.

Леми направился к нему, угрожающе покручивая секирой.

-Выкладывай всё, что тебе известно,- Леми приставил секиру к шее Рипы.

Рипа трясся от страха, губы его дрожали, в глазах застыл ужас.

-Ну!- прикрикнул Леми.

-Я мало… мало что знаю…- лицо Рипы исказилось, из глаз его потекли слёзы, он захлюпал носом.

Леми приподнял секиру – Рипа зажмурился.

-Говори, мразь! Иначе останешься без головы!- заорал Леми.

-Молю… Молю… не убивайте…- Рипа всхлипывал, брызжа соплями.

-Отруби ему руку,- посоветовал Баргар.- Тогда он заговорит.

-Не надо! Не надо!- истошно загорланил Рипа, скрутившись в комок ещё больше.

-Говори, мерзавец. Больше повторять не буду,- зловеще спокойно произнёс Леми.

-Он сказал…- Рипа сглотнул слюну,- чтобы я повесил табличку… на площади… табличку со знаками… и больше ничего…

-Вот как он околдовал Линасс,- сказал Тальвиал.

-Но я не знал…- Рипа шмыгнул носом и вытер рукавом сопли,- что она… волшебная.

-Знаки, наводящие слепоту,- Тальвиал подошёл к Леми.- Несколько знаков. Перед глазами того, кто посмотрит на них, они сливаются в один знак, и тот, кто запечатлел этот знак, какое-то время не может видеть дальше, примерно, ста шагов.

Леми пнул Рипу ногой:

-Продолжай!

-Он сказал, что… это оберег. Он сказал… что в сантории… появились демоны ночи…- всхлипывал Рипа.- И что он… послан из самого… Амгилнема… разобраться…

-Врёт,- поднял склонённую к перилам голову Кали.- Если бы он был послан Храмом, то обратился бы к отцу-настоятелю Линасса.

-Он… он сказал… что не хочет будоражить город… поэтому обращается ко мне,- Рипа исподлобья, со страхом посмотрел на Леми и Тальвиала, желая узнать, верят ли ему.

-Лжец. Я не верю этому. Сколько он тебе заплатил?!- Леми ещё раз пнул Рипу.

-Не бейте… прошу…- простонал Рипа.

-За сколько ты продался, мы потом разберёмся, а сейчас продолжай,- Леми погрозил секирой.

Рипа зажмурился и прикрыл лицо руками.

-Продолжай,- повторил Леми.

-А… а потом… он вернулся… И город узнал… что в сантории объявились колдуны… что колдуны сожгли Берде… и идут в Линасс. Он сказал, чтобы я вернул… табличку… для того, чтобы колдовская сила магов проявилась и магов можно было бы поймать… И сказал… что теперь ему нужно поговорить с настоятелем Храма. Он прискакал днём… А потом пришли вы… ночью…

-Ну, это мы знаем,- прервал Леми Рипу.- Зачем он притащил тебя сюда, в Колортен?! Говори живо!

-В случае, если засада не удастся, выиграть время и уйти от погони,- сказал разочаровано Тальвиал.- Пока мы его тут допрашиваем, безлицый беспрепятственно уносит ноги.

Леми наклонился, тряхнул Рипу и усмехнулся криво:

-Дурак никчёмный. Капюшон тебя подставил, и теперь ты умрёшь,- Леми ещё разок тряханул Рипу, и тут из-за пазухи сутулого показался уголок какого-то листа. Леми потряс кулаком перед лицом Рипы, а затем полез ему за пазуху и вытащил сложенную в несколько слоёв бумагу. Развернул её…

-Кали, смотри,- он подошёл к Кали с развёрнутым листом,- это же карта Гезендана.

К ним подошёл Тальвиал и Баргар. Кали взял карту, попросил посветить, осмотрел её, затем поднял глаза на Тальвиала и сказал вполголоса:

-Тальвиал, если бы было всё так просто, как ты говоришь. Неужели ты думаешь, что, если бы надо было, безлицый не ушёл бы от нас? И даже при данных обстоятельствах? От кого уходить? От медленных веточей, пусть и зрячих в темноте? От Баргара, который не быстр в тяжёлых доспехах? От меня и Леми, ночью практически слепых? Если он видит в темноте, как ты,– только ты ему ровня ночью, но, наверное, он приготовил путь отхода. Нет. Безлицый притащил сюда Рипу не за тем, чтобы прикрыться им.

Кали выглянул из-за плеч Леми и Тальвиала: веточи держали трубки наготове, сторожа Рипу.

-Нам сейчас лучше уходить отсюда,- сказал Кали.- Вернёмся в лес, я расскажу, что ждёт от нас безлицый и что мы можем предпринять. Обсудим это.

-Сначала я убью эту сволочь,- громко произнёс Леми.

-Нет,- возразил Кали.- Мы возьмём его с собой.

-Зачем нам сдался этот урод?!- прогромыхал Баргар.

-Когда есть варианты, нужно обдумать все,- согласился с Кали Тальвиал.

-Ладно,- согласился и Леми. Он развернулся и поманил Рипу:- Вставай, выродок.

-Тальвиал, держи его на прицеле,- попросил Кали.

-От кого он не сбежит, то это от меня,- прорычал Баргар.

-Нет, Баргар,- сказал Кали.- Нам ещё надо найти новый меч для тебя, пока мы в городе.

-И то верно. Тогда чего же мы стоим?- Баргар направился к выходу.- Я пойду впереди.

Тальвиал следил за Рипой, Кали и Леми с веточами на плечах прикрывали фланги: они были в городе, поэтому опасность ещё не миновала,– кто знает, какую ещё пакость подстроил безлицый помимо засады в гостинице?

-Между прочим, мог бы поблагодарить, что я не послушался тебя, и мы отправились следом,- сказал Леми, когда Баргар ломал дверь той самой оружейной лавки, в которой они вчера закупались.

-Спасибо, Леми. Я был не прав.

-То-то же,- Леми улыбнулся.

Баргар вышел из лавки с новым мечом и недовольным видом.

-Ну, разумеется,- покачал головой Леми.- Разве в этом захудалом городишке найдёшь что-нибудь сносное! Этот меч не стоит того, чтобы за него платить,- прорычав, передразнил Баргара Леми.

Но Кали всё же оставил деньги лавочнику, который, заслышав грохот и завидев такую компанию, вероятно, затаился в своём жилище, расположенном над лавкой, на верхнем этаже дома. Баргар протестовал против того, чтобы платить этим сквалыгам и лжецам, но Кали было не переубедить: он не хотел идти на сделку со своей совестью.

За сколько, интересно, монет,- подумал Кали, когда они отходили от лавки,- безлицый нанял этих бедолаг стражников? А вслух произнёс:

-Интересно, за сколько капюшон купил хозяина гостиницы и перекупил этого прохиндея служку?

Леми посмотрел на Рипу. А Баргар прогремел:

-Я бы ничего не платил, а пригрозил бы, что убью их, и всё!

 

10

Солнце ярко сияло на чистом небе и ласково гладило землю своими лучами. В воздухе стоял душистый аромат трав. Свиристели и жужжали насекомые. Деревянный обруч, подправляемый и подкручиваемый палкой, катился по склону всё быстрее и быстрее. И вот обруч набрал скорость, и вслед за ним кубарем по склону покатились ребята. Скатившись, они распластались на земле и засмеялись: в глазах у них небо шло кругом и мерцали солнечные зайчики.

-Айда к морю!

Кали, Леми и другие ребята – мальчишки и девчонки – тут же вскочили на ноги и побежали. Бежали бойко – наперегонки. Запыхавшись, остановились перед обрывом. Море, уходящее за горизонт, открылось перед ними. Прибрежный песок поблёскивал на солнце золотистыми отсветами. Маленькие, чёрные прямоугольнички – рыбацкие лодки – качались вдали на лёгкой волне. Чайки кружили и кричали над пристанью. Лёгкий, тёплый ветерок с моря окутывал негой разгорячённых ребят.

-Я победил! Я победил!

-Прыгать будем?

-Да!

Они подошли к месту, где обрыв был не так высок и внизу, на пляже, был собран в горку песок. По очереди они спрыгнули вниз. И с разбегу кинулись в море. И теперь плыли наперегонки. Вдоль берега туда и обратно.

-На плоты!- кто-то из ребят бросил клич.

Все вылезли на берег и считалочкой поделились на две команды. Побежали по берегу. Подтащили к воде плоты, отплыли от берега, и плоты, с гребущими и гикающими на них, устремились навстречу друг другу. Столкновение – и стоявшие на плотах ринулись в рукопашную. С криками, рыками, визгом и смехом ребята сталкивали друг друга в воду. И вот Леми, оставшийся в одиночестве на плотах, торжественно заорал:

-Победа!- и нырнул, присоединившись к барахтающимся в воде.

Вдоволь наплескавшись, ребята вылезли на берег и сбегали за трезубцами, хранившимися под пирсом на пристани. Быстро набили рыбы, развели в пещере костёр. И, пока жарилась рыба, под общий смех, похвалялись друг другу о своих подвигах в сегодняшней битве на плотах. Когда рыба была готова, каждый взял по рыбине. Рыбу не резали. Очищали от чешуи – под ней лоснилось красное аппетитное мясо – и рвали кусками. Наевшись рыбой, договорились, что после обеда пойдут проверить силки.

В доме пахло молоком и хлебом (как всегда). Мама накрывала на стол. Накрывала на двоих: отец ещё не скоро вернётся из моря. Кали обошёл стол и сел на лавку возле окна, качнул маленькую деревянную фигурку лошадки на полозьях, стоявшую на подоконнике, и понаблюдал за её качанием. Потом уставился в окно.

-Иди кушать, сынок,- сказала мама, доставая из печи хлеб и ставя его в центр стола.

Кали с радостью побежал к столу, залез на табурет. Мама отрезала кусок хлеба, тёплого, душистого, и положила перед Кали на столе. Налила тарелку супа и поставила тарелку перед ним.

-Ешь, сынок, на здоровье,- ласково сказала она.

Кали взял кусок мягкого хлеба и откусил его – теплота и благость разлились по его телу.

За ним зашёл Леми, и, не допив молоко и поблагодарив улыбающуюся маму, Кали выскочил из дома.

-Ах, озорники,- мама всегда провожала так.

Все ребята ждали только его, они стояли на улице возле его дома. Они отправились в пещеру. Там, озаряемые тусклым светом костра, они нафантазировали себе далёкую южную землю, куда не добраться на рыбацких лодках. И придумали огромную-преогромную лодку, которой нипочём никакие шторма и высоченные волны, длинной в сто пятьдесят, шириной в сто и высотой в пятьдесят рыбацких лодок.

Придумав такое, они выскочили из пещеры и бросились в воду и плыли, цепляясь друг за друга руками и ногами,– они, смеясь, воображали, что они та большая лодка, которая плывёт к далёкой, незнакомой земле. Когда силы цепляться и сцепившись плыть иссякли, они выползли на берег.

-Пошли к тётушке Сарми. Она сегодня печёт пирожки с ягодами.

Весёлой гурьбой они побежали к дому тётушки Сарми. Уже на подходе чувствовался сладкий аромат. Они заглядывали в окна, и тётушка Сарми, увидев их, вышла с подносом пирожков.

-Кушайте, детки. Да позаботится о вас всех Дивесса,- благословила она.

Жуя сладкие пирожки, они шли по дороге – туда, где заканчивался луг и начинался лес. И все разбрелись, когда пришли туда. Кто-то искал на лугу, кто-то обследовал край леса. В лесу на разные голоса весело пели птицы. Кали забрался чуть в лес. И скоро он наткнулся на кролика, попавшегося в силок. Верёвка, одним концом привязанная к дереву, другим концом туго стянула кролику лапку. Кролик дёргался, пытался вырваться – верёвка не давала ему этого сделать.

Кали подошёл к кролику – тот шарахнулся в сторону. Кали ухватил кролика за шкирку и присел. Кролик скукожился, задрожал, перестал водить носом. Кали, улыбаясь, погладил кролика, провёл ладонью по ушкам, поцеловал его в голову, ослабил и снял с лапки верёвку. Кали опустил кролика на землю:

-Беги,- сказал он. Кролик почему-то сначала помедлил, наконец прыгнул и запрыгал и запрыгал прочь.

-Опять мы остались ни с чем.

Кали поднял голову – Леми стоял и улыбался ему.

-Единственный силок, в который попался кроль…- Леми засмеялся.- Кали, ты как всегда…

Они вышли к остальным, и Леми сказал, что силок, который смотрел Кали, тоже оказался пустым. И ребята отправились к пристани встречать лодки с рыбаками – отцами и дедами – и встречать закат.

А потом, после ужина, настало время вечерней службы. Двери храма были распахнуты, и все жители Берде были у храма. Кто не вместился в храм, слушал отца Дилета на улице. Отец Дилет громко читал легенду из «Жизнеописания Великого Альвина», водя пальцем по строкам. И как только палец его останавливался в конце последней строки разворота, Кали, стоявший подле, переворачивал страницу. Когда служба завершилась, Кали сложил книгу и отнёс её в ларь. Он запер ларь и отдал ключ отцу Дилету.

Но вдруг в дверь храма, уже запертую, забарабанили. Кали открыл дверь и увидел Леми.

-Мать ждёт тебя на пристани,- сообщил Леми.

Кали, не зная, что думать, побежал к пристани: зачем мама ждёт его там? Он прибежал на пристань и закричал:

-Что случилось, мама?

Фигура в белом одеянии с покрытой головой обернулась. Лица у фигуры не было. Фигура начала постепенно таять в воздухе, а пристань вдруг объяло огнём. Кали по мосткам побежал к пляжу и наткнулся на Леми, который схватил его за руку и потащил в пещеру.

В пещере пылал костёр. Мальчики и девочки сидели вкруг костра, Кали и Леми присоединились к ним. И тут кто-то тронул Кали за плечо. Кали обернулся. Тальвиал с веточами на плечах уселся в круг, слева от Кали.

-Этот маг владеет заклинанием слепоты,- сказал сид.- Если он не наложил на верегенцев чары невидимости, может, он не владеет этим знанием? Или были у него другие планы? Что это за маг, каких сфер, сказать пока трудно. Если это вообще маг.

-Это ты, Рипа, выкрал осколок звезды в Линассе?- спросил Леми.

-Вы догадливы,- услышал Кали справа от себя и, повернув направо голову, увидел сидящего Рипу.

-Кто же ещё мог,- удивительно спокойно произнёс Баргар, вышедший из тени.- Только тот, кто приближен к осколку, кто знает, где он хранится, кому он доступен.

-А не усложняем ли мы всё?- спросил Вим.

-Нет,- ответил Кали и развернул карту.- Ты помнишь, Леми, мы смотрели её у Гезендана.

-Конечно, помню,- ответил Леми.

-Смотри, не видишь ничего необычного на ней?

-Нет,- повертел Леми головой.

-А я вижу. Когда мы разглядывали карту у травника, троп на ней не было нарисовано. А теперь они есть.

-Правильно, правильно,- захихикал Рипа.

-И Рипу безлицый нам оставил, чтобы узнать, какой тропой мы пойдём, ведь дороги перекрыты,- продолжал Кали.- Мы договоримся между собой, по какой тропе идти, Рипа сбежит, потому что мы его отпустим, и доложит безлицему. И тогда безлицый, зная, что мы пойдём именно по той тропе, о которой договорились при Рипе, потому что мы подумаем, что безлицый не раскусит наш план, выставит там засаду. Он решит, что мы решили, раз он, безлицый, знает о нашем маршруте, значит, точно не будет ждать нас там. Поэтому мы пойдём другой тропой, о которой при Рипе не скажем ни слова. Но сначала дадим повод думать безлицему, что всё идёт по его плану. Поэтому придётся сначала топать до Рисбора, к той тропе, по которой хотел провести нас Баргар и о которой мы говорили при Рипе.

-О, как вы прозорливы,- восхитился Рипа.

-А может, Вим прав, мы всё усложняем?- спросил Тальвиал.- Зачем безлицему убивать нас? Мы удобная мишень, чтобы скрыть его воровство.- И ответил сам же:- Зачем ему мы. В Рисборе безлицый подкупит кого-то ещё, свалит вину на кого-то другого. Будет действовать иначе. Он мастак на выдумки. А мы можем быть помехой.- И опять спросил:- Или, всё же, мы удобны ему?

-Что это, кто-нибудь знает?- Кали оглядел сидящих вокруг костра: Леми, Баргара, Рипу, Маэля, Панламэ, Тальвиала, Гезендана, Зока, Гупа, Вима и Гома,– и показал металлическую восьмиконечную смертоносную звезду.

-Выбрось это,- сказал Гом.- Этим разрубили Зока,- и он показал на Зока, который сидел разрубленным напополам.

-Выбрось это: этим можно убить,- сказал Панламэ.

-Дагирские дижины из Сагбадера в давние времена пользовались такими,- сказал Тальвиал.- Выбрось это: дижины под запретом. Тебя обвинят в колдовстве.

-Выбрось это. В этом огонь пустыни,- сказал обгорелый Гуп.

-Выбрось это, колдун,- сказал Рипа.

-Выбрось это!- закричал Леми.- Выбрось, потому что они уже здесь!

Кали бросил звезду подальше, но она сделала петлю и врезалась в потолок пещеры над ними, и потолок обрушился, а на них уже мчались солдаты, гремя копьями о щиты, и дротики летели в них со всех сторон, ржали лошади, и Кали стоял посреди огня, охватившего город, который подбирался всё ближе и ближе к нему. Огонь полыхал среди домов и оставлял за собой голые, чёрные стволы деревьев.

-Мы мертвы, Калион,- говорили солдаты, посреди пожарища падая в лужи крови перед Кали.

-Мы мертвы, Калион,- говорили дагиры, держа отрубленные головы в руках.

-Мы мертвы, Калион,- говорили верегенцы, извлекая шипы лавеса из шей.

-Я мёртв, Кали,- говорил Гезендан, протягивая стрелы.

-Я мёртв, Кали,- говорил горящий Гуп.

-Я мёртв, Кали,- говорил Панламэ, вытаскивая дротики из груди.

-Кали! Кали! Кали!- кричал отец Дилет, а из живота его сочилась кровь, искрящаяся огнём.

Огонь уже схватил Кали за штаны и пополз, пополз вверх. И вот он уже весь в пламени стоял и не мог стряхнуть с себя это пламя.

-Кали,- к нему подошёл Леми и погладил огонь на его плече.- Кали, Кали…

Кали разомкнул слипшиеся веки – Леми тряс его за плечо.

-Кали… Ты стонал, Кали,- сказал Леми участливо.

Кали сел, протёр глаза.

-Это сон,- сказал он.- Всё смешалось в этом сне и… Мне снился Берде, как мы играли с тобой и с другими ребятами… Солнце, море, плоты, пирожки… А потом вдруг всё…

-Кали, мы обязательно вернёмся, Берде заново отстроится, туда придут люди… Только… Только я уже никогда не смогу жить так, как прежде: я теперь другой, Кали. Да и ты не сможешь, друг.

-Знаешь, вот о чём я сейчас подумал, Леми. Если не сама звезда, а даже осколки её приносят столько несчастья, мы должны отыскать не только наш осколок, а все осколки, и уничтожить звезду.

-Ты знаешь, как уничтожить звезду?- иронично улыбнулся Леми.

-Пока нет.

-А ты подумал, почему Великий Альвин не уничтожил, а расколол звезду?

-Подумал.

-И что же?

-Думаю, он не догадывался о последствиях.

-То есть ты хочешь сказать, что Дивесса, который направлял Альвина, вовсе не провидец.

Кали только вздохнул. Он поднял с земли смятую шляпу, расправил её и нацепил на голову.

-Да, кстати,- будто вспомнил Леми.- Рипа сбежал. Тальвиал «зорко» следил за ним.

-Это хорошо.

-Ты уверен, что всё пойдёт так, как мы задумали? Веточи считают, что капюшон может перегородить все тропы. Если он собирает армии, что ему стоит нанять солдат, чтобы закрыть перевалы.

-Наверное. Но даже в моём сне Рипа соглашался с моим планом,- Кали усмехнулся.- В любом случае, до Манвитикора в города больше заходить не будем. Нам не нужны лишние хлопоты. Тальвиал в них не войдёт, а нас с тобой ищут как колдунов. Может, без нашего присутствия и безлицему станет труднее воровать осколки. Уверен, что в Колортене осколок пропал.

-Вероятно, за нами послали погоню, солдат. Не наткнулись бы они на Рипу. Не исключено, что он может указать им, где нас искать…

-Нет, нет, Леми, Рипа погоне не скажет, где мы. Эти сведения Рипа оставит при себе, он доложится капюшону. Рисбор – следующая цель безлицего. И он ждёт нас там. И мы сделаем вид, что идём туда, а сами не пойдём.

-Ладно, что говорить,- Леми поднялся с корточек,- всё бесполезно: выбора у нас нет. Ты убеждён, что тропы на карте отмечены верно?

-Нет.

-Интересно, зачем безлицый нарисовал все тропы.

-Чтобы мы поняли, что по дальним идти небезопасно. Тальвиал там не был, но знает, что там пропасть.

-И мы там пойдём.

-Да,- твёрдо сказал Кали.

-Ладно,- повторил Леми.- Вставай, надо поесть.

Кали поднялся и пошёл вслед за Леми. Доносившиеся со стоянки рёв и визг, от которых Кали вчера ушёл, казалось, не прекращались. Баргар и Гом никак не могли договориться, кто из них позавчерашней ночью больше перебил стражников. Баргар сидел с налитыми кровью глазами, Гом стоял напротив рыцаря и морщил листки.

-Я был впереди,- ревел Баргар.- И не хватался он за шею. Это я как рубанул!..

-Ты рубанул?! Я плюнул, он схватился за шею, а ты только после рубанул, да!- верещал Гом.

-Да что ты мелешь! Я уложил сразу двоих! И тут же третьего!

-Я быстро плевал! Раз, два! Ты не поспевал за мной, да!

-Да пока ты там в своих шипах и трубке разбирался, я уже убил троих на улице и двоих в гостинице,- рычал Баргар.

-Да ты пока замахивался, ха!..- визжал Гом.

-И в гостинице я как попёр! А где был ты?!

-А я, пока ты смотрел, что у тебя за спиной, уже четверых в гостинице уложил!

-Что! Это я внутри почти всех уложил!

-Нет, это я! Я был быстрее!

-Что!!! А мы сейчас проверим!- Баргар схватился за меч.

-Получи!- Гом вставил шип в трубку и поднёс трубку ко рту.

Тальвиал и Леми встали между ними.

-От вас голова болит,- Кали плюхнулся рядом с Вимом.

-Ох,- пожаловался Вим.

Тучи опять загородили небо. Дул ветерок, гоняя по лесу пожухлую листву. После еды Кали развернул карту. В который раз он изучал санторию Манвитикор.

-До дыр протрёшь. Что толку,- подошёл к нему Баргар,- ничего нового на ней не появится.

-Где твой замок, Баргар, покажи,- попросил Кали.

Баргар ткнул пальцем на четверть ниже центра карты:

-Вот тут. На границе сантории, за две сантории от Манвитикора.

-Ты много скитался.

-Немало,- недовольно буркнул Баргар.

Кали подошёл к Тальвиалу:

-А где сейчас сиды?- спросил он.

Тальвиал положил ладонь на правый край карты.

-Дальше отступать некуда,- сказал он.

-Кстати, перед Манвитикором, в Большом лесу, я видел таких же,- Баргар качнул головой в сторону веточей,- только листки, в смысле, глаза их вылупленные были не такие зелёные, а чуть потускнее, салатового цвета.

-Что!- воскликнул Вим.

-Ах ты гад!- заверещал Гом.

-Где, где ты их видел?!- Вим подбежал к Кали, и Кали присел с картой.

Баргар подошёл, нагнулся над картой и ткнул в обозначенный на ней лес, севернее Манвитикора:

-Здесь. В соседней сантории.

-Только скажи, что ты их всех перебил,- вздыбился Гом,- тут же получишь шип в шею!- он поднёс трубку ко рту.

-Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!- загромыхал Баргар.- Да они все, как увидели меня, тут же разбежались и попрятались! Ха-ха-ха! Ясно, мелюзга! Ха-ха-ха!

Вим понял, что Гом сейчас плюнет, и побежал к брату.

-Довольно, Гом,- Вим встал перед ним.- Хватит горячиться. У нас ведь радость. Мы теперь знаем, где искать братьев, да.

Гом не сразу, но опустил трубку.

-Что ж ты раньше молчал, Баргар?- посмотрел на рыцаря Кали.- Мы же рассказывали тебе, что веточи ищут братьев.

-Пока я странствовал…- заносчиво произнёс Баргар.

-Пока ты драпал,- осадил его Леми.

-Ну, в общем, пока я,- Баргар заговорил без высокомерия,- путешествовал, то встречал немало чего на своём пути, всего не упомнишь. Ну, просто забыл. А увидел карту – вспомнил.

Вим подошёл к рыцарю и молвил с поклоном:

-Спасибо тебе за добрую весть, ар Баргар фер Рехеншен.

Грозное лицо рыцаря сгладилось и в выражении его появилось что-то младенческое, невинное.

-Мы.- Вим подозвал Гома. Когда Гом нехотя подошёл и встал наконец рядом с Вимом, Вим продолжал:- Мы никогда не забудем, кто принёс праздник в наши души. И с этих пор наши трубки никогда не поднимутся на тебя,- Вим поклонился ещё раз и потянул за руку Гома, который оказался в безвыходном положении – ему ничего не оставалось делать, как тоже поклониться.

Образовалось молчание, и Кали ударил легко рыцаря по ноге. Баргар посмотрел на Кали, и тот своим видом показал, что рыцарю необходимо ответить.

-Ну, я…- замямлил Баргар.

Леми подошёл к Баргару и, встав позади него, подсказал:

-С удовольствием принимаю вашу дружбу.

-Я,- Баргар переступил с ноги на ногу,- с удовольствием принимаю вашу дружбу.

-Отныне я ваш друг…- продолжал подсказывать Леми.

-Отныне я ваш друг,- повторял Баргар.

-И клянусь, что мой меч никогда не будет направлен против вас.

-И клянусь,- Баргар поморщил нос,- что мой меч никогда не будет направлен против вас.

-Вот и замечательно,- сказал Кали.- А теперь обнимитесь.

Гом сморщил листки, а Баргар, сдвинув брови, искоса поглядел на Кали.

-Ну уж нет!- в один голос – один прогромыхал, другой проверещал – воскликнули Гом и Баргар и разошлись в разные стороны – от чего остальные взорвались смехом.

-И всё равно я убил больше!- прорычал Баргар.

-Нет, я убил больше!- завизжал Гом.

Всё то время, которое понадобилось, чтобы дойти от этой стоянки до Рисбора, Баргар и Гом друг с другом не разговаривали. К середине второго дня пути от Колортена закончился Бронский лес. Их взорам предстала продуваемая ветрами степь, утыкавшаяся на севере в скалистый горный хребет. Было видно, как скалы вздымаются ввысь и уходят за облака. Леми предположил, что эти горы, наверное, раза в три выше, чем самая высокая вершина берденской гряды, и Тальвиал подтвердил его предположение.

Хребет был виден и из Колортена, но оттуда различалась лишь узкая полоса на горизонте. Теперь же хребет вырос могучей стеной; чем ближе отряд подступал к хребту, тем величественней и неприступней казались его скалы, тем недосягаемей казались его вершины, которые из-за нависших кружевных облаков с чёрным дном можно было лишь представлять себе. И просветы, попадавшиеся в облаках, не давали возможности угадать, насколько высоки пики хребта: заваленные снегом – это утверждали Баргар и Тальвиал,– они сливались с клубящимися облаками.

К полудню третьего дня пути от Колортена отряд подступил к подножию хребта. Они остановились в пятистах шагах от ворот Рисбора.

-Рисбор. На языке магов это означает дуновение,- прояснил Тальвиал.

Хотя Кали ничего общего у Рисбора с дуновением не углядел. Город Рисбор был высечен в скалах. Дома, улицы, храмы – всё это было делом рук, а не творением природы. И перекинутые на высоких опорах со скалы на скалу каменные мосты были, разумеется, рукотворны. И туннель, соединяющий равнину и город, был прорублен, а не вывеян в скале. И каменные ворота, надёжно оберегавшие город от незваных гостей, безусловно, руками, а не ветром были воздвигнуты посреди этого туннеля.

Но Рисбор впечатлял. Город вырастал в скалах, будто явился из легенд.

-Красота,- произнёс Баргар, до сего момента чуравшийся эстетики, если она не касалась его самого.

-Где-то там сейчас стоит безлицый и высматривает нас,- сказал Кали.- Посторонимся сторожевых башен, идя к хребту: лучше, чтобы городская стража нас не приметила.

С дороги они взяли левее и зашагали к скалам. Тальвиал шёл позади Баргара, прячась за его могучей фигурой. Веточи, на всякий случай, схоронились на спинах Кали и Леми. Баргар на это тут же отреагировал:

-Чего вам прятаться, когда вас и в упор не видно.

Гом сморщил листки и погрозил рыцарю трубкой. На что Баргар ответил с лукавинкой:

-Эй, эй, был же уговор!

Гом, чтобы не видеть рыцаря, скрылся за плечом Кали.

Дойдя до скал, повернули налево и пошли вдоль хребта. Тальвиал шёл теперь впереди и поглядывал на скалы. В скалах попадались расщелины.

-Как видите,- сказал сид,- здесь есть где спрятаться.

-Громилу не спрячешь,- высунулся Гом из-за плеча Кали.- Задница, больно, здорова.

Схватившись за меч, Баргар обернулся.

-Эй, эй!- ехидно завизжал Гом.- Уговор есть уговор!

Рычание Баргара громом отразилось от скал. Ребята и сид смеялись.

-Ну, хоть начали разговаривать между собой,- хохоча, восхвалил перепалку Баргара и Гома Вим.

Когда все, кто смеялся, отсмеялись, Кали спросил у сида:

-А почему дуновение, Тальвиал?

-Есть такая легенда. Не знаю, какому народу она принадлежит. И в том ли виде, в каком была изначально, она пришла к нам. Но у сидов она звучит так.- Тальвиал сделал паузу.- Было это давно. В те времена, когда люди и маги только-только разругались между собой. В этих краях жила одна девушка (человеческая),- уточнил сид,- дочь пастуха и птичницы. Мать девушки разводила птиц и отсылала их рыцарям и элконам в города, которые были за горами, на севере, потому что здесь не было в ту пору ни одного города, а были лишь маленькие поселения. Отец девушки пас коров, коз, овец. В ту пору здесь были заливные луга. Девушка помогала и матери и отцу в их работе.

А в горах в те времена – в этих горах – жили маги. Люди тогда ещё не запретили среди себя магию, но раздор с магами уже вёл к тому. Правители людей издали указ, чтобы люди не общались более с магами, поскольку маги якобы переметнулись на тёмную сторону и использовали людей для превращений. Вот тогда разнеслось среди народа людей поверье, что маги, как только заприметят человека, тут же пускаются колдовать и превращают людей во всякую всячину: в животных, в растения, в камни.

Люди стали бояться магов и сторонились их, через горы больше не ходили, чтобы не встретиться с волшебниками и волшебством, а обходили их. Маги же, обидевшись на несправедливость людей, потому что никаких превращений без согласия они не совершали, в отместку тоже прекратили общаться с людьми и сокрыли от них свои знания.

Жил тогда в этих горах маг по имени Ласалинтаг. Он, как и остальные маги, не общался больше с людьми и не делился с ними знаниями. Но Ласалинтаг, вопреки всему считая людей очень интересным народом, продолжал наблюдать за ними. Он появлялся в разных местах хребта, спускался с гор и тайно наблюдал за людьми, потому что полагал, что ссора людей и магов временна и что их народам необходимо лучше знать и понимать друг друга и тогда вернётся между ними мир.

И вот однажды он спустился со скал на эту равнину. И увидел девушку, помогавшую отцу пасти овец. И маг влюбился в пеолану. Пеолану – то есть женщина из людей. Помня о запрете на общение с людьми, маг стал приходить сюда и тайком любоваться девушкой. Сердце его пело, а душа изнывала, оттого что существовал запрет и он не мог показаться своей любви на глаза. Ласалинтаг поселился недалеко от равнины, чтобы каждый день видеть девушку. Он перестал питаться, его жизненные силы истощались, но он непременно бежал к подножию, когда приходило время выгона скота – время счастья видеть её.

И, конечно, случилось так, что Ласалинтаг в конце концов не выдержал. Он решил открыться перед девушкой и поведать ей о своих чувствах. И вот в один день он спустился к подножию и зашагал по лугу навстречу своей любви.

Увидев его, пастух бросился прочь. И девушка с криком «Сгинь, сгинь, чудовище» тоже кинулась бежать. Ласалинтаг догнал её и признался в своей любви к ней. Но девушка и слушать не хотела мага, она проклинала тот миг, когда впервые вышла с отцом на луг, и проклинала мага за то, что тот существует.

Душа Ласалинтага была опустошена, сердце – разбито. Но он не мог теперь жить без любви.

Все его надежды и мечты рухнули. Он возненавидел своё время, когда люди и маги стали разобщены. И тогда Ласалинтаг превратился в ветер и, помчавшись навстречу скалам, разбился о них.

Он умер во имя любви, оставив в скалах, на месте своей гибели, город, в котором бы поселились люди. Чтобы, живя в одних горах, люди и маги стали ближе друг другу, чтобы мир и согласие владели ими, а не раздор и непонимание, чтобы не жили они в страхе друг перед другом и не было между ними препятствий для любви.

Время не оставило имя девушки, разбившей Ласалинтагу сердце. А маги, узнав эту печальную историю, дали имя городу в честь последнего момента жизни Ласалинтага – Рисбор, то есть Дуновение.

Отряд продвигался вдоль скал.

-А может, действительно, этот город волшебством выдолбили маги?- оборвал образовавшееся молчание Баргар.

-Всё может быть,- ответил Тальвиал.

-Да, всё может быть.- Леми, который, как и Кали, посчитал, что Рисбор – город рукотворный, засомневался в своей уверенности.

-Грустная история,- произнёс Кали.- Тальвиал, скажи, а люди все такие дураки – и в том числе я, и Леми, и Баргар,– по всему Гелиану?

-Люди здесь – это Калион и Лемиот, а я – благородный рыцарь,- тут же дал поправку Баргар.

-Люди очень доверчивы,- улыбнулся сид.- Они полны предрассудков и склонны сковывать себя определёнными рамками. Впрочем как и благородные рыцари. Но при всём при этом люди обладают пытливым умом и, если захотят, быстро учатся и перенимают всё новое,- Тальвиал смолк на мгновение,- в отличие от благородных рыцарей.

Все, кроме Баргара, расхохотались. Баргар пренебрежительно фыркнул.

-Смеётесь! Смейтесь, смейтесь,- сказал рыцарь с ухмылкой.- Если то, что рассказал Тальвиал,– правда, то маг тот зря отдал свою жизнь. Все его мечты не сбылись.- (Смех умерился, стал невесёлым).- Что опомнились? Будете знать, как порочить рыцарский ум.

Смех прекратился, и вновь повисло молчание: Баргар напомнил всем о существующей реальности.

Где-то далеко отсюда по равнине вилась дорога, ведшая от Колортена на запад, на которой, возможно, были выставлены посты и засады для поимки колдунов. Скалы однообразно и безрадостно высились по правую сторону от отряда, по левую, так же однообразно и безрадостно, тянулась продуваемая ветрами степь. Ветер завывал и бился об скалы, теребил и морозил идущих.

На третий день однообразного пути Гом и Вим вдруг радостно заверещали, указывая вдаль. Тальвиала и Баргара увиденное оставило равнодушными. Кали и Леми с интересом смотрели вперёд, где равнина была покрыта растениями на невысоких, толстоватых стеблях с какими-то прозрачными на верхушках пузырями, величиной с кулак.

-Зимой трава?- удивился Леми.

-Это хлана,- провизжал Вим.- Хищная трава. Не увядает ни зимой, ни летом, да. Под пузырём её скрыта жуткая вонь. Когда насекомое садится на пузырь, пузырь лопается, и насекомое падает в пасть этого хищника. Угодив в пасть, которая сжимается, насекомое тут же начинает перевариваться. Стебель у хланы – полый. Это её чрево – там пища переваривается окончательно, давая соки стеблю. Сок стебля ядовит, яд хланы смертелен для большинства живых существ. Это один из самых смертоносных ядов, да.

-А пузыри? Они появляются вновь?- спросил Кали.

-Именно так,- отвечал Вим.- Как только пища проваливается во чрево, из оставшихся в пасти соков хлана начинает выдувать пузырь.

-Значит, пузырь тоже ядовит?

-Это растение – само яд.

-А для веточей оно опасно?

-Да. Если яд попадает на глаза, мы сразу слепнем, если на тело, то разъедается кора, и мы гниём. Но мы научились добывать из хланы яд. Остановимся, Кали,- попросил Вим.

-Остановимся!- не приемлил другого ответа Гом.

-Тогда я подожду вас где-нибудь подальше отсюда,- сказал Баргар.

-Я, пожалуй, тоже,- поддержал идею рыцаря Тальвиал.

-Пора мне перекусить,- продолжал Баргар.- А эти вонючки пусть капаются в дерьме.

-Опять, да!- заверещал Гом на рыцаря.

-Удачной охоты, гнильки,- Баргар направился к скалам.

Тальвиал, улыбнувшись и помотав головой, пошёл вслед за рыцарем. Обернулся:

-Кали, Леми, я бы вам советовал отойти…

Но Кали и Леми не собирались отходить: они впервые видели хищное растение, оно заинтересовало их. Спустив веточей с плеч на землю, Леми и Кали подошли к поляне с хланами вплотную. Леми шёл впереди и первым приблизился к растениям. Кали отступил назад. Он нашёл на земле камушек и кинул им в пузырь, который был прямо под Леми.

Пузырь лопнул, и лицо Леми исказилось до неузнаваемости. Он зажал нос и рот и отпрыгнул от растений. Кали смеялся, как дитя. Смеялись и веточи. Леми упал на колени и уткнулся лбом в землю.

-Меня сейчас вырвет,- проскрежетал он душераздирающе.

Кали потихоньку начал приближаться к растению без пузыря, чтобы узнать, что ж это за вонь такая, которая заставляет так корчиться. Он не дошёл до того места, где стоял Леми: распространившаяся вонь была омерзительной – будто лунами копившееся в яме дерьмо сдобрили тухлыми рыбьими останками.

Кали отшатнулся. Жмурясь и пятясь, он не заметил, как оказался поблизости от растений, спиной к ним. Но это заметил Леми. Он пересилил рвотную напасть, подобрал с земли камешек и кинул в растения, поблизости от Кали. Пузырь лопнул, и теперь Кали отскочил и, отплёвываясь, припал к земле. А Леми, превозмогая отвратительный запах засевший в носу, ухохатывался. Ухохатывались над шалостью ребят и веточи.

Когда Леми поднялся и пошёл к веточам, Кали, пока друг шёл вблизи растений, опять бросил камешек. Леми отпрыгнуть не успел и опять упал на землю с выпученными глазами и рвотными позывами. Кали давился от вони и одновременно захлёбывался от смеха. Месть не заставила себя долго ждать. Как только Кали встал и, держась за живот от смеха, позволил себе неаккуратно пройти мимо хланы, тут же в пузырь полетел камешек, запущенный Леми.

Результат отразился на лице Кали незамедлительно. Он отбежал и, когда уже Леми заливался смехом, согнулся и принялся отфыркиваться, сгоняя с себя налипшую вонь. Слёзы текли из глаз Леми и Кали – и от омерзительной вони, и от смеха. Леми на четвереньках добрался до Кали, фыркающего и трясущего головой, словно лошадь. Безудержный смех накатил на них с новой силой. Веточи угорали (в переносном смысле, конечно) над ними, над их ребячеством.

Когда смеха в Кали и Леми больше не осталось, Гом сделал предложение:

-Раз вы уже всё равно нанюхались, да,- провизжал он,- не срежете ли для нас стебелёчек, а?

Запыхавшиеся от смеха ребята переглянулись.

-Тот, что уже без пузыря,- добавил Гом.- Или вы ещё не нанюхались?- Гом и Вим не насмеялись, они опять прыснули.

Кали и Леми снова переглянулись. Не сговариваясь они пошли к растениям и собрались уже было сорвать стебель с пузырём и кинуть его веточам, чтобы пузырь перед ними разбился, как Гом и Вим тут же гоготать перестали.

-Осторожно!- завизжал Вим.- Если сок попадёт на кожу, кожу разъест.

-Мы аккуратно,- отреагировал на это Леми.

Вдвоём ребята вырвали хлану с корнем, но силу корня не рассчитали – пузырь лопнул. Веточи давились хохотом. Тальвиал и Баргар, неожиданно найдя в себе союзников при виде хланы, тоже от души веселились, находясь поодаль,– детская забава не оставила их равнодушными. Бедняги Кали и Леми опять кривились от вони. Когда вонь исчерпала себя, они посмеялись своей наивности,– что смогут вырвать растение с корнем, не повредив пузырь,– но уже без азарта.

Веточи всё же настояли, чтобы Кали и Леми помогли им добыть сок хланы. Отыскав у скал острый камень, Кали разрезал продольно стебель той самой хланы, которую он и Леми вырвали с корнем. Леми хотелось увидеть перевариваемых растением насекомых, но в чреве этой хланы насекомых не было. Сок хланы тут же проступил. Он был тёмно-жёлтый и мутный, с красными прожилками и больше напоминал гной, а не сок.

Веточи смочили в соке несколько шипов лавеса. Вим пояснил ребятам, что шипы лавеса выдерживают сок хланы – не гниют от него – и сказал, что шипы, смоченные соком хланы,– неприкосновенный запас на особый случай, на какой он затруднился ответить, лишь повторил, многозначительно выпятив глаза-листки, что на самый-самый особый случай.

После того, как поели, все устроились на отдых: чтобы обойти поле с хланами, вероятно, пришлось бы приблизиться к дороге – днём это было опасно: встреча с кем-нибудь могла обернуться нежелательными последствиями (например, путник различил бы сида, и весть о демонах ночи и, не исключено, колдунах разлетелась бы по округе),– поэтому решили дождаться вечера. Нашли удобное место среди скал, в расщелине. Веточи никак не успокаивались: они обсуждали, как им повезло, что наткнулись на заросли хланы. Тальвиал отдыхал – спал сидя. Кали изучал карту, на которой поле с хланой обозначено не было, и терялся в догадках, сколь велико могло быть это поле. Леми и Баргар, отдыхая, дежурили у входа в расщелину.

-Откуда у Калиона такой меч?- спросил Баргар у Леми, покосившись на Индер, торчавший за поясом у Кали.

-Он его в могиле нашёл,- сказал Леми.

-Такой меч бросать в могилу?- удивился Баргар.

-Видимо, его сочли изобретением Гримены и решили избавиться от него, чтобы не навлечь на себя бед.

-Кто так решил?

-Как Тальвиал говорил – те, кто полон предрассудков,- Леми усмехнулся.- Уверен, что люди.

Опять поглядев на Индер, Баргар сощурил глаза:

-Какая разница, кем создано. Главное – кому служит,- произнёс он, а в глазах его появились обида и зависть.

-И даже не думай,- заметив взгляд Баргара, предупредил Леми.- Этим клинком, выкованным, кстати, сидами, может владеть только тот, кому он достался по праву.

Баргар вскинулся:

-Как ты мог такое подумать о рыцаре, несчастный!- прогремел он.- Я лишь жалею, что этот меч не двуручный.

-Потому что, если бы он был двуручным, он бы точно достался тебе?

-Я бы всё для этого сделал.

-И даже смог бы убить исподтишка?- Леми пристально посмотрел на рыцаря.

Баргар отвёл взгляд:

-Не знаю,- честно сказал он.

Леми подошёл к Баргару и постучал того по панцирю:

-Не терзайся, благородный из благороднейших. Индер не двуручный. Да и зачем тебе такой меч, когда ты сам обладаешь такой же, как Индер, силой. Я видел, как ломались щиты и трещали доспехи. И не забывай, Кали нашёл Индер в могиле. Значит, даже обладая такой силой, прежнему владельцу он всё равно не помог ни выиграть битву, ни сохранить свою жизнь.

Незадолго до сумерек следующего дня, обойдя поле с хланой, которое оказалось не столь велико и к дороге не подступало, и продолжив путь вдоль скал, отряд вышел к первой тропе, ведшей через хребет. Тропы не было заметно, но она была узнаваема потому, как в скалы уходила глубокая расщелина и в конце её, на склоне виднелось что-то наподобие ступеней, по которым следовало взбираться вверх. Кали сказал, что по этой тропе они, как и было решено, не пойдут, и добавил для убедительности, что эта тропа, как показано на карте, выходит у перевала к дороге, ведущей из Рисбора в Манвитикор, и что это может быть опасно. Баргар присовокупил к этому, что дорога из Манвитикора в Рисбор самая охраняемая в этой сантории. Но тут же заявил, что его это, разумеется, не пугает.

Когда Баргар заканчивал распространяться о своих боевых возможностях, Тальвиал вдруг насторожился и припал к земле.

-У нас гости,- прервал он браваду рыцаря.

Веточи прыгнули на плечи сида, и Тальвиал скрылся в ущелье. Баргар, Кали и Леми, чтобы отвести подозрения, что в ущелье кто-то может прятаться, пошли навстречу тому, что, как выразился Тальвиал, сотрясает землю. Вскоре в наступающих сумерках, навстречу им показались всадники, числом не менее десяти. Баргар и ребята остановились, ожидая.

Земля содрогалась под копытами лошадей. Приблизившись к рыцарю и ребятам, всадники окружили их и остановили лошадей.

-Кто вы такие?- спросил всадник, выделявшийся доспехами – в отличие от плотных кожаных доспехов и кожаных шлемов остальных всадников, этот носил металлический нагрудник и металлический шлем.

Баргар выступил чуть вперёд:

-Я благородный рыцарь Баргар…- он замялся слегка: его трения с рыцарями ордена звезды не сыграли бы хорошую службу. Если эти всадники знали о его изгнании, лучше было б не называть своего полного имени.- Вот,- только и прибавил он, и это прозвучало нелепо.

-Рыцарь,- предводитель всадников осмотрел Баргара с ног до головы.

-Благородный рыцарь,- вернув самодовольный вид, поправил его Баргар.

-А кто с тобой?- спросил человек в металлическом нагруднике.

-Один из них – мой оруженосец,- не растерялся Баргар.- Другой – порученец.

-Порученец. Оруженосец,- повторил предводитель.- Что-то я не вижу, чтобы оруженосец нёс оружие и доспехи.

-Значит, ты слеп,- надменно произнёс Баргар.

Всадники немедленно вынули из ножен мечи.

-Разве ты не видишь, что доспехи на мне и оружие в моих руках,- Баргар оставался не агрессивен, но Кали и Леми видели, что спокойствие его показное – малейшее неосторожное движение со стороны всадников, и Баргар бы ринулся в бой.

-Зачем же тогда тебе оруженосец?- спросил предводитель.

-Я слышал в этих краях небезопасно. Ищут колдунов. Поэтому я решил идти в доспехах и при оружии, чтобы быть готовым к бою.

Баргар проявлял чудеса дипломатии и изворотливости, что немало удивило Кали и Леми, уверившихся в том, что благородный рыцарь – человек исключительно прямолинейный.

-Да, в этих краях стало опасно,- согласился предводитель. Он прищурил один глаз (взгляд его, как наблюдали Кали, Леми и, разумеется, Баргар, всё ещё сквозил недоверием) и задал очередные вопросы:- А что же, позвольте узнать, вы делаете здесь, у тропы? И куда вы направляетесь? И где же ваш конь?

-Мой конь пал в битве с порождениями тьмы у Колортена,- сказал Баргар гордо.- А здесь я, потому что я здесь,- голос его начал греметь.- Потому что это вы, трусливые твари, ищите только на дорогах, где бояться нечего! И направляюсь я туда, куда вы, презренные, никогда не сунетесь!

Круг всадников стал сжиматься, и Баргар моментально вознёс над плечом меч.

-Но-но, уважаемый рыцарь, не заноситесь,- предупредил человек в металлическом нагруднике.

Слова предводителя всадников ничуть не подействовали на Баргара, он замахнулся мечом, готовый дать отпор. Предводитель поднял вверх руку – всадники опустили мечи и отступили.

-Мы же не враги,- сказал предводитель.- Я вижу, вы благородный человек. И цели мы преследуем одни – борьба со злом. Позвольте нам назвать себя. Мы – конники Манвитикора, по поручению гельда этой сантории преследуем двух гоблинов, сбежавших от очень уважаемого элкона нашего города.

Кали и Леми слышали о гоблинах мало. Им было известно лишь то, что после войны за звезду эти порождения тьмы, брошенные Грименой на произвол судьбы, разбрелись по всем весям Гелиана. Не способные выстроить своё общество, они принялись собираться в небольшие группы и разбойничать. Когда людям надоело бесчинство гоблинов, они организовали походы и покорили себе этих тварей. С тех пор гоблины служат людям. Их покупают и продают и называют клебами. Со временем гоблины, служащие людям, полностью цивилизовались – они заняли своё место в обществе людей как клебы и приняли людскую веру – теперь они поклоняются Дивессе. Но говорят, что остались ещё с давних времён дикие гоблины, которые прячутся от людей, живут группками неизвестно где, славят Гримену и нападают на беззащитных путников.

Кали и Леми никогда не видели гоблинов: в Берде их не было, а приезжавшие купцы клебов не имели, да и в Линассе гоблинов не было, а в Колортене они им, если там были, просто не встретились.

-Вам не попадались эти твари?- спросил предводитель у Баргара.

-Если бы они попались мне, они бы были мертвы,- прогромыхал Баргар, опуская меч.

-Понимаю,- отозвался предводитель со скошенной улыбкой.- Кстати, о колдунах. В Хатруле – это городок к югу отсюда, если вы не знаете – поймали ведьму, и на завтра намечена казнь. Преинтереснейшее зрелище. Мы сейчас едем туда, чтобы заночевать там. Не изволите ли составить нам компанию.

-С удовольствием,- прогремел Баргар.- Только боюсь, это невозможно: как вы отметили, я без коня.

-Это не беда, благородный рыцарь. Один из моих всадников уступит вам лошадь. Сам же сядет на лошадь к другому. Так же мы распределим и вашу свиту.

Больше Баргар отнекиваться не мог.

-Что ж,- вымолвил он.

По взмаху предводителя, один из всадников подъехал к Баргару и спрыгнул с коня. Баргар чуть покривился, глядя на предложенное ему средство передвижение. Однако выбирать было не из чего и капризничать не имело смысла, и, явив удивительную лёгкость, Баргар ловко взобрался на коня – теперь рыцарская стать проявилась в Баргаре в полной мере: он гордо, как и подобает рыцарю, восседал на коне.

-Полезайте,- повелел он Кали и Леми.

Те подчинились. Им помогли залезть на лошадей. Кали обернулся на скалы. Там сид и веточи остались в полном неведении и без провизии – два оставшихся мешка с едой были у Кали и Леми. Но тут Кали с высоты лошади заметил невдалеке два зелёных листочка, лежащих на земле. Он внутренне вздохнул с облегчением: Тальвиал, Вим и Гом будут знать, что с ними приключилось.

-Немного за полночь будем в Хатруле,- сказал предводитель.- Вперёд, благородный Баргар.

Баргар повернул коня и, ослабив уздцы, пришпорил. Он смотрелся великолепно в седле, даже в этих, не одобренных им, доспехах. Предводитель конников, мчавшийся рядом с Баргаром, являл собой, по сравнению с ним, ничтожное зрелище,– что уж говорить о подчинённых ему конниках.

Ночь провели на постоялом дворе. Почти таком же, какой Кали и Леми знали в Берде. Они проскакали весь город, прежде чем остановиться. Хатрул оказался не больше Берде. Разницы между ними было две. Первая – Хатрул был выстроен вдоль одной дороги, в Берде было две. Вторая – в Берде был один постоялый двор, в Хатруле Кали и Леми, пока мчались по городу, насчитали шесть. Как объяснил предводитель всадников, постоялых дворов здесь столько оттого, что Хатрул служит перевалочным пунктом, первой остановкой на пути от портового города Эрсенгера до Манвитикора и дальше на север. Другая дорога на Манвитикор, как справедливо считают купцы, опасна, потому что проходит через болота, где хозяйничают порождения тьмы. Поэтому до Манвитикора идти предпочитают через Хатрул, Колортен и Рисбор – безопасным путём.

И именно поэтому предводителя заинтересовало, с какими же порождениями тьмы благородному рыцарю пришлось сражаться под Колортеном. Он задал этот вопрос, когда конники и Баргар с мальчишками сели на постоялом дворе трапезничать за большой, длинный стол.

И тогда Баргар рассказал умопомрачительную историю, о том, как на его пути в Колортен из Манвитикора, в Бронском лесу, попались, не понятно, откуда там взявшиеся, тёмные эльфы, которых было не меньше двадцати штук. Он рассказал, как, не ведая страха, он бросился на эту орду и гонялся за эльфами по всему лесу (Кали и Леми тут же вспомнили, как он оголтело набросился на Тальвиала и веточей). Присочинив кучу не имевших место подробностей и кучу жертв среди эльфов и помянув сражённого вражескими стрелами коня, Баргар завершил рассказ тем, что только сгустившиеся сумерки помогли одному ночному эльфу скрыться от него. И прибавил, что, если ему не верят, то пусть отправляются в Бронский лес, он укажет место, где гниют трупы сил тьмы и его несчастного, любимого коня, однако он не ручается, что тот сбежавший эльф не привёл теперь других порождений зла, чтобы отыграться на не повинных в поражении эльфов людях.

Леми и Кали сдерживали улыбки. Для них открывались всё новые таланты Баргара: помимо уже проявленных дипломатических способностей, он показал себя и как великий сочинитель. Вот как происходят подмены – стражников Колортена, например, на тёмных эльфов,– подумал тогда Леми. Вот как рождаются легенды, подумал тогда Кали.

-Неужели всё так и было?- спросил предводитель, глядя на Кали и Леми.

-Всё так и было, уважаемый элкон, я всё видел своими глазами,- сказал Леми, определяя себя в легенду.

-Именно так и было. Благородный Баргар даже сломал меч в конце битвы. Это, а не только сумерки и позволили последнему тёмному избежать смерти,- сказал Кали, пополняя легенду подробностями.

Услышав свидетельства, особенно последнее, Баргар устремил к потолку целомудренный взгляд и громким рыком прочистил горло, что конниками Манвитикора, возможно, было расценено как раздумье о былом сражении и досада на то, что одному эльфу удалось скрыться, потому что конники, глядя на Баргара, дружно закачали головами. Однако, возможно, это качание головами означало нечто иное.

-Если бы не донесения из Колортена, я бы сомневался в вашем рассказе, уж простите, уважаемый рыцарь,- сказал как-то загадочно предводитель.- Но так всё совпадает один в один.

Баргар, Кали и Леми, не понимая, о чём речь, воззрились на предводителя.

-Купцы, следующие из Колортена, приносят с собой неутешительные вести,- поведал один из всадников.

Баргар, Кали и Леми посмотрели на него.

-Тёмные эльфы мстят,- сообщил другой всадник.

Баргар, Кали и Леми повернули головы к этому всаднику.

-Дней пять тому назад тёмные эльфы совершили ночную вылазку в Колортен и перебили больше десятка стражников города,- оповестил третий всадник.

Взгляды Баргара и ребят вонзились в этого всадника.

-И сумели уйти от возмездия,- добавил четвёртый всадник.

-Подлые твари, они боятся честного боя, бьют со спины,- сказал пятый всадник, стукнув кружкой о стол.

-Благородный Баргар, вы, воистину, великий воин, и подвиг ваш не пройдёт незамеченным,- торжественно провозгласил предводитель, увековечивая новую легенду.- Если бы вас не звала дорога и вы оставались бы в Колортене, никто бы из жителей города не пострадал, а этим тёмным отродьям пришёл бы конец. Если бы нас не связывал приказ гельда, мы бы под вашим командованием отправились в Колортен и уничтожили бы этих мерзких тварей, во имя Дивессы отомстили бы за пролитую человеческую кровь. Вы ведь теперь, узнав, что случилось, отправитесь обратно в Колортен, не правда ли?

Кали и Леми поняли, что, как они до этого смеялись над всадниками, так предводитель сейчас смеялся над Баргаром. Баргар же был убеждён, ему не верят, потому что на нём эти идиотские доспехи. Все всадники сосредоточили взгляды на Баргаре. Настало время благородному рыцарю опять выкручиваться. Но Баргар смог выдавить только протяжное «Э-э».

-А когда было нападение? Пять дней назад?.. И больше нападения не повторялись?- выручил Кали рыцаря.

-Да, дней пять как уже. И больше не повторялись,- ответил предводитель всадников.

-Значит,- подхватил идею Кали Баргар,- эти отродья Гримены уже ушли оттуда.- Баргар взял кружку, отпил вина и с грохотом поставил её на стол. Вздохнул тяжко.- Ну, ничего! Я ещё достану их!- прогремел он.

И Баргар, выскочив из-за стола, подтвердил свои намерения действием – он выхватил меч и разрубил один из подпирающих потолок стояков, с локоть в ширину, напополам. Всадники замерли. Они не ожидали увидеть такую силу. И ещё они, вероятно, вспомнили, что рыцарь замахивался и на них, когда они окружили его на равнине, и теперь оценивали свои шансы остаться в живых, если бы рыцарь прошёлся тогда мечом. Возможно, лишь теперь они поверили в число поверженных Баргаром эльфов и правдивость его рассказа. Даже предводитель застыл. Его левый глаз подёргивался, и что он там перебирал в своих мозгах, одному Дивессе известно.

На громкий треск выбежал хозяин постоялого двора. Увидев сломанную стойку, он обомлел. Но Баргар успокоил его, заявив, что он оплатит ущерб, и пальцем поманил оруженосца. Кали расплатился с хозяином и собрался уже вернуться за стол, как предводитель всадников сказал:

-Всё смотрю на ваш необычный меч, Баргар,- он имел в виду Индер, бывший за поясом оруженосца.- Не людская работа.

У Кали душа ушла в пятки: эти поверенные гельда, несмотря на борьбу Баргара с порождениями тьмы, могли уличить и самого рыцаря в использовании чар, из которых и проистекает его сила. Но Баргар после демонстрации своей мощи был беспечен. Убрав двуручник, он прошёл обратно за стол, сел:

-Это…- отмахнулся он.

Леми стало ясно, что дело плохо.

-Это людская работа,- перебил Леми Баргара.- Это работа моего отца, кузнеца из Берде.

Предводитель удивлённо посмотрел на Леми:

-Твоего отца?

-Он выковал его специально для Баргара и отдал меня в услужение этому доблестному рыцарю.

-Берде теперь сгорел, и все в нём погибли,- сказал один из всадников, ненамеренно, естественно, отвлекая внимание остальных от подозрительного клинка.- Говорят, тому виной колдовство.

-Значит, мальчик, ты – сирота?- спросил другой всадник.

-Так и есть, элкон. Когда в Колортене я узнал, что Берде сгорел и что все там умерли…- Леми начал выпутываться, потому что понял, что ляпнул лишнее – что он из Берде.

-Несчастное дитя,- посочувствовал ещё один всадник.

-Этот достойный рыцарь позаботится о тебе,- сказал новый всадник.

Пока все жалели Леми, Кали подошёл к Баргару и шепнул ему на ухо, что надо убираться подобру-поздорову.

Баргар поднялся и объявил, что ему пора и отдохнуть. И всадники поддержали его в том, сказав, что и им время смотреть сны. На том, к некоторому неудовольствию предводителя всадников, и разошлись.

-Фу,- выдохнул Кали, когда он, Леми и Баргар оказались одни.- Я думал, пропали. Мы совсем заврались, это добром не кончится. Леми проболтался, что он из Берде…

-Видишь, Баргар, такой меч может сослужить и недобрую службу,- сказал Леми.

-Они не верили мне, потому что в этих доспехах я выгляжу как болван,- негодовал Баргар.

-Когда всадники заснут, надо уходить отсюда,- сказал Кали.

-Не выйдет,- ответил на это Леми.- Завтра казнь. Если мы не останемся на казнь и уйдём тайно, это будет выглядеть подозрительно. И не забывай, они верхом и быстро нагонят нас.

-Возьмём их лошадей. Хотя ту клячу, что была подо мной, добрым конём не назовёшь,- Баргар встал в позу.

-Всех же лошадей не возьмёшь… Нас и так ищут…- разгорячился Леми.- Да меч ещё этот – бельмо в глазу…

Они долго спорили, уходить или нет, но так и не сошлись во мнении. А потом им открылось, что, даже если бы они и решили тайком уйти этой ночью, всё равно бы у них ничего не вышло: всадники Манвитикора расставили дозорных.

 

11

На следующий день на площади собрались жители Хатрула и гости города – купцы со служками, проезжавшие через Хатрул. Правда, площадью это можно было назвать с трудом – отходящий от дороги овал, в крайней точке которого стоял храм Дивессы. Всадники Манвитикора вместе с Баргаром и его свитой пришли уже после оглашения приговора. Отец-настоятель наставлял собравшихся, читая отрывки из «Жизнеописания». Люди слушали его и одновременно глазели на привязанную к столбу совсем молоденькую рыжеволосую девушку. На девушке было не по сезону лёгкое платье, всё изорванное, на теле были следы от плетей, она была босой, длинные, спутанные волосы её свисали паклями, рот девушки был заткнут кляпом. Кали и Леми, увидев кляп, вспомнили свою казнь.

-И сказано было Дивессой Альвину,- вещал отец-настоятель,- не бери с собой ни огня, ни воды, ни земли, ни ветра, а лишь чудный молот свой возьми и иди с ним…

Кали встал на цыпочки, чтобы получше разглядеть собрание. Леми оглядывался – позади них стояли всадники, и предводитель следил за ним, Кали и Баргаром. Леми вплотную встал к Кали и шепнул:

-Конники поверили, что Баргар уничтожил сидов, но предводитель всё равно не доверяет нам.

-Наверное, есть на то причины,- так же, шёпотом, ответил Кали.

-Наверное,- Леми поглядел через головы на девушку – у той текли слёзы.- Меч твой. А какие ещё?

-Нет большей скверны,- продолжал читать отец-настоятель,- чем взывать к ветру, земле, воде, огню…

Кали тронул человека, стоявшего сбоку, и спросил у него, в чём обвиняют эту девушку. Горожанин – это был горожанин,– прежде чем ответить, оглядел Кали, оглядел Баргара и Леми, оглядел всадников.

-А-а,- понял он.- Колдовством она обезобразила лицо вон того уважаемого элкона, вон того, который впереди, ближе всех к настоятелю. Она вызвала молнию и ударила ею ему в лицо, неблагодарная. Он ведь был её опекуном. Приютил её ребёнком, когда она осталась сиротой. А ведь предупреждали его: ведьма растёт. Волосы, вон, огненные. Сразу видно, колдунья. В малолетстве ещё нужно было кончить её. А теперь вот и случилось. Проявила себя, отродье.

Кали опять поднялся на цыпочки и вгляделся в профиль уважаемого элкона: на щеках и на висках того были глубокие, кровавые борозды от ногтей. Кали перевёл взгляд на девушку: верёвки удерживали на столбе её безвольное, подчинившееся судьбе тело, страдание отвратительной гримасой лежало на её красивом лице, а в больших, опоённых слезами глазах цвело освобождение.

-По установленным фактам и по признанию самой обвиняемой,- отец-настоятель вскинул руки и воскликнул:- смерть колдунье!

-Смерть колдунье!- загорланила толпа, выбрасывая вверх руки.- Смерть колдунье! Смерть колдунье!

Леми украдкой посмотрел на предводителя всадников и, одёрнув Кали, вскинул руки и заорал:

-Смерть колдунье!

У Кали сжалось сердце. Он представил, как жилось этой девушке у мерзавца, и представил, как она, несчастная, отбивалась от негодяя, когда тот решил насильственно овладеть ею, как ногти – последнее оружие в арсенале – вгрызлись и содрали плоть с его мерзкой рожи, как она рыдала и звала на помощь.

Конечно, надо быть полным дураком, чтобы не отличить следы от ногтей. Кали и Леми знали, что такое похоть, но никогда бы они не позволили себе применить силу к девушке. Понять, что здесь произошло на самом деле, не составляло труда.

У Кали готовы были выступить слёзы. Леми ещё раз одёрнул его. Кали смотрел на девушку; глядя в её глаза, ждущие свободы, он вскинул руки и стал кричать:

-Смерть колдунье! Смерть колдунье!

Баргара одёргивать было незачем. Он выбрасывал вверх руки и своим громовым голосом перекрикивал всех:

-Смерть колдунье! Смерть колдунье!

-Смерть колдунье! Смерть колдунье!- выбрасывая вверх руки, кричали за спинами Кали, Леми и Баргара конники Манвитикора.

-Смерть колдунье! Смерть колдунье!- дружно вскидывая руки, разорялись собравшиеся увидеть казнь.

Когда отец-настоятель оставил руки поднятыми, возгласы толпы, требующие смерти, потихоньку начали стихать и стихли в конце концов. На площадь вывели четырёх лошадей. Толпа отступила, освободила место. Девушку сняли со столба, положили на землю, толстыми верёвками опутали ей руки и ноги, другие концы верёвок привязали к лошадям.

-Во имя Дивессы, именем архиотцов, да свершится правосудие!- отец-настоятель взмахнул рукой.

Державшие лошадей стегнули прутьями по крупам. Кали закрыл глаза. А Леми не моргая смотрел, как разрывается тело девушки, как появляется на расцарапанной роже уважаемого элкона самодовольная ухмылка, как торжественно спокоен остаётся выполнивший свой долг отец-настоятель, как возликовала толпа при брызгах крови.

Представление окончилось, и люди начали расходиться, делясь впечатлениями: кто-то радовался, кто-то назидательно объяснял что-то другому, кто-то не выражал никаких эмоций.

-Ну, как вам?- спросил предводитель всадников.

-Грандиозно!- сказал Баргар.- Не думал, что в таком маленьком городке возможно такое действо.

-Это славный город,- предводитель улыбнулся.- Надеюсь вы ещё погостите здесь. Мы скоро вернёмся. Дела, как вы знаете. Но казнь пропустить было нельзя, согласитесь.

-Соглашусь. Но погостить не удастся: дорога зовёт.

-Что ж, очень жаль. А то бы посидели, как сегодняшней ночью, за угощением, повспоминали бы былые победы, а?

-С превеликим наслаждением, но не теперь. Прошу извинить меня.- Баргар поглядел на Кали и Леми:- Готовьтесь. Мы выступаем.

-И, что же, опять без коня?- не отставал предводитель.

-Лучше без коня, чем на плохом коне,- Баргар развернулся и зашагал прочь.- А здесь хороших коней нет, я это знаю. Прощайте.

Кали и Леми поспешили за рыцарем.

-Как такое могло произойти,- в Кали всё пульсировало. Он обернулся на площадь и, увидев туловище девушки в луже крови, тут же отвернул голову. В голове у него замутилось. Замутилось не оттого, что он увидел разорванное тело, а оттого, что случилось в этом городе.- Она же… Какие молнии!.. Достаточно одного взгляда на лицо этого… Отец-настоятель, он же… Где же правосудие…

-Что, Линасс тебя ничему не научил?- проговорил Леми сквозь зубы.- Ничего, есть время. Свершится правосудие, свершится наказание, свершится месть,- в отличие от потерянного Кали, Леми выглядел свирепо.

-Линасс совсем другое дело…

-Ничего не другое дело,- оборвал Леми друга.- Всё то же.

-Постой…О каком ты правосудии, о какой мести?- мозги Кали окутывал туман.

-Ты же сам хотел собрать все осколки звезды, чтобы уничтожить её. Так вот есть идея совместить два праведных дела.

-Эй, вы, поторапливайтесь!- прикрикнул Баргар.

-Что это ты раскомандовался,- выразил неудовольствие Леми.

-Надо убираться отсюда. Сам же этого хотел,- кинул через плечо Баргар.

Хатрул располагался в долине. С одной стороны – не более чем в десяти тысячах шагах от него – к городу подступал хребет, с другой – горный массив пониже, который стоял к Хатрулу ближе. Баргар предложил идти к низким горам и затеряться там.

-А когда же мы будем искать Тальвиала и веточей?- спросил Леми у Баргара.

-Когда нас окружили у тропы, кто-то из веточей, я не определил, подобрался и подслушивал нас,- сказал Кали.- Они знают, куда мы отправились. Надо идти к хребту. Они придут. Они будут у подножия в ближайшей точке от города, думаю.

С трещиной в душе Кали, в бешенстве Леми, в непоколебимом безразличии Баргар, выйдя за город, свернули с дороги и направились к хребту.

К удивлению Баргара, конники Манвитикора так и не появились до заката. Он надеялся, что они будут вести преследование, потому что подозрений дотошный предводитель с них не снял – это было очевидно. Столкновение с тёмными эльфами, меч Кали… В чём предводитель подозревал его, Кали и Леми, Баргар понять не мог: ход мыслей этого ничтожного элкона был ему непостижим. Одно он знал: предводитель не верил им, не верил частично или даже полностью, из чего напрашивался вывод – конники не оставят их в покое (что Баргар, исходя из своих соображений, считал положительным моментом). Этим выводом Баргар ни с Кали, ни с Леми не поделился: сначала он ждал всадников, и тогда всё бы стало ясно без слов, а с приходом ночи, когда конники не объявились и, значит, вывод этот оказался ложным, высказывать его потеряло всякий смысл.

Баргар, Кали и Леми разбили стоянку у скалы на открытом месте, чтобы сид и веточи увидели их. И с приходом темноты Тальвиал нашёл их. Он рассказал, что это неутомимый Гом побежал вслед за ними и принёс тогда весть и что они тотчас оправились в путь и сегодня днём были уже у этих скал. В свою очередь, Леми, Баргар и Кали рассказали Тальвиалу и веточам, что произошло с ними в Хатруле.

-Ну, что, выдвигаемся к переправе?- спросил Тальвиал после того, как Кали поставил точку в рассказе.

-Нет,- воспротестовал Леми.- Мы ещё не закончили свои дела здесь.

-Какие у нас здесь могут быть ещё дела?- изумился Кали.

-Ты помнишь, я говорил об идее, совместить два праведных дела. Так вот ночь – как раз то самое время, когда дела эти пора совершить. Я возвращаюсь в Хатрул. Кали, ты со мной?

-Там конники… это безумие… И зачем?..- мысли у Кали спутались.

-Наказание, Кали. И осколок звезды. Это же ты намеревался собрать их все и уничтожить.

Тальвиал вопросительно посмотрел на Кали.

-Кали считает,- принялся разъяснять за друга Леми,- раз и из-за осколков происходят войны, значит, расколоть звезду было мало, её следует уничтожить.

Тальвиал поднялся с земли:

-Дерево без семени не вырастет,- произнёс он монотонно и отошёл от сидящих.

Все посмотрели ему вслед.

-Так ты идёшь, Кали?- Леми взял секиру и встал.

-Мы не судьи, Леми,- сказал Кали.

Больше ни слова не говоря, Леми пошёл в ночь.

Кали вскочил и догнал его.

-Или со мной, или нет,- отрезал Леми.

-Я с вами,- завизжал Гом.

-Ни к чему,- отказался Леми.

-Вы же не увидите ничего,- настаивал Гом.

-Здесь не заблудишься,- отказал Леми и посмотрел на друга:- Это наше дело. Мы справимся вдвоём.

Леми повернулся и зашагал. Кали – вслед за ним.

-Леми, стой,- окрикнул Баргар.- Поди сюда.

Кали и Леми остановились. Из ночи вышел Баргар и поманил Лемиота пальцем. Леми пошёл к нему. Баргар что-то прошептал Лемиоту и что-то вручил. И то, что рыцарь вручил, Леми спрятал за пазуху.

Леми вернулся к Кали, сказал, что можно идти, и они пошли.

-Что он тебе дал?- спросил Кали.

-Перчатку,- Леми постучал себя по груди – кольчужная перчатка заскрежетала кольцами.- На счастье.

-Какое же может быть счастье в том, что мы собираемся сделать. Отец Дилет говорил, что быть судьёй – не просто: на тебе лежит огромная ответственность и выбор, который ты делаешь, навсегда остаётся с тобой.

-Ты всё ещё веришь в научения своего наставника?- усмехнулся Леми.

Кали заколебался с ответом.

-А я, Кали, кажется, уже никому не верю, и ни во что.

И Кали не дал ответ, потому что ответ его, каким бы он ни был, не решал теперь ничего.

Хатрул ещё не спал. На улице людей уже не было, но во многих домах горел свет. Крадучись, перебежками Кали и Леми пробирались по городу.

-Если этот элкон – уважаемый,- зашептал Леми Калиону, когда они притаились в очередной раз,- значит, ищем большой дом, или он хозяин постоялого двора. Один, где мы останавливались, можно исключить.

Они заглянули в окна всех больших домов, но расцарапанной морды за ними не увидели. Тогда они принялись обходить постоялые дворы. Они обошли три, и безрезультатно. Только за одним из оконцев четвёртого Леми увидел расцарапанную физиономию уважаемого элкона.

-Пошли, Кали, он здесь,- сказал Леми.

-Леми, но как мы подступимся к нему?

-Положись на меня, друг.

Они вошли в дверь: в харчевне постоялого двора купец и два его служки насыщались ужином. Кали сориентировался.

-Ага, нам в ту комнату, кажется,- сказал он Кали.

К комнате, на которую думал Леми, вёл небольшой коридорчик. Пройдя по нему, Леми осторожно приоткрыл дверь. Кали встал у него за спиной. Увидев человека с расцарапанной рожей, Леми дверь распахнул. Хозяин прогневился на наглеца, посмевшего без спроса вторгнуться в его частную жизнь, он скривил физиономию, но Леми предупредил готовые выплеснуться ругательства.

-Простите, уважаемый элкон за бестактность. Мы путешественники, и нам рекомендовали ваш двор,- Леми быстро зашёл в комнату, схватив за руку и таща за собой Кали.- Отец-настоятель рекомендовал,- Леми обернулся и глазами показал Кали, чтобы тот закрыл за собой дверь.

Кали дверь закрыл, а Леми рванул к хозяину, который успел сделать лишь шаг к ним, но не успел ещё, даже услышав рекомендацию, раскривить гневное лицо. Леми схватил хозяина за ворот и приставил к его шее секиру.

-Вякнешь – сдохнешь,- сказал Леми свирепо.- На колени, мразь.

Выражение на лице хозяина тотчас изменилось: глаза его испуганно округлились, брови встали домиком, губы задрожали; он сглотнул слюну и чуть не подавился ею. Когда хозяин подчинился и встал на колени, Леми зашёл ему за спину.

-Кали, держи его на лезвии.

Кали достал меч и, подойдя, уткнул остриё клинка в подбородок хозяина.

-Кали, а теперь из Книги. Что там для таких, как он, сказано.

Кали вспомнил несколько наставлений и выбрал такое:

-Не обвиняйте напрасно и не лжесвидетельствуйте, охраняйте правду, и будете обласканы мной – так напутствовал людей Дивесса, и предупреждал ещё…

-Довольно,- Леми встал за левым плечом хозяина и расставил ноги.- А теперь: во имя справедливости и от имени девушки, которую ты убил, ты, ничтожество, приговариваешься к смерти,- проговорил Леми зловеще.

Хозяин открыл было рот, может, чтобы закричать, но секира Леми уже устремилась к шее хозяина… Голова хозяина постоялого двора, отделившись от шеи, упала, а из обезглавленного тела брызнул фонтан.

Кали никогда не видел такого изумлённого взгляда, какой был на лице отсечённой головы, когда она только-только отделилась от шеи. Что-то закричало внутри Кали, когда голова хозяина слетала с плеч, и крик этот, разлившись по его жилам, оглушил его. Кали вовремя опомнился, он еле успел отскочить, а то бы его окатило кровью.

Леми удержал обезглавленное тело за плечо, чтобы оно не рухнуло с грохотом. Леми медленно опустил тело на пол, выпрямился, посмотрел на голову с расцарапанными щеками и приоткрытым ртом. Леми ощутил, как легко и свободно вздымается грудь, будто ремни, стягивающие её, наконец развязались, и что воздух, несмотря на запах крови, стал много свежее. Леми глубоко втянул носом воздух.

-Одно дело сделано, одно наказание совершилось.- Леми взял какую-то тряпицу и вытер ею лезвие секиры.- Теперь – к отцу-настоятелю.

Первым из комнаты вышел Кали, за ним – Леми, закрывая дверь, кланяясь и говоря:

-До свидания, уважаемый элкон, очень благодарны вам, уважаемый элкон.

Они не спеша прошли мимо трапезничавших купца и служек и вышли на улицу.

Искать жилище отца-настоятеля не представляло труда: оно, естественно, находилось рядом с храмом.

Свет в доме настоятеля не горел. В Леми бурлила кровь. Он смело постучал в дверь. Когда ответа не последовало, Леми постучал ещё раз и настойчивее. За дверью послышались шаги и ворчание. Но вдруг опять всё стихло.

-Наверное, взял лучину и пошёл к печи. Лампаду зажигает,- сказал Кали. У Кали было чувство, что всё, что происходило этой ночью, происходит с ним во сне.

Снова раздался топот ног, и под скрежет засова прозвучало недовольное:

-Кого там ещё принесло.

Как только засов перестал скрежетать, Леми дёрнул на себя дверь. Настоятель, в ночной рубашке и с лампадой в руке, от неожиданности вздрогнул. Леми приставил секиру к горлу отца-настоятеля.

-Быстро, в храм,- скомандовал Леми настоятелю.

Отец-настоятель вытаращил глаза:

-Кто вы такие?!- вырвалось у него удивлённое.

-Ещё одно слово – и ты мертвец,- предупредил Леми и прижал лезвие секиры сильнее к горлу.- Где ключи от храма?

Отец-настоятель наконец уразумел чудовищность своего положения. Чтобы лезвие секиры не разрезало ему горло, он осторожно повернул голову вправо, желая указать на ключи.

-Где ключи?- повторил Леми.

-Вы же приказали молчать,- выдавил отец-настоятель.

-Я приказал не молчать, а не трепать лишнего,- Леми ещё надавил на горло секирой.- Говори где.

-Там,- сказал отец-настоятель и сопроводил слово движением глаз в ту сторону, куда была повёрнута его голова.

-Бери, и идём,- приказал Леми.

Так же, как они стояли, они пошли за ключами,– боком, с прижатой к горлу настоятеля секирой, и медленно: тон в передвижении задавал Леми, он не хотел неожиданностей. Как ни странно, отец-настоятель вовсе не дрожал от страха. Леми не посчитал это за силу духа настоятеля, а посчитал за не осознание им того, что происходит.

Когда Кали запер за ними дверь храма, Леми бросил настоятеля на пол. Поглаживая лезвие секиры, Леми стоял над ним.

-Где осколок,- спокойно спросил Лемиот у лежащего на полу настоятеля.

Кали встал возле Леми, держа лампаду.

-А-а,- переливчато прогнусавил отец-настоятель.- Вот зачем вы здесь. Вот кто вы такие... Прислужники тьмы…

Лампада горела неярко. Тень, падающая на отца-настоятеля, превращала его лицо в маску смерти. И Кали вспомнил, что, когда он после того, как девушку разорвали на части, открыл глаза, то увидел на лице отца-настоятеля ровно такую же маску, с той лишь разницей, что тень тогда исходила изнутри, а не падала извне. Этот человек был не хранитель храма Дивессы – храма Жизни, а – пастух храма Смерти.

-Кто мы такие, тебе скоро станет известно,- опроверг Леми открытие настоятеля, наклонился и повертел секирой перед его лицом.- И для чего мы здесь, тебе тоже предстоит узнать.

Леми выпрямился и спросил Кали:

-Знаешь, где осколок может быть спрятан?

-Где угодно. Легче узнать, чем искать вслепую.

-Я не скажу, не скажу,- злорадно проговорил отец-настоятель.

Леми огляделся по сторонам. Он подошёл к подставке, на высокой ножке, куда клалось «Жизнеописание», чтобы читать его перед прихожанами. Сейчас книги, естественно, не было, а подставка была накрыта материей. Леми взял это покрывало и вернулся с ним к Кали.

-Я сделаю кляп,- сказал Леми Калиону,- а ты отрубишь ему руку, если он не захочет говорить, где осколок.

Глаза отца-настоятеля вылезли из орбит. Он закричал, и Леми тут же, скомкав материю, запхал её ему в рот.

-Скажешь, где осколок?- спросил Леми, наступив на руку настоятеля и взмахнув секирой.

Нервы отца-настоятеля сдали. Он истерично задёргал головой, соглашаясь. Леми вытащил кляп:

-Ну?

-В дне подставки… там отодвинуть…- дрожащим голосом произнёс настоятель и заныл, как ребёнок.

Кали пошёл к подставке. Он присел и попробовал сдвинуть дно. Дно поддалось. В небольшой нише сверкнул синим цветом осколок, когда свет лампады упал на него. Кали достал осколок звезды и повертел его перед глазами. Затем, проходя мимо Леми, продолжавшего держать отца-настоятеля в напряжении, кивнул.

Леми заткнул настоятелю кляпом рот.

-Пойдём, Леми.

-Нет, мы ещё не закончили.

Леми убрал ногу с руки настоятеля и схватил того за ворот:

-На колени, скотина.

Отец-настоятель под твёрдой рукой Леми подчинился. Леми зашёл ему за спину.

-Довольно, Леми. Смертей и так слишком много,- попытался Кали остановить друга.

Но Леми не слушал.

-Мы, судьи Гелиана,- заговорил Леми, занеся секиру над плечом,- обвиняем настоятеля хатрулского храма в несправедливом суде и неправедной казни девушки и приговариваем его к смерти.

Кали уже видел сегодня изумлённое лицо на отсечённой голове. Довелось ему увидеть это и ещё раз. Только у первой жертвы рот был свободен и приоткрыт, а у этой заткнут кляпом, что, однако, изумлённости никак не уменьшило.

-Правосудие свершилось,- Леми обтёр секиру о ночную рубашку казнённого.

-Нет, Леми, не свершилось,- грустно сказал Кали.- Чтобы правосудие свершилось, надо судить всех, кто вчера был на площади. В том числе, и нас.

Сознание Кали раздваивалось: ситуация казалась ему абсурдной – с одной стороны, казнь невинной девушки, без сомнения, требовала возмездия, с другой стороны, суд над убийцами девушки был неправомерным и казнь их была незаконной.

-Мы такие же судьи, как этот настоятель и отец Лотен из Линасса,- с печалью произнёс Кали.- Мы тоже не предоставили обвиняемым слово в свою защиту.

-Своим обвинением хозяин постоялого двора и своим ведением суда и приговором этот настоятель уже всё сказали. А в Линасс, надеюсь, мы ещё вернёмся.

-Ты не оставляешь людям право на ошибку.

-За ошибки надо отвечать, Кали.

-Отвечать. А перед кем ответим мы?- Кали покрутил в пальцах осколок звезды.- Мы не лучше верегенцев: мы тоже напали на город…

-Лучше, Кали, лучше: мы не убиваем невинных.

-А солдаты в Колортене?

-Когда человек служит с оружием в руках, он вообще должен быть готов к смерти. А они были виновны: вместо того, чтобы честно служить, они продались. За то и поплатились. И не оправдывай их за незнание, кому они продались: продажность есть продажность.

-Баргар ведь тоже продался.

-Кали, у человека всегда есть выбор. Да, Баргар продался нам. И он знает, что может погибнуть. Хватит уже, идём.

-Безлицый, наверное, тоже мнит себя судьёй: он судит, в чьих руках должны находиться осколки кристалла.

-Наверное. Только его мораль, если ты заметил, отличается от нашей. И судит он по одним ему известным законам. А законы, по которым судим мы, ты назвал из Книги.

-Это не законы, а наставления.

-Правильно, Кали. Только эти наставления, как сам знаешь, и определяют законы людей.

-Но, может, безлицый не человек. Гелиан населяет множество рас. По каким законам мы будем судить его?

Леми не успел ответить, если у него вообще был ответ на этот вопрос: с улицы донеслись крики. Леми побежал к дверям храма, Кали побежал за ним. Леми отпер и приоткрыл дверь, выглянул: несколько человек с факелами носились по улице с криками «Убили, убили». Леми обернулся к Кали:

-Надо было сначала этого казнить, а потом идти за хозяином постоялого двора. Тогда бы мы ушли из города не застигнутыми вот так.

Обыденность, с какой Леми произнёс первую фразу, внесла ещё большую сумятицу в душу Кали.

-Да потуши ты огонь,- Леми дунул на лампаду – огонь не погас.

Тогда Леми взял у Кали лампаду, вернулся к трупу настоятеля и в крови затушил огонь.

-Быстро, пошли,- подбежав и выглянув за дверь, скомандовал Леми, он потащил Кали за собой, схватив того за рукав.

Они выскочили из храма и успели забежать за дом отца-настоятеля. К дому настоятеля храма, отделившись от суетящихся на улице, направился человек с факелом. Подойдя, он постучал в дверь и, когда обнаружил, что дверь не заперта, насторожился. Леми приготовился к прыжку, чтобы ударить со спины. Но Кали задержал его, схватив за руки. Кали рванул к другому дому, и Леми побежал за ним, они затаились за этим домом и стали следить за улицей: отсюда она была хорошо видна. Люди с факелами, восклицая об убийстве и обходя дома, поднимали на ноги город.

Кали и Леми перебегали от дома к дому, выбираясь из города, а факелов на улице становилось всё больше. Вдруг кто-то криком оповестил, что и отец-настоятель убит – наверное, тот горожанин, которого Леми хотел прикончить, чтобы не быть обнаруженными, после того, как обшарил дом настоятеля, заглянул в храм.

Донеслись боевые кличи. Леми и Кали узнали голос предводителя конников Манвитикора, и Леми произнёс «Хорошо», произнёс так, будто мечта его осуществилась. Кали этому удивился, но расспрашивать, отчего Леми испытал удовлетворение, было не время: конники уже руководили горожанами, они отдавали распоряжение, чтобы жители перекрывали отходы из города.

Леми, сохраняя трезвомыслие, в отличие от Кали, зашептал другу:

-Сейчас горожане встанут каждый за своим домом, а конники перекроют улицу, и нас обнаружат. Выбор у нас невелик: немедленно или бежать к тем, ближайшим, горам, потому что улицу мы уже пересечь незамечено не сможем, или спрятаться в доме настоятеля, где искать, скорее всего, уже не будут.

-Так куда?

-К горам – надёжнее. Побежали.

Они побежали. Но жители уже собирались за своими домами, они не только несли факелы, но и кидали их, чтобы высветить пространство дальше своих домов. Когда Кали и Леми, казалось, отбежали от дома, один такой факел высветил их спины.

-Вон они!- тут же раздался крик.

За Кали и Леми бросились в погоню. Люди бежали, поочерёдно бросали вперёд себя факелы, поднимали их, бежали снова; факелы озаряли пространство, высвечивая беглецов.

-Теперь выбора нет,- сказал Леми на ходу. Он обернулся.- Надо ускользнуть от факелов. Сворачиваем налево. Горы – тупик. Нас прижмут.

Они бежали, Леми оборачивался. И, когда создался перерыв в метании факелов, Леми произнёс:

-Берём влево.

Они рванули наискосок, и, когда факелы вновь полетели, их спин преследователи уже не увидели. В это же время до них донёсся топот копыт: конники Манвитикора оседлали лошадей и теперь мчались на помощь горожанам.

-В дом настоятеля,- сказал Леми.

Кали и Леми сделали полукруг и подбежали к храму. У храма и дома настоятеля факелоносцев не было. Те, кто не пустился в погоню, патрулировали улицу.

Леми сказал Кали, чтобы тот оставался у храма, а он проверит дом настоятеля. Леми скоро вернулся.

-Дело, конечно, рискованное… Пошли. Дверь открыта, в доме никого,- прошептал Леми.

Они забрались в дом настоятеля и разбрелись по комнате: Леми встал у одной стены возле окна, Кали – возле окна у другой, противоположенной стены. Они молча наблюдали за тем, что происходит в городе. Вдруг Леми выругался.

-Что такое?- спросил Кали.

-Хорошее дело испортили,- с досадой ответил Леми.

-Какое?

-Нас заметили… В общем… Да чего теперь говорить. Лучше подумай, как будем выбираться отсюда.

-А ты, когда предлагал прятаться здесь, разве не подумал?

-Нет.

-Вот молодец. Так что за дело испортили?

-Неважно, Кали. Вернёмся, если вернёмся, расскажу. А сейчас соображай, как нам отсюда смыться.

Кали посмотрел в окно:

-Они и по улице ходят и заходят за дома, насколько я могу видеть,- сказал он.- Нам не проскочить.

-Тогда будем ждать.

-Может, когда погоня вернётся ни с чем, побежим, куда собирались: нас там не найдя, они уж больше к тем горам не пойдут. И сделаем крюк до хребта.

-Звучит неплохо. Только надо улучить момент. Если момент этот, конечно, представится.

Ждать им пришлось долго – почти до утра. Бесплодное патрулирование в конце концов утомило людей, и они начали расходиться по домам, чтобы дождаться рассвета и тогда решить, что им делать.

Кали и Леми, выйдя из убежища, прокрались за храм и побежали. Рассвет забрезжил, когда они преодолели две трети пути к горам. Но темень ещё окутывала долину и прятала ребят от посторонних глаз в своих объятиях. Поэтому Кали и Леми, уставшие бежать, перешли на шаг.

-Так по каким же законам ты будешь судить безлицего, если он не человек?- спросил Кали, когда дыхание его восстановилось и сделалось ровным.

Леми посмотрел, сдвинув брови, на упёртого друга.

-Вот пристал,- сказал Леми недовольно. Но он ответил:- По тем законам, по которым он судил Берде. Ему понравится. Он одобрит.

-И как же это?

-Вероятно, он и ему подобные судят так: люди не достойны жизни. Руководствуясь этим законом, я и буду судить его. Если для него человеческая жизнь – ничто, то для меня ничто его жизнь, и, кем бы он ни предстал, он не достоин жить. Но ещё я буду судить его по людским законам, потому что судить буду я, человек. И по нашим законам он за свои злодеяния тоже заслуживает смерти. Так что, Кали, по каким законам безлицего ни суди, он – мертвец.

Кали задумался: из-за упрямства он искал возражения, но не находил их.

-Разберись в себе, Кали,- Леми строго посмотрел на друга.- Или ты хочешь собрать осколки и уничтожить звезду, а потому стать судьёй, или хочешь вернуться и отстроиться в Берде или поселиться в другом месте – хочешь жить спокойно и не знать, как и в какую сторону меняется мир.

-А что выбираешь ты?

-Сейчас я думаю, что тогда в Бронском лесу ты был прав – звезду следует уничтожить. Я продолжу собирать осколки. И соберу все.

Кали опять задумался: а действительно, к чему он больше стремится? Поразмыслив недолго он сказал Леми, хотя тот не ждал немедленного ответа:

-Жизнь выбросила нас за пределы Берде и оказалась не такой, какой мы её себе представляли. Мы перешли гряду, и теперь к прошлой жизни возврата нет. Я не намерен отступать. Я хочу уничтожить звезду.

Леми улыбнулся: он не сомневался, какой выбор сделает Кали.

-Тогда скажи мне, Кали, зачем мы идём в Манвитикор? Ты хочешь, чтобы рыцари звезды отобрали осколки у безлицего и передали их в храмы? Они же не отдадут их нам. Зачем нам их помощь?

-Во-первых, помощь нужна сидам в борьбе с армией безлицего, а за Манвитикором, в Большом лесу, по словам Баргара, есть веточи. Гом, Вим и Тальвиал соберут армию веточей и отправятся на выручку армии сидов. Во-вторых, рыцари звезды помогут сидам…

-Ты думаешь, рыцари звезды станут воевать на стороне порождений тьмы? Ты в своём уме?

-Станут, если не говорить им, на чьей стороне они воюют. Их не поведут на поле сражения. Они возьмут под контроль дороги, ведущие на запад, и будут перехватывать на них отряды, которые нанял безлицый.

-Так,- Леми хлопнул Кали по спине.- Вижу, мозги у тебя встали на место. А то заладил: по каким законам судить да вправе ли мы…

Это было не совсем верно: сейчас Кали смог принять лишь одно решение – относительно того, вернуться ли к бесхлопотной жизни или продолжить начатый поиск осколков; слишком много переживаний скопилось в Кали только за вчерашний день и сегодняшнюю ночь, чтобы его мозги встали на место. Просто то, что он сейчас высказывал Леми, было для него, в сложившихся обстоятельствах, очевидно.

-В-третьих, Баргар соберёт под своё знамя наёмников и мы, если потребуется, заплатим ему, чтобы он со своим войском бился за сидов и веточей. Если победим, угроза нападения на сидов или кого-либо ещё отступит, а осколки, украденные безлицым, достанутся нам. Если проиграем, придётся, считай, начинать всё сначала и остановить безлицего будет труднее.

-А что если дать безлицему собрать все осколки и тогда, скопив силы, дать ему бой, а?

-Дурья башка, считаю заново. Во-первых, он не позволит скопить нам силы, во-вторых, если кристалл окажется у него, он не даст нам подобраться к себе. Леми, мы с тобой не Великий Альвин, и Дивессы у нас за спиной не будет.

-Откуда ты знаешь, что Дивессы не будет?- спросил Леми проказливо.

-У меня такое чувство, Леми,- Кали нахмурился.- Ни в Берде, ни в Линассе, ни в Колортене что-то не слышал я его голоса. А вчера на площади Хатрула, когда лошади раздирали девушку, понял, что никогда и не услышу.

-А может, так предначертано Дивессой? Может, он преподносит живущим урок?- Леми постарался скрыть сарказм, когда произносил это.- Ведь так любил говаривать отец Дилет?

-Тогда, Леми, я не знаю более жестокого предначертания и не знаю более страшного урока – оправданий им нет.

-Счастливчик, аж до вчерашнего дня ты не терял веры, что услышишь голос мудрости и справедливости.- Леми понурился:- А я ещё в сгоревшем Берде понял, когда стоял на коленях в разрушенном своём доме, что никогда не раздастся его голос, только сначала не хотел признаваться себе в этом.

Совсем рассвело, и горы были прямо перед ними. Эти горы, как и долина, были покрыты прошлогодней травой – от подножия и где-то до середины,– они начинались полого и поднимались волнистыми ступенями и были сплошь изрезаны расселинами с крутыми склонами. Кали и Леми решили переждать какое-то время в горах: понаблюдать, выйдут ли люди из Хатрула на поиски беглецов.

В не очень жизнерадостном расположении духа Кали и Леми углубились в расселину, которая надёжно скрывала их от ока Хатрула, пройдя её до конца, они стали забираться по крутому её склону. Взобравшись на край расселины, они обнаружили удобную площадку, откуда просматривалась часть долины и виднелся город и где они, если не стоять столбами, оставались бы с низины не заметны.

Кали и Леми улеглись на животы и принялись наблюдать. Они прождали прилично и удивились тому, что к этим горам из города на их поиски так никто и не снарядился. И переговорили о том, что, может, от погони за ними и вовсе отказались,– впрочем, причины этого они объяснить не смогли.

-Кали, мы ночью выбрались к дороге приблизительно там?- Леми вытянул руку.

-Наверное.

-Пошли,- Леми поднялся с земли.- Пора нам к хребту.

Вниз они спускались без опаски. Они дошли до дороги, и Леми огляделся.

-Здесь или не здесь,- вертел головой он.

-Что?

-Здесь мы ночью вышли или нет.

-Зачем тебе обязательно возвращаться тем же путём?- недоумевал Кали.

-Надо. Вроде здесь,- утвердился Леми и зашагал по направлению к хребту.

Они сделали шагов двести, и Леми остановился.

-Точно,- сказал он,- здесь шли. Вот ямка. Я в неё наступил. Помнишь, чуть не упал. Здесь я и бросил перчатку.

-Какую перчатку?

-Которую мне дал Баргар. Надо же, её нет. А я думал, что, когда высветили, куда мы бежим, всё пошло прахом, что они будут искать только в той стороне, что не пойдут искать сюда… Кали, кажется, мы кое-что пропустили, когда взбирались по расселине.

-Зачем ты бросил перчатку? Что вы там с Баргаром затеяли?

-Бегом, Кали, бегом.

Леми рванул к хребту, Кали кинулся за ним. Они бежали изо всех сил. Леми прекратил бег только тогда, когда на фоне скалы чётко вырисовалась фигура Баргара. Кали последовал примеру Леми. Вопросы у Кали не исчезли, но после утомительной пробежки задавать их не было никакого желания.

Когда Кали и Леми приблизились к стоянке, то увидели три дохлых лошади и мёртвых конников Манвитикора. У кого-то из конников был распорот живот, у кого-то торчала в груди стрела, кто-то лежал с шипом в шее. Баргар вышел им навстречу, и Леми, заметив на себе взгляд Кали, качнул головой в сторону рыцаря.

-Ненавижу лжецов и лицемеров,- с этими словами Баргар подошёл к ребятам,- и всем, кто им потворствует,- его глаза сосчитали трупы конников.- Не терплю взяточников. И не выношу насильников: это недостойно мужчины.

Кали всё стало ясно. Баргар, воспользовавшись тем, что Леми решил исполнить казни, устроил всадникам ловушку: когда смерти в Хатруле обнаружились, конники Манвитикора, которые наверняка опять собирались заночевать в городе, не могли не поучаствовать в преследовании убийц. Подброшенная улика, намекающая на ночную вылазку и утверждающая, что рыцарь со свитой не торопились уйти из этих мест и прятались в скалах, преимущество конников в движении перед горожанами – теперь Баргар проявил себя как умелый стратег. И умелый тактик: конники Манвитикора вряд ли ожидали, что из-за скал на них посыплются стрелы и шипы.

-Зря они не поверили, что я уложил двадцать эльфов,- Баргар сжал рукоять меча, висящего на поясе; обе кольчужные перчатки были на его руках.- Мы тут с Тальвиалом и малышами порезвились немного. А вы, надеюсь, были изобретательны?

-Я отрубил им головы,- сказал Леми.

-Именно этого мерзавцы и заслужили,- лицо Баргара излучило удовлетворение.

-Двадцать эльфов?- Тальвиал вышел из-за выступа скалы.- По твоему рассказу, один сбежал, значит, девятнадцать. Любишь же ты преувеличить, рыцарь,- сид, улыбаясь, вёл за собой четырёх лошадей. На одной из них ехали веточи.

-Остальных мы отпустили,- пояснил о лошадях Баргар.- Теперь у нас есть лошади, чтобы быстро добраться до тропы. И нет неприятных знакомых в Манвитикоре, которые бы могли осложнить наше пребывание там.

Веточи плясали на седле и повизгивали радостно.

-Я хочу извиниться,- вдруг сказал Кали Баргару.- Вчера на площади я подумал, что ты болван и чёрствое чудовище. Прости, Баргар.

-Пустое, Кали, пустое,- с разгульной улыбкой прогрохотал Баргар.- Мы не всегда кажемся теми, кто мы есть на самом деле. И это, ребятки, опять вам предупреждение,- добавил он, на миг посерьёзнев.

-И ещё мы с Кали должны извиниться…- Леми посмотрел на Баргара, на Тальвиала, на веточей.- Мы должны извиниться перед всеми вами за то, что не смогли с вами биться бок о бок. Наше оружие было бы не лишним. Но мы оплошали и не успели вернуться к битве. Простите нас.

-Я плюнул шесть раз и шесть раз попал в цель,- заверещал, хвалясь, Гом.

-Что?!- Рёв Баргара сотряс скалы.

 

12

Баргар и, как оказалось, Тальвиал были опытными всадниками. Леми и Кали умели сидеть верхом, но их практика была невеликой. Поэтому к переправе через реку Линему они прибыли не как рассчитывали под вечер, а глубокой ночью. Им повезло: паром – чаще прочего перевозящий купеческие караваны с берега на берег – был на этой стороне, его не пришлось тянуть с противоположного берега широкой, с быстрым течением реки.

Стоявший недалеко от воды огромный постоялый двор, где в том числе оплачивалась и переправа, назывался «Левый берег».

-Вероятно, на той стороне постоялый двор, если имеется, называется «Правый берег»,- предположил Леми.

Тальвиала, которому показываться среди людей, мягко говоря, не стоило, оставили с лошадьми чуть поодаль от постоялого двора. И веточи, разумеется, остались с сидом. Ночь была отряду необходима – чтобы она при переходе на другой берег скрыла Тальвиала от посторонних глаз. Однако по ночам переправа не действовала.

За окнами длинного дома, коим был постоялый двор, не везде, но горел свет. Баргар, Кали и Леми вошли внутрь. Кто-то из служителей вышел к ним, услышав звук хлопнувшей двери и топот ног, который намеренно производили все трое.

-Любезный,- заговорил с ним Баргар громовым голосом,- нам нужно еды на пятнадцать дней, нужна вода и немедленная переправа на тот берег.

-Э-э…- служка постоялого двора заколебался. Он, по-видимому, хотел было что-то возразить, но, глядя на рыцаря, наступавшего на него, произнёс:- Один момент. Я… я разбужу хозяина.

Заспанный хозяин постоялого двора, только показавшись из узкого, тёмного коридора, провозгласил:

-Переправа ночью не работает. Паромщики отдыхают.

Баргар готов был уже зарычать, но Кали одёрнул его.

-Я договорюсь, Баргар,- сказал он.

-Переправы нет,- повторил хозяин, подойдя к гостям.

Баргар достал меч и ткнул остриём в шею хозяина:

-Нет переправы – нет головы,- методам договора Кали он предпочёл свой метод – безотказный.

Хозяин постоялого двора под остриём меча зазыркал по сторонам, ища пути к побегу. Кали выступил вперёд и отвёл лезвие двуручника вниз, посмотрев с укором на рыцаря.

-Милейший,- заговорил Кали с хозяином,- мы заплатим за немедленную переправу. А паромщики нам не нужны. Но, если за невыполненную ими работу требуется заплатить, мы заплатим. Так сколько же вы возьмёте за переправу?- Кали обнял за плечи низенького толстяка-хозяина и, развернув, увёл его от меча Баргара.

-Ну…- хозяин, возведя глаза к потолку, тут же начал прикидывать, сколько содрать с элконов, но чтобы при этом не поплатиться жизнью.

Поразмыслив, хозяин назвал сумму – за переправу и за работу паромщиков, которым он, конечно, отдаст лишь половину.

­-Сами посудите,- оправдывался хозяин, назвав цену на паромщиков,- ведь им придётся потом тащить паром обратно, чтобы попасть на него.

Баргар, услышавший, сколько хозяин запросил за переправу, подступил к нему и Кали.

-А ты учёл, что мы сами будем тянуть паром, гнида!- вознегодовал он.

-Цена за переправу зависит от величины груза,- хозяин вжался в руку Кали, лежавшую на его плечах.

-Идёт,- подтвердил Кали цену и опять увёл хозяина подальше от Баргара.

-Леми, это же грабёж!- возмутился Баргар, повернувшись к парню.

Леми пожал плечами.

-И ещё нам нужно еды. На пятнадцать дней. Нужна вода,- говорил Кали хозяину.

Хозяин постоялого двора щёлкнул пальцем, и служка,– тот самый, разбудивший хозяина,– который в ожидании топтался возле тёмного коридора, подскочил резво.

-Собери всё, что захотят эти уважаемые элконы,- приказал хозяин.

Служка поклонился. Показав служке на Леми и Баргара, Кали сказал:

-Собери, что они соизволят.

Служка поклонился ещё раз и направился к рыцарю и Леми.

Первым делом, что запросил Леми – это какую-нибудь одежду с капюшоном. Служка постоял перед ним, припоминая, есть ли такая, затем умчался и вернулся с изъеденным серым балахоном; капюшон на балахоне был большим.

-Если другого ничего нет?..- Леми посмотрел на служку (тот помотал головой),- То сойдёт. А теперь неси прочную верёвку, да подлинней.

Служка сбегал и принёс.

-Теперь. Нужны четыре куртки на меху,- без надежды сказал Леми служке.

Баргар, Кали и Леми скрутили четыре очень неновые меховые куртки в два тюка, набили мешки едой, взяли фляги с водой, запаслись соком какого-то дерева – для веточей, и вышли к переправе. Служка освободил паром от замка. Леми пошёл за Тальвиалом и веточами.

Когда, ведя лошадей, Леми и Тальвиал приблизились к парому, то Кали и Баргар увидели на Тальвиале изъеденный балахон. Капюшон был накинут на голову сида, он скрывал его обличие.

-А я не догадался, на кой нам это тряпьё,- сказал Баргар.

-На случай, если мы доберёмся до того берега, когда рассветёт, и если там караванщики ожидают переправы,- озвучил уже не требующее озвучивания Леми.- И вообще – будет нелишне.

Тюки и мешки погрузили на лошадей, лошадей завели на паром и крепко привязали к предназначенной для того балке. Веточей, чтобы тех не сдуло с парома ветром, привязали к сёдлам. Баргар, Тальвиал, Кали и Леми взялись за канат. Большой, тяжёлый паром еле сдвинулся с места. До рассвета оставалась половина ночи.

Сильное течение било в борт, напор воды на паром был огромен, и Кали и Леми казалось, что в конце концов натянутый, трущийся о кольца канат не выдержит, порвётся и паром унесёт вниз по течению. Они протянули паром на две тысячи локтей – это была середина реки. Кали и Леми, выбившиеся из сил, запросили отдых. Тальвиал поддержал их. Баргар в одиночестве продолжал тянуть паром. Они и так двигались медленно, теперь медленно превратилось в совсем медленно.

Глядя на рыцаря, отдыхать долго было невозможно. Первым прервал отдых Тальвиал. Немного погодя и Леми с Кали снова встали к канату.

-Этот паром, наверное, должны тянуть не меньше двадцати человек,- сказал Леми.

-С грузом – не меньше,- согласился Тальвиал.

-А ну, взялись,- прогремел Баргар.- И раз, и два, и три. И раз, и два, и три…

Когда рассвет сменил утренние сумерки до берега оставалось совсем немного. Кали, Леми и Тальвиал до крови стёрли подушечки на ладонях, руки болели и ныли. На берегу уже скапливались телеги и кибитки купцов. Тянувшие паром вызвали у людей на берегу удивление.

Тальвиал перестал тянуть, когда пришло время скрыть себя и спрятать веточей. Надвинув на глаза капюшон и наклоняя голову низко, чтобы его личина не открылась людям, он отвязал веточей, и те, забравшись через шиворот, спрятались под балахоном сида. Последние сто локтей до берега дались с особым трудом.

Кали и Леми непослушными пальцами, кривясь от боли, отвязали лошадей и вывели их на берег. От постоянного напряжения у них и ноги гудели. Баргар помог им сесть на лошадей. Они прошествовали мимо караванов – люди с интересом и недоумением глядели на них: кому взбредёт в голову переправляться через реку ночью, да без паромщиков? Как минимум – дуракам.

Четверых дураков провожали любопытные глаза, поэтому Тальвиалу, вдобавок к капюшону, пришлось, ради осторожности, прятаться и за лошадьми, которых вёл Баргар. Когда караваны остались позади, Баргар и Тальвиал сели верхом.

Хоть и на лошадях, но они двигались со скоростью идущего человека. Усталость одолела всех; и они чуть не пропустили тропу, которая вела от дороги к хребту и была недалеко от реки. Пейзаж на правом берегу Линемы несколько отличался от пейзажа левого берега. Хребет здесь отступал на север, а равнина, тянувшаяся с севера на юг – от хребта до самого моря – и с востока на запад – от реки в дальние дали – была усеяна островками леса.

Неутомимый Гом, вылезший из-под балахона Тальвиала, чтобы оглядеть окрестности, увидел камень на обочине дороги – камень был приплюснутым и сужался к одному концу; сужающимся концом камень лежал на север.

-Стой!- заверещал Гом.

Тальвиал вздрогнул. Какое лицо скривил сид от вопля веточа, было не разглядеть из-за надвинутого капюшона. Из-под балахона высунулся Вим.

-Нельзя же так пугать, да,- сказал Вим.- Что случилось, братец?

-Камень,- Гом залез сиду на плечо,- смотрите.

Тальвиал откинул капюшон и посмотрел туда, куда показывал Гом.

-Будто указатель,- сказал сид.

-Наверное, так и есть,- Баргар развернул лошадь.

-Если мы прибавим чуть ходу, то до темноты будем у подножия,- Кали вслед за рыцарем стал разворачивать коня.

-Нам следует отдохнуть,- возразил Леми другу.- В любом леске. Это будет безопасно.

-Я согласен с Леми,- Тальвиал посмотрел на содранные ладони.- Стоит передохнуть и подлечиться.

Баргар, проезжая мимо сида, демонстративно оглядел кольчужные перчатки, которые он с рук не снимал:

-Что подлечивать-то,- сказал он и хмыкнул.

Гом и Вим залились хохотом, Тальвиал, улыбнувшись, мотнул головой, Кали, поглядев на затылок Баргара, нахмурился, Леми тяжко вздохнул.

Они свернули с дороги и двинулись к хребту. Первый островок леса они пропустили, остановились только во втором, подальше от дороги. Привязали лошадей и устроили лежанки. Веточи вызвались сторожить их сон и сторожить вообще.

Кали проснулся оттого, что кто-то лил воду на его лицо. Он открыл глаза и понял, что этот кто-то – туча, нависшая прямо над ними. Все спали: и Леми, и Тальвиал, и Баргар, и веточи, взявшиеся сторожить. Веточи зарылись в прошлогоднюю листву, оставив на поверхности лишь глаза-листки, которые сейчас были свёрнуты.

Скоро дождь разбудил Баргара, полулёжа пристроившегося у дерева: капли колотили по его шлему, который он не снял, и звук этот, видимо, неприятно отдавал ему в голову. Баргар поморщился, поморщился и расцепил веки.

-Сейчас бы вина,- это первое, что пришло ему на ум: капли навеяли.

-Купил бы на постоялом дворе,- сказал Кали.

-У этого прощелыги, грабителя!- взъярился Баргар.

-Чего скаредничать. Деньги-то не свои потратил бы.

-Всему есть своя цена. Он и так ограбил нас,- проревел Баргар.

От рёва рыцаря проснулся Тальвиал. Увидев спящих веточей, он обвёл стоянку внимательным взглядом – проверил, все и всё ли на месте. Сид поднялся и отряхнулся от листьев, подошёл к смотрящему сны Леми и разбудил его.

-Лечиться пора,- сказал сид Лемиоту.

Тальвиал брал из мешочка щепотками растолченную, высушенную травку и посыпал Леми раны на ладонях. Потом сид подошёл к Кали и проделал то же самое.

-Сожмите некрепко кулаки,- сказал Тальвиал Кали и Леми,- чтобы капли не попадали.- И принялся посыпать свои раны.

-Может, и мне посыплешь, эльф?- Баргар вытянул руки в перчатках ладонями вверх и ехидно улыбнулся.

-Что ж,- отозвался Тальвиал,- посыплю. Только на тебе я вижу лишь две раны. Согласен посыпать их?

-Какие же это?

-Твои глаза.

Кали и Леми заулыбались, отвернув от Баргара лица, чтобы тот не заметил их веселья.

-Нет, ну это уже хамство,- Баргар встал и схватился за рукоять меча:- вина нет, эльф издевается. А кто паром за всех вас тянул?

Проснувшийся Гом, не разобрав сказанного Баргаром, но лишь заслышав его голос, тотчас встрял:

-Конечно, я!- провизжал Гом.- Кто же ещё!

Что Гом имел в виду, догадаться было несложно: спор между ним и Баргаром, кто больше уложил врагов, становился ритуалом. Тут Кали и Леми не выдержали и от души рассмеялись. Тальвиал хохотал, глядя то на боевитого Гома, выставившего сердито листки-глаза, то на рыцаря, опешившего от наглости веточа.

-Всё! Конец перемирию!- прогремел Баргар и выхватил меч.

Гом отреагировал немедленно: он вставил в трубку шип и поднёс трубку ко рту. Баргар с рёвом подскочил к веточу.

-Тихо!- Тальвиал, резко оборвав хохот, приложил палец к губам и застыл так.

Баргар замер с занесённым над головой мечом, Гом – с трубкой во рту; тот и другой насторожились, повинуясь слову и знаку Тальвиала. Кали и Леми тоже, моментально уняв смех, перестали шевелиться и тоже насторожились. Так, в тишине и без движения, в причудливых позах, они были какое-то время.

Когда наблюдать это и сдерживать себя сил не осталось, Тальвиал зашёлся безудержным смехом.

Вим, разбуженный звонким смехом сида, когда, развернув листки, увидел происходящее, выполз из-под листьев. Конечно, он не мог сообразить, в чём дело. Он непонимающе переводил взгляд с замерших Гома и Баргара на ухохатывающегося Тальвиала и на мальчишек, начавших трястись от смеха.

-Создание Гримены, такой момент испортил,- протрубил Баргар, всё ещё не шевелясь, оставаясь с занесённым мечом; в голосе его скользнули смешливые нотки.

Гом убрал ото рта трубку и загоготал, Баргар опустил наконец меч, опёрся на него, он тоже не смог удержаться от смеха – ловко же Тальвиал провёл их. Вим обошёл гогочущую компанию: он тщетно выспрашивал у каждого, что же произошло, пока он спал. Ему тоже хотелось посмеяться, и он даже обиделся, когда ни один из спутников не дал ответа, потому что не мог перебороть смех.

Кали заметил, что Вим погрустнел,– краешки его листков загнулись. Он сделал над собой усилие, почти перестал смеяться и подозвал Вима. Кали и подбавляющий иногда подробности Леми, который смеяться перестать не мог, рассказали Виму, что случилось, с момента, когда Тальвиал разбудил Леми.

Вим принялся хохотать. Тальвиал же к этому времени отсмеялся.

-Вы вызвались встать в дозор, а сами заснули,- укорил сид веточей, посмотрев на Вима, потом на Гома.

Гом тут же смеяться прекратил.

-Это получилось само собой…- попытался оправдаться он и посмотрел на смеющегося Вима, ища в том поддержки.

-И листва сама собой оказалась на вас, а не вы залезли под неё,- Тальвиал сделался строгим.

Гом опустил листки:

-Нам тоже захотелось спать, а вас будить мы не хотели,- признался он.

-Никогда так больше не поступайте,- сказал Тальвиал, смягчаясь.

Вим хихикал уже в одиночестве; хотя сид отчитал их за то, что они заснули на посту, остановиться он не был в состоянии.

Когда эльфийское снадобье впиталось в раны Тальвиала, Кали и Леми, отряд тронулся в путь. Ночью дождь поумерился, а утром, когда они подступили к хребту, прекратился совсем.

Они слезли с лошадей и взвалили на себя тюки и мешки. Баргар подхлестнул лошадей, и те помчались по равнине.

-Они выйдут на тракт или к переправе, и там их подберут,- сказал рыцарь Калиону, который с тревогой посмотрел вслед лошадям.- Не переживай за них, они не останутся без хозяев.

Тропа здесь продолжалась по узкой расселине между скалами. Первым шёл Баргар, Кали и Леми – за ним. Замыкал цепочку Тальвиал с веточами на плечах. Скалы отвесно стояли над ними, в расселине было сумеречно. Шаги по каменистой тропке сопровождались гулким эхом.

Расселина упиралась в скалу, в которой были выдолблены ступени. Все посмотрели вверх.

-Баргар,- обратился Тальвиал к рыцарю,- тебе следует облегчить себя.

Баргар грозно поглядел на сида.

-Сейчас эти ступени наверх. А потом снег. Ты будешь проваливаться и увязать в нём,- аргументировал Тальвиал.- Это необходимость.

Леми смотрел на уходящие вверх по почти отвесному склону ступени: подъём лёгкой прогулки не обещал. А что их ждало дальше?

Баргар понимал, что Тальвиал был прав. Он скинул с себя кольчужный доспех и поножи.

-Всё равно они мне не нравились,- пробурчал Баргар.

Рыцарь взвалил на себя два мешка с едой и тюк с меховыми куртками и первым встал на ступени. Ступени были неровными, края их были закруглёнными, и разрыв между ними был около локтя с четвертью – колени надо было тянуть высоко. Баргар сделал первый шаг, второй, третий.

Леми повернулся к Кали:

-Я пошёл,- сказал он.- Что берёшь, тюк или мешок?

-Без разницы,- ответил Кали.

Леми взял мешок – мешок с едой был тяжелее,– забросил его за спину и шагнул на ступень. Кали взял последний мешок с едой, но Тальвиал попытался остановить его.

-Тюк легче,- сказал сид.

-Тальвиал, с тобой веточи, тюк несёшь ты.

Подождав, когда Леми преодолеет несколько ступеней, Кали тоже начал взбираться вверх. Тальвиал снял балахон и сунул его в тюк. Он расстегнул ворот куртки и хотел заставить веточей залезть под неё.

-Я хочу всё видеть, да!- взъерошился Гом.

-Иногда лучше быть слепым,- ответил на это сид.

-Ох уж эти ваши эльфийские смыслы-пересмыслы!- провизжал Гом.

-Гом, не распаляйся,- вмешался Вим.- Мы залезем наполовину и будем видеть, да. Ведь так можно, Тальвиал?

-Можно,- согласился сид.

Веточи, приложив усилие, заползи под плотно прилегавшую к телу сида куртку, и Тальвил, взвалив на спину тюк, последним начал карабкаться наверх.

Как Леми и ожидал, подъём был не из лёгких. Даже Баргар, и тот пыхтел. Над головой Леми раздавалась грузная поступь, сопровождаемая тяжёлым дыханием. Чтобы не думать о том, сколько ещё придётся корпеть, Леми принялся считать ступени.

Леми считал вслух. Когда счёт достиг ста сорока, Кали посмотрел вниз. Тропа с высоты казалась совсем узкой, такой, что поместиться на ней могли только веточи, скалы будто сдвинулись за ними, когда они преодолели больше сотни ступеней, и отрезали путь отхода.

-Не смотри вниз,- сказал ему Тальвиал.- Пропасть манит, зовёт, обещает; чтобы не поддаться её влечению, не смотри в неё.

Кали отвернул голову и поставил ногу на следующую ступень.

-А как она зовёт и что обещает?- спросил Кали.

-Заманивая в свои объятия, она поёт тебе о свободе, но даёт только забвение,- ответил сид.

-О, как образно,- заверещал Гом.- Скажи просто: срываешься, падаешь и умираешь, да!

-Эх, Гом,- благожелательно произнёс Тальвиал,- пропасть ведь может быть не только в горах.

На счёте двести двадцать один ступени закончились. Леми забрался на площадку, которую образовывал небольшой уступ. Баргар стоял и смотрел на следующую очередь ступеней, выдолбленных в склоне. Эта очередь несколько меняла направление подъёма. Леми встал рядом с рыцарем и, воззрившись на скалы, попробовал вообразить себе, какой серпантин могут образовывать такие очереди ступеней.

Когда Тальвиал взобрался на площадку, единогласно было постановлено взять время на отдых. Веточи, естественно, не устали, но они хотели оглядеться. Скалы окружали со всех сторон. Гом и Вим поохали на окружающий вид, подошли к краю площадки и вытаращили вниз листки-глаза.

-Как с очень высокого дерева, да,- пропищал Вим.

-Месяц февон будем встречать в горах и снегах,- сказал Баргар Кали, который развернул карту.

-По моим прикидкам идти по тропе не меньше двенадцати дней. Да, в горах и снегах,- подтвердил Кали.

-И всё же мне кажется, что безлицый отправил нас на эту тропу раньше, чем наш хитроумный расчёт,- высказал опасение Тальвиал.- У меня такое чувство, что с этой тропой что-то не в порядке.

-Другого пути, чтобы попасть в долину за хребтом и в Манвитикор, у нас всё равно нет,- отозвался на слова сида Кали.

Леми придвинулся к Кали и заглянул в карту.

-Есть,- Леми провёл пальцем по обходным путям,- но тогда дорога займёт у нас не одну луну.

Весь день они карабкались по лестнице. Лестница была устроена так, что определённое количество ступеней заканчивалось площадкой. Они отдыхали на каждой из них. Воображение не обмануло Леми: лестница шла серпантином.

С высоты долина лежала перед ними как на ладони. Отсюда казалось, что островки леса вжались в землю, и казалось, будто это были не лески, а холмы.

На десятой очереди ступеней перед глазами у Леми всё поплыло. Он чуть не сорвался: он поставил правую ногу на следующую ступень не полной ступнёй, а только половиной и, когда перенёс опору на правую ногу, ступня соскользнула с округлого края. Левая его нога нашла предыдущую ступень, не подвернулась, и он устоял. Всё обошлось расквашенным носом Леми: когда нога соскользнула, он подался вперёд и вмазался носом в камень. Если бы Леми не устоял, он, падая, сшиб бы идущего за ним Кали, а тот, в свою очередь,– Тальвиала с веточами.

На одиннадцатой очереди ступеней их обволокли облака. Двенадцатая очередь оказалась последней, они выбрались на площадку и, отойдя от пропасти, рухнули навзничь. Всё было в дымке, на расстоянии тридцати локтей ничего было не разглядеть.

Камни под ними были холодными и сырыми. Как только Кали опустился на камни и расслабился, в глазах у него потемнело и в темноте перед ним заплясали яркие круги. Яркие круги поплясали, поплясали и растворились в темноте.

Когда на следующий день Кали открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на меховой куртке; мешка за спиной не было. Леми спал, и тоже на меховой куртке. Баргара и веточей не было. Тальвиал выкладывал из мешка еду.

Слабый ветерок подразогнал молочную дымку, и Кали теперь разглядел окрестности. Они были на широком уступе, ограждённом с трёх сторон отвесными стенами скалы.

-Там в стене есть щель,- сказал Тальвиал, заметив изучающий взгляд Кали.- Отсюда не видно. Баргар и веточи пошли на разведку. Скоро должны вернуться.

Кали посмотрел на сида:

-А кто?..- он провёл ладонью по меху.

-Баргар расстелил, он уложил нас. Я тоже был без сил. Когда уже Баргар заснул, веточи нашли проход.

Кали поднялся с трудом, взял меховую куртку. Его шатало, он был словно пьяный. Воздух был холодный и влажный. Было зябко.

-Поешь,- сказал сид,- и тепло придёт.

Кали расположился напротив Тальвиала. Он отломал у жареной утки ногу, откусил и зажевал медленно. Пока Кали ел, вернулись Баргар и веточи.

-Лестниц, по крайней мере, в ближайшее время не предвидится,- оповестил рыцарь.- Но подъём крутой.

Баргар посмотрел на мёрзнущего Кали, на вялого Тальвиала, на спящего Леми, поморщился и сказал:

-Выступим завтра.- Он подвинул меховую куртку, на которой спал, к столу, устроенному сидом, и приступил к еде.

-Где мой нектар?- подбежал Гом.

Тальвиал налил в пиалки древесный сок. Гом поднёс пиалку ко рту, отпил аккуратно и фыркнул.

-А чего ты ожидал, да,- Вим, подойдя к столу, тоже взял пиалку.

-Хуже, чем колортенский,- завизжал Гом.

-Не привередничай,- Баргар жевал сало с хлебом.- Кали, съешь сало. От холода – лучшее средство из еды. Сид, отрежь ему.

Тальвиал, кривясь лицом, начал отрезать сало.

-Чего это ты рожи строишь?!- зарычал рыцарь на сида.

Тальвиал протянул кинжал Баргару и подвинул сало:

-Сам режь.

Баргар взял у сида кинжал и принялся кроить сало:

-Ха! Эльфы!

-Надо Леми разбудить,- сказал Кали.

-Пусть спит.- Баргар отрезал три куска сала, положил их перед Кали.- И хлеб возьми.

Гом, давясь, выпил сок, однако потребовал добавки, мотивировав это тем, что стоит набраться сил перед переходом. Он не лукавил и не шутил. И Вим согласился с ним.

Леми проснулся – может быть, от запаха еды,– когда остальные трапезу заканчивали. Он подтянул меховую куртку к столу. Баргар нарезал ему сала и оторвал ломоть хлеба.

-Когда-то в Темтероне,- сказал Баргар,- жил славный рыцарь Юбинкреп…

-Где?- переспросил Кали.

-В Темтероне. В сантории Темтерон,- дал объяснение Баргар.- Там возник мой род и стоит мой родовой замок.- Прибавил он и начал заново:- Когда-то в Темтероне жил славный рыцарь Юбинкреп. Было это в те времена, когда шли войны за осколки звезды, спустя некоторое время после Великого Альвина. Тогда каждый народ воевал с каждым народом, а люди, вдобавок, воевали между собой. Все хотели заполучить звезду, и в Гелиане царили хаос и разорение.

-Постой,- перебил Кали,- но Тальвиал рассказывал нам, что сиды, например, боролись за раскол звезды? Зачем им было воевать за осколки?

-Слушай больше,- прогремел Баргар.- Каждый народ хотел завладеть звездой. Как говорил мой отец: один мерзавец всегда стремится главенствовать над другим мерзавцем,- он покосился на тёмного эльфа.- А вот когда какой-то из народов войну проигрывал, то немедленно объявлял, что народ их боролся за раскол звезды.

-Но ведь Альвин по велению бога людей расколол звезду – он изначально был бескорыстен и не хотел владеть кристаллом? А ты говоришь – все?- усмотрел Кали несоответствие.

-Так вот слушай,- призвал Баргар к вниманию.- В Гелиане царили хаос и разорение. Рыцари звезды и санторы храма Дивессы были тогда немногочисленны – сторонников Альвина было мало. Они не могли навести порядок. И не лезли в никакие заварухи. А их и не трогали: до горстки ничего не значащих людей дела никому не было. А города горели, люди умирали от войн, голода и болезней.

Юбинкреп жил в маленьком городке. Рыцарем тогда он ещё не был. Он был простым горожанином, который к тому времени потерял жену и двух братьев. Слёзы и боль были его спутниками, как и большинства людей, которым уже всё равно было, кто из народов завладеет кристаллом,– они ведь просто хотели жить. И вот однажды он решил, что довольно Гелиан натерпелся страданий. Он созвал народ городка и объявил, что простые люди должны объединиться и покончить с бедствием, навалившемся на них. Многие из горожан встали под его знамёна. Брошен был клич и в других городах. Люди откликнулись, они вступали в войско Юбинкрепа. Так Юбинкреп собрал армию.

Юбинкреп был непобедимым воином. Боль, которая теснилась в его душе, была его силой, страдания – его выносливостью, слёзы – его стойкостью. Сначала он сокрушил диких сагбадерцев, которые набегами разоряли и грабили их города. Затем он разбил армию людей, боровшихся за кристалл, разгромил войско лучников стрегонов и загнал верегенцев обратно в их горы. Его армия появлялась то на востоке, то на западе, то на юге, то на севере. И все противники его терпели поражение. Война отступила от городов людей, мор прекратился, и люди зажили нормальной жизнью. А он продолжал поход. Пали армии гномов и эльфов, орков и гоблинов. Маги признали своё поражение.

О подвигах Юбинкрепа и его армии слагались сказания и песни. Юбинкреп был столь популярен в народе, что люди хотели назвать его своим королём. Для него воздвигли замок близ озера.

Война завершилась, и в Гелиане наступил мир. Значительно поредевшая, измотанная сражениями армия под предводительством Юбинкрепа возвращалась домой. Но в земле людей, уже забывшей о напастях и страданиях, пока эта долгая, ожесточённая война продолжалась за её пределами, произошли перемены. Отцы храма Дивессы и рыцари Ордены Звезды захватили души людей, объявив Юбинкрепа посланником Дивессы и их веры.

Но избрание короля никак не входило в планы отцов храма и рыцарей ордена. И тогда по земле людей разнеслась весть, что Юбинкреп вступил в тайный сговор с бывшими противниками, что Юбинкреп предал людей, что он, собирая с помощью врагов осколки кристалла, хочет вернуть тёмные времена, что он втаптывает в грязь великое учение Дивессы, что он алчет всевластия. Санторы и рыцари ордена проповедовали, что Юбинкреп теперь несёт зло, и люди уверились в том.

Окрепшая и многократно увеличившаяся армия рыцарей ордена и ополченцы под командованием гельдов, благословлённые санторами храма, выступили навстречу Юбинкрепу. Армия рыцарей и гельдов в десять раз превосходила армию Юбинкрепа. Славный рыцарь знал, что войско его измотано и невелико. И всё же он обратился к своему войску. «Мы ушли воевать за родной дом и нашу свободу,- сказал он.- Так неужели теперь мы откажемся от них! И, если нам суждено умереть, то умрём с домом в сердце и со свободой на устах!» Ни один человек из его армии не пожелал сдаваться, и Юбинкреп повёл войско в бой.

Шесть дней и пять ночей шла битва. Закалённых в сражениях воинов Юбинкрепа не легко было одолеть. Но силы были слишком не равны. На шестой день армия рыцарей и гельдов всей своей численной мощью обрушилась на горстку уцелевших воинов Юбинкрепа. Они бились полдня, пока Юбинкреп не остался один. Но и в одиночестве он продолжал сражаться. Доспехи его было смяты и пробиты, на него обрушивались мечи, булавы и топоры, в него летели стрелы. Ему раздробили колено, но и на одной ноге он продолжал сражаться. Ему отрубили руку, но он продолжал биться одной рукой. Ему пробили стрелами грудь, но и со стрелами в груди он продолжал сражаться. Ему расшибли другую ногу, но и стоя на коленях он продолжал разить врага. Его сбили навзничь и сломали меч, но и лёжа со сломанным мечом он продолжал бой, пока рыцари ордена не раскроили ему череп.

Чтобы показать милосердие Дивессы, которая покровительствовала Юбинкрепу, когда тот восстанавливал порядок в земле людей, архиотцы храма даровали Юбинкрепу посмертно титул рыцаря, который оставался за его потомками. Также за потомками оставили замок, который возвели для Юбинкрепа люди (у Юбинкрепа была сестра, которая взяла на воспитание его сына, когда рыцарь отправился в поход).

Сказания и песни о подвигах Юбинкрепа и его воинов со временем забылись. Но история о славном рыцаре жива. Хотя помнят её немногие,- завершил Баргар рассказ.

Рыцарь опустил голову. Все молчали. Кали глубоко задумался.

После обеда Баргар изъявил желание поисследовать тропу, пройти подальше, чем утром с веточами. Кали догнал его, когда рыцарь подходил к проёму в скале.

-Я с тобой, Баргар.

-Нет, тебе следует отдыхать,- отрезал рыцарь.

-Но я хотел спросить…

-Спрашивай здесь.

Кали потоптался, собрался с мыслями.

-Из твоей истории, которую ты рассказал утром, выходит, что рыцари ордена и санторы храма сначала воспользовались подвигом Альвина, потом примазались к славе Юбинкрепа, которого ради собственной выгоды затем предали. И получается, что они тоже хотели лишь власти, только не заявляли об этом открыто, как остальные, кто воевал за звезду, а вожделели её тайно. И они взяли власть обманом. И получается, что они даже хуже тех, кто не скрывал своих притязаний. И после этого ты говоришь, что веришь в Дивессу и почитаешь отцов храма?

Баргар, чего Кали не ожидал, улыбнулся:

-Я ведь человек нашего времени. А другой веры у нас нет. Откуда ей взяться, если нет новых героев. А человеку ведь нужно во что-то верить. А отцов храма я почитаю не как людей. Как на людей, мне на них наплевать. Я их почитаю как стражей веры. Ведь если лишить людей веры, что с ними станет.

Переваривая ответ рыцаря, Кали почесал висок.

-А в какого бога верил Юбинкреп? Во что верил он?- спросил Калион.

-Этого я не знаю. Прежние боги забыты. Может быть, тогда были боги иного рода: семейный очаг, свобода, любовь, правда, совесть, честь, доброта. И Юбинкреп верил в них.

Баргар собрался уйти. Он уже повернулся, сделал шаг, но вдруг остановился и не поворачиваясь сказал:

-В одном ты ошибаешься, Кали. Юбинкрепа предали не отцы храмы и рыцари ордена, а люди, ради которых он и его армия пошли воевать.

Баргар зашагал по тропе, а Кали остался стоять, глядя рыцарю в спину и размышляя. И, когда Баргар повернул за скалу и исчез из виду, он услышал (или ему почудился) голос рыцаря.

-Остерегайся, Кали.

На следующий день отряд отправился в дорогу. Узкая тропа извивалась в скалах и шла в подъём. Они двигались в молочной дымке, воздух был влажный, идти было тяжело. Так, стеснённые скалами, они шли ещё сутки. На третий день тропа вывела их на каменистое плато. Облака клубились, видимость была плохая, и они потеряли тропу.

На поиски отправились веточи и Тальвиал, которые немного лучше видели сквозь облака. Тропу обнаружил Вим.

-Там есть ориентиры, да,- сказал он.- Это камни, поставленные друг на друга столбами.

Тронулись дальше. Подул сильный ветер, и веточам пришлось залезть под куртку Тальвиала, который шёл впереди, чтобы не пропустить ориентиры. Столбики, составленные из камней, были невысоки – по колено или чуть выше. И на плато тропа не шла прямо, а петляла среди глыб и каменной россыпи.

Когда небольшое это плато закончилось, начался изнурительный подъём по неширокой тропе, которая ограничивалась обрывом слева и склонами скал справа. Ветер усилился и подразогнал облака, видимость улучшилась, но, холодный, ветер пронизывал до костей. Надели меховые куртки. Могучему Баргару куртка оказалась мала. Он отрезал рукава, и только в таком виде – безрукавном – она налезла на него. Застегнуть её он не мог – она не сходилась,– рукава он натянул отдельно.

Пики, покрытые снегом, были теперь кругом. На первом же расширении тропы, под нависавшей скалой они встали на ночь. Сидели спинами, прижавшись друг к другу, чтобы было больше тепла. Хоть усталость давала себя знать, спали мало и чутко. Поэтому, когда забрезжил рассвет, откладывать до светла не стали; перекусив на скорую руку, снова тронулись в путь – вверх, вдоль скал и обрыва.

Идти стало труднее: тропа покрылась снегом, тяжелее стало дышать – воздуха не хватало. И чем выше, тем снега становилось всё больше и тем глубже утопали в снегу их ноги. И чем дальше, тем тяжче было дышать. Они часто отдыхали.

Ветер гулял среди пиков. Повалил снег. У Кали слезились глаза. Он, впрочем как и все, шёл, наклонившись вперёд, чтобы снег, подгоняемый ветром, не залеплял глаза, не залетал в рот, не забивался нос. В какой-то момент Кали, приподняв голову и получив порцию снега в лицо, сбился со следа идущего перед ним Леми. Он шагнул чуть в сторону, и нога его, провалившись в снег, не нашла опоры. Кали завалился на левый бок, упал и утоп в снегу. Ноги Кали болтались над обрывом, живот скользил вниз, руки его отчаянно хватались за снег… Вдруг горло ему сдавило.

Баргар за ворот вытянул Кали на тропу. Кали сидел, откинувшись на снежную стену, и неровно дышал. Баргар, Леми и, из-за плеча Леми, Тальвиал, смотрели на Кали.

-Можешь идти?- спросил Леми.

Кали кивнул. Баргар помог ему встать, и, опять выстроившись в цепочку, они продолжили восхождение.

Начало смеркаться. Узость тропы не позволяла заночевать на ней. Решено было подниматься дальше. Тальвиал наказал сцепиться, ухватившись за мешки на спинах друг друга, и идти след в след. Он прокладывал путь.

Вьюга усилилась. И Тальвиал посетовал, что за снежной пеленой ничего не разглядеть. Но ничего предпринять, кроме как продолжать путь, было невозможно. Отдыхали стоя: садиться и вставать, выкапываясь из-под набавляющегося снега,– лишняя трата сил.

Леми засмеялся, когда сид, встав спиной к ветру, повернулся к нему: у любознательных веточей, высовывающихся из-под куртки эльфа, листки-глаза были сплошь залеплены снегом. Будучи не в состоянии стряхнуть снег руками с глаз – плотно прилегавшая к телу эльфа куртка не давала,– веточи трясли стебельками и вращали листки. Но мокрый, липкий снег никак не желал спадать с их глаз. Всё это выглядело забавно.

-Я половину пропустил, да!- проверещал Гом. Голос его потонул в завывании ветра.

Шли очень медленно. Каждый шаг давался с трудом. Даже веточи устали: ветер и тяжёлый снег били по ним. Лишь Баргар ещё не выбился из сил. Он, перекрикивая завывание ветра, подбадривал идущих:

-Шаг. Ещё шаг. Давай, давай!

Тальвиал уже собирался сдаться  и предложить остановиться – непроглядная стена завихряющегося снега не давала видеть, а тропа всё тянулась и тянулась вверх,– как вдруг Гом, сумевший таки стряхнуть снег с одного глаза, истошно заверещал; правда, услышали его только Вим и Тальвиал.

-Там! Там! Да! Я, кажется, видел! Поляна снега! Да!- разорялся Гом.

Тальвиал остановился и вгляделся вдаль. Следовавшие за ним послушно остановились тоже. Сначала Тальвиалу показалось, что Гом ошибся. Сид прищурился, и за плотной стеной кружащегося снега он сумел разглядеть, что тропа расширялась невдалеке. Тальвиал обернулся и прокричал Леми:

-Кажется, мы вышли к перевалу.

Леми обернулся и передал слова сида Кали, а тот – Баргару.

-Ну, ещё один рывок!- прогремел Баргар, и Тальвиал, согнувшись навстречу вьюге, сделал шаг.

Они вышли на небольшое плато. Снег здесь был ещё глубже. По бёдра утопая в нём, они побрели вдоль скалы. Выбрав место, где стена чуть нависала, они разгребли снег и расположились в снежной яме. В таком убежище вьюга почти не донимала их. Можно было расслабиться. Сон навалился мгновенно.

В убежище было темно, а ещё было почти тепло и тихо. Эти, ставшие за последние дни непривычными, тепло и тишина застигли Кали врасплох и быстро разогнали его послесонную дремоту. Он протёр глаза и среди темноты увидел стенку, чуть посветлее, которая образовалась на месте входа в снежную яму.

Оказалось, что Баргар не спит. Кали зашевелился, и Баргар тут же поинтересовался, кто это проснулся.

-Кали,- ответил Кали.- А ты не спал, что ли?

-Спал.

Кали, как ему казалось, задал пространный вопрос, он ожидал от рыцаря более полного отчёта.

-Сейчас день или ночь?- Кали хотел услышать, по его мнению, недосказанное Баргаром.

-Надо выглянуть.

-А-а,- протянул Кали, только теперь сообразив, что Баргар проснулся незадолго до него.

Кали переместился, чтобы быть вплотную к светлой стенке, и запустил в неё руку. Слой снега оказался в пол локтя толщиной. Снег идти почти прекратил, ветер ослаб. И облака стали светлее. Кали поделился наблюдениями с рыцарем, и тот ответил, что это радует.

-Так день или ночь,- раздался слабый визг кого-то из веточей.

-День, день,- Кали и забыл, зачем изначально проделывал дыру в стенке, когда увидел, что мести перестало.- Это ты, Гом?

-Я, да,- был ответ.

Баргар сказал:

-Кали, стягивай мешок, поедим.

В убежище было тесно. Кали снял мешок и передал Баргару, задев, кажется, Тальвиала. Но тот не проснулся.

-Поосторожней,- выговорил за сида Гом.

Баргар порылся в мешке и с разочарованием произнёс:

-А сала разве не осталось?

-Наверное, нет,- безразлично отозвался Кали.

-Это плохо,- грустно сказал Баргар и снова принялся шарить в мешке.

Движения его мощной руки – локтем он задевал то Леми, то Тальвиала – в конечном итоге разбудили всех спящих (Вима, в том числе).

-Аккуратно надо было, да,- провизжал Гом.

-А я нарочно так делал,- прогремел Баргар.

-Гом, здесь не развернёшься,- оправдал Кали рыцаря.

Они поели и разрыли стенку. Веточи, поскольку ветра почти не было, вызвались сходить на разведку. Тальвиал предложил прикрепить их к верёвке, на всякий случай. Так и сделали. Их прикрепили к разным концам, и они, лёгкие, не увязая в снегу, ступая по поверхности, побежали в разных направлениях. Оставшиеся ждать их, ждали молча.

Первым вернулся Гом. Его визжание было расстроенным.

-Там дальше, кажется, опять узкая тропа. Не удалось проверить, да. Верёвки не хватило.

-Хорошо, что я тебя крепко привязал,- сказал Леми и поглядел на сидевших в убежище,- а то бы развязался, а мы бы кинулись смотреть, что случилось, силы бы потратили.

После прибежал Вим. Его голос был и вовсе подавленным.

-Откуда мы шли…- провизжал он низко.- Там… Я видел свет, да… Нет, не свет, а факелы… то есть свет от факелов…- сбивался Вим.- Не к добру.

-Далеко был свет?- спросил Тальвиал.

-Далеко бы – было б не видно. Уже близко отсюда, да.

-Может, тебе показалось?- у Кали заурчало вдруг в животе – наверное, от нехороших предчувствий.

-Я не слепой, ар Кали.

-Ты уверен, Вим?- провизжал Гом.

-Это был свет от огня, да.

-Надо выбираться с этой поляны,- засобирался Баргар.- Открытое место нам не в помощь сейчас с такой глубиной снега. Немедленно уходим.

Они вылезли из убежища. Гом показал направление. Они двинулись вперёд к склону, исчезающему наверху в облаках. Баргар прокладывал путь.

-Кто бы это мог быть?- спросил Кали у позади идущего Тальвиала.

-А ты не догадываешься?- ответил сид вопросом на вопрос.

Кали, конечно, догадывался.

-Думаю, безлицый, специально заманил нас сюда,- сказал Тальвиал.- И он почти всегда оказывается в нужное время и в нужном месте – для него. Интересно, что за дорога там, впереди?

-Но откуда он мог знать точно, что мы пойдём здесь? Ведь мы могли решить обойти хребет?

-По всей вероятности, он понимает, что по некоторым причинам ты и Леми спешите в Манвитикор. Но это – во-вторых. А во-первых, мы оставили за собой столько следов.

-Да,- согласился Кали,- следов за нами хоть отбавляй.

-И ещё,- сказал сид.- Я не думаю, что безлицый сейчас в числе преследователей. Думаю, он ждёт вести о нас – или нас, но это на крайний случай – по ту сторону хребта.

-Вести о нас мёртвых?- Кали понимал, что задаёт глупый вопрос, но он не смог не спросить.

-Именно.

-Кончай болтать. Беречь силы. За мной, вперёд,- скомандовал Баргар.

По распаханной Баргаром борозде идти было почти легко. Когда Баргар остановился и шедшие за ним приблизились к нему, все поняли, что они стоят на краю пропасти. Снежная поляна закончилась, слева и справа были скалы, впереди – облака. Облака, плывя туманной дымкой, мешали видеть, насколько пропасть глубока. Не видно было даже её другого края.

-Вот она, пропасть,- сказал Тальвиал.

-И по карте – так,- подтвердил Кали.- Там внизу река.

Леми прислушался. Он хотел услышать журчание воды. Но вода никак не давала о себе знать.

По левому склону вдоль пропасти тянулся узкий уступ. Снежное одеяло укрыло скалу так, что уступ был заметен. Этот уступ и был продолжением тропы. Вниз от уступа склон обрывался отвесно, вверх – вырастал сначала не очень круто, а потом вставал на дыбы и, как и внизу, терялся в облаках.

-Ещё хуже,- сказал Леми, оценив узкий уступ.- Надо было встретить тех, кто идёт за нами на поляне. Они ведь двигаются к поляне цепочкой. Мы бы вмиг их по одному перебили.

-Если вчера заметил,- Тальвиал посмотрел на Леми,- тропа там огибает обрыв, а не скалу. А если идут лучники. Облака поредели. Мы, выйдя из-за скал на поляну, будем у них, выстроившихся к нам практически во фронт, как на ладони. И что тогда будет, если у нас один лук и две трубки, а их больше десятка?

-Лучники? Я об этом не подумал.

-А на этом уступе,­- продолжал сид,- который, как видишь, огибает скалу, а не пропасть, хоть он уже и поэтому неудобней, у нас больше вероятности перебить их, как ты выразился, по одному, если они осмелятся пуститься за нами следом. Я с веточами пойдём последними. На такой тропе у нас троих много шансов не дать преследователям подступиться к нам и перебить их достаточно.

-Баргар, а ты что скажешь?- спросил Кали.- Ты думаешь, как Тальвиал?

-Именно так. Только я подумал об этом раньше,- не упустил возможности побахвалиться Баргар, повернувшись ко всем с гордым видом.

-Как же ты мог подумать об этом раньше, если не видел, как продолжается тропа?- улыбнулся Кали промашке Баргара.

-Я же первым вышел к этой скале,- с самодовольным видом заявил Баргар.- Я буду прокладывать путь. Пошли.

-Надо же, бесстрашный рыцарь отступает, бежит,- подтрунил над Баргаром Леми.

-Не отступает и не бежит, а выбирает позицию,- Баргар вытащил двуручник.

Протыкая мечом снег, чтобы убедиться в опоре, Баргар вступил на уступ. Мощными ногами он разгребал и сбрасывал снег. Он шёл вполоборота: тропа была очень узкой.

Они прошли расстояние локтей в сто, когда тропа перестала огибать скалу и уступ выпрямился. Тальвиал, держа веточей под курткой, следил за тылом. Пока всё было спокойно. Преследователи не объявлялись.

Подул ветер, поднимая снежную пыль. Они миновали прямой участок, и тропа вновь начала огибать скалу, становясь при этом ещё уже. Баргар теперь продвигался боком. Ветер задувал, и облака начали рассеиваться. Ещё невнятно, но стал различим противоположный край пропасти. И пропасть под ними, казалось, вот-вот очистится от облаков и откроет свои глубины.

Пробирались очень медленно. Вдруг Баргар остановился. Вот что открылось его взору: будто кто-то гигантский взял и отгрыз кусок скалы.

-Что случилось?- спросил Кали.

Баргар повернул голову и оглядел всех.

-Всё. Тропа закончилась,- сказал он.- Здесь провал. Может, раньше было что-то вроде подвесного моста, но сейчас его нет.

-Вот что не в порядке,- произнёс Тальвиал.- Безлицый таки заманил нас в ловушку.

-Ты видишь, что за провалом?- спросил Кали рыцаря.

-Такой же склон с уступом. Локтей сорок. Не перепрыгнешь.

-Нашей верёвки хватит?

-Кажется, хватит. Но кто-то из нас ещё должен как-то перебраться туда. К тому же я не нахожу, за что здесь и там можно верёвку закрепить.

-Веточи, веточи,- предложил Леми.

-А что веточи. На склоне им, таща верёвку, не удержаться,- возразил Баргар.- Тем более ветер поднялся.

-Нет. Мы привяжем и перебросим их. Ты перебросишь, Баргар.

Гом заверещал:

-Да, да!

Тальвиал привязал веточей к концу верёвки – сначала Вима, Гом пожелал быть впереди. Верёвку передали Баргару.

Ветер усиливался, и снежная пелена вставала вихрами. Баргар завязал другой конец верёвки на своей левой руке, после чего стал опускать верёвку с веточами в молочную мглу, скрывавшую бездну от глаз. Он раскачал верёвку и, когда она подлетела под небеса, забросил веточей на склон.

Гом и Вим, упав на склон, лежали некоторое время, приходя в себя после качелей. Они крутили листки в разные стороны – в глазах их всё шаталось.

Веточи принялись разрывать снег на склоне – искать то, за что можно б было закрепить верёвку. А ветер задувал всё сильнее.

На смену непрозрачной дымке облаков пришла гонимая и развеваемая ветром снежная пыль, окружающие просторы начали вырисовываться перед взорами мальчишек, сида и рыцаря.

И тут Тальвиал увидел преследователей, пробиравшихся вслед за ними по тропе. Он быстро приготовил лук и поставил на тетиву стрелу. Стрела пронзила преследователя, и тот упал в пропасть. Леми хотел проследить его падение, но узнать, насколько пропасть глубока, не представилось возможным: затёртые между отвесными стенами облака так и не рассеялись, а под напором ветра текли, словно бурлящая река. Зато Леми разглядел другой берег пропасти: его очертания проступали всё чётче и чётче. До другого берега, Леми прикинул, было около семисот локтей. И тут Леми раскрыл рот.

Тальвиал был наготове, чтобы поразить следующего врага, если тот появится на тропе из-за скалы. Леми схватил его за руку.

-Смотри,- сказал Леми, показывая через пропасть.

На той стороне – видимо, там, где дорога из Рисбора в Манвитикор пересекалась на перевале с тропой, идущей от Хатрула,– на площадке перед пропастью выстроилось не меньше тридцати лучников. У Кали, увидевшего то же самое, что Леми и Тальвиал, вырвалось:

-Вот уж повезло. Лучше б облака не разгонялись.

-Ерунда.- Баргар был невозмутим.- Если б облака остались, идущие следом за нами дали бы факельный ориентир, который, уверяю, заметен на таком расстоянии даже в самом густом тумане, и те,- он качнул головой на противостоящих,- ориентируясь по свету факела, начали бы пускать стрелы. У них есть знаки. Элементарно: махание вверх-вниз – бьёте по цели, махание вправо-влево – мимо цели. Так бы и направлялась стрельба. Эти военные хитрости для меня не секрет.

-Но как сами направляющие в тумане смогут увидеть, по целям ли ведётся стрельба?- не понимал Кали.

-Стрела, прорезая туман, оставляет за собой след. Разведка проверяет…

-Но ведь атакованные могут, пользуясь туманом, не стоять на месте, а незаметно менять позицию?

-Я разве сказал, что это эффективно, когда цель может менять расположение? Вот в нашем случае,- Баргар посмотрел на провал,- это было бы эффективно.

-Да хватит вам. Нашли время для разбора военных премудростей,- Леми разозлил их бесплодный разговор.- Что нам теперь делать-то?

-Молиться Дивессе, чтобы те, на той стороне, оказались не такими меткими, как Тальвиал,- обернулся на Леми Баргар.

Тальвиал в это время скинул ещё одного преследователя в пропасть, попав тому стрелой в грудь.

-Смотрите,- сказал Леми, вытянув руку.

Лучники на той стороне задрали луки.

-Началось,- констатировал Баргар.

Первый залп не достиг их: стрелы, свистя, канули перед уступом в пропасть чуть в стороне. Лучники задрали луки ещё выше и повернули их с поправкой на ветер.

Веточи ковырялись в снегу. Гом и рядом Вим рыли снег на склоне, добираясь до камня. Они искали какой-нибудь выступ или большой камень, за который можно было закрепить верёвку. Снег был глубиной в два локтя. Копание давалось им и так нелегко, а тут ещё, выбравшись из лунки и увидев лучников на той стороне, они принялись спешить.

Веточи рыли ямку за ямкой, а стрелы, пущенные с той стороны, врезались в уступ и в склон за спинами мальчишек, рыцаря и сида. Лучники пристрелялись. Кали, Леми и Тальвиал присели и загородились руками. Тальвиал раскрывался только тогда, когда отбивал попытки наёмников безлицего обстрелять их с тропы: вероятность подстрелить кого-то из отряда с близкого расстояния была велика, и Тальвиал не давал высунуться неприятелю из-за изворота скалы; он сбросил в пропасть ещё двоих. Вокруг стоял свист стрел, они падали сверху вниз, заснеженный склон за Баргаром, Кали, Леми и Тальвиалом из-за стрел, которые, утопая в снегу, оставляли за собой отверстия, напоминал луговой муравейник с множеством входов.

Кали отклонился от стрелы: она летела прямо ему в плечо; стрела с хлюпом вонзилась в мешок за его спиной – уже вторая. Залпы следовали один за другим. Баргар стоял под градом стрел.

-Баргар, сядь. Глупо вот так вот умереть,- сказал рыцарю Тальвиал.

-Честь превыше всего,- провозгласил Баргар.- Меня загрызёт стыд, если я выживу, прячась от вражеского оружия. Тебе, эльф, не понять.

Ветер усиливался, он уже завывал, поднимая и неся клубы снежной пыли. Видимость портилась, но обстрел продолжался. Одна из стрел таки угодила в Баргара – прошила ему ногу. И Леми не остался без ранения: стрела царапнула ему кисть, когда он прикрыл голову руками.

Гом и Вим рыли, рыли и рыли. Ямок, прорытых ими, уже было прилично на склоне, но результата всё не было.

В очередной раз добравшись до камня, Гом заорал:

-Кажется, нашёл! Ви-и-им!

-Что ты орёшь. Я же здесь, да. Мы же рядом на верёвке.

Гом, не обратив внимания на замечание брата, показал на волдырь, выступающий из стены.

-Очень мал,- пропищал Вим.- И с трещиной. Камень здесь, видишь, слоистый, да. Выглядит ненадёжно.

-Нет времени искать, да и верёвки может не хватить, ели рыть по склону дальше, да,- возразил Гом.

Вим согласился с ним. Они разгребли снег побольше и принялись обходить волдырь, наматывая на нём верёвку, которой, благо, хватило,– они сделали достаточно оборотов, чтобы закрепить её. Когда дело было сделано, Гом и Вим задёргали верёвку. Обессиленные, они прильнули к камню, намокшие глаза-листки их беспомощно повисли на стебельках.

Баргар ощутил призывное колебание верёвки.

-Закрепили,- сказал он.- Кали, давай первый.

-Нет,- возразил сид.- Ему будет непросто залезть на склон. Я пойду. Буду прикрывать вас оттуда и помогать забираться.

Тальвиал перешагнул через Леми, перешагнул через Кали.

-Как бы тебя пройти,- подступил сид к рыцарю.- В любом случае, придётся тебе присесть, стыдно тебе или нет.

Баргар грозно посмотрел на эльфа.

-Для дела, для дела. Быстрей,- Тальвиал ответил рыцарю не менее грозным взглядом.- Натяни верёвку. И не шевелись.

Баргар повиновался. Тальвиал переступил через него, встал на верёвку и пошёл по ней, балансируя руками. Ветер, играя, бил его с разных сторон, снежная пыль колола лицо. Когда он прошёл, приблизительно, половину верёвки, стрела пролетела ровно перед ним. Он инстинктивно отклонился, остановившись, и его повело вбок, верёвка под ним задрожала, но он сумел сохранить равновесие. Он устоял и продолжил переход, прибавив скорости, почти бегом. Верёвка, прорезав снег, лежала на склоне. Очутившись у другой стороны, Тальвиал не шагнул на склон, а спрыгнул с верёвки прямо на заснеженный уступ. И тут же он взял наизготовку лук. Пущенная стрела попала в плечо показавшегося из-за скалы на тропе преследователя. Тальвиал пустил ещё стрелу. Она угодила преследователю в живот – преследователь скорчился от боли, нога его съехала с уступа, и с криком он полетел в пропасть.

Тальвиал не знал, какую стойкость проявил Баргар. Когда он делал первые шаги по верёвке, стрела, пущенная с того берега, пронеслась наискосок прямо перед лицом рыцаря и упала аккурат за его рукой, державшей верёвку. Баргар не шелохнулся.

Настала очередь Кали перебираться. Он с трудом перешагнул через рыцаря, задержавшись на его плече. Когда Баргар встал, Кали повернулся спиной к провалу, взялся за верёвку и, подбросив ноги, обхватил верёвку ногами.

-Удачи, парень,- напутствовал Баргар. Он опять был открыт навстречу стрелам.

Кали принялся перебирать руками и подтягивать ноги. Висевший за спиной мешок тянул в пропасть. Он помнил научение Тальвиала и не пытался смотреть вниз, хотя знал, что там кипит река из облаков и кроме поверхности этой реки, близкой к нему, он ничего не увидит. Лучники и здесь не оставили его в покое. Стрелы летели над ним, под ним, позади него, впереди него. Он откидывал голову и смотрел на перевёрнутого в его глазах Тальвиала, который медленно приближался к нему. И в его голове тлела только одна мысль – чтобы его не подстрелили сейчас: он страшился упасть в неизвестную глубину.

Кали головой окунулся в снег, прежде чем руки его коснулись камня. Кали пришлось продевать руки под натянутую верёвку, которая лежала на камне, что оказалось непросто. Благо верёвка тянулась по склону на расстоянии втянутой руки от уступа. Тальвиал схватил Кали за руку:

-Мешок надо было положить на грудь,- сказал сид.- Вторую руку не отпускай, но ослабь. И выгни спину, Кали.

Тальвиал дёрнул его вверх и на себя, и спина Кали оказалась на склоне.

-Чуть подтянись и опусти сначала ноги,- наставлял дальше сид.

Кали сделал, как было велено, и медленно сполз к уступу, оставив после себя глубокий след. И как раз в этот момент, туда, откуда он сполз, ударила стрела.

Сид сделал назад один шаг, и Кали поставил ноги на уступ.

Леми уяснил оплошность Кали и, прежде чем ухватиться за верёвку, перевернул мешок со спины на грудь. Передвигаться от этого было не легче, но легче получилось выбраться на склон. Кали, разумеется, помог,– схватив за ворот Леми, подтянул его.

Тальвиал и Кали сделали по шагу назад, и теперь Леми сполз на уступ. Обстрел полностью перевёлся на эту сторону,– где целей было больше.

-А как же Баргар?- только теперь сообразил Кали.

-Повиснет над пропастью и полезет вверх,- объяснил Тальвиал.

-Надо было мне последним. Вы бы меня вытянули,- сказал Леми.

-Ты бы не смог удержать верёвку, когда бы Баргар полез. И я бы не смог, скорее всего.- Тальвиал поставил стрелу на тетиву и прицелился: на той стороне – через провал – из-за скалы высунулся преследователь; но только высунулся, тут же убрался.

Баргар сел на край уступа. Внизу плыли облака. Он аккуратно оттолкнулся и полетел в белёсую пелену. Он падал вниз, пока верёвка не натянулась, он приготовился к удару.

Удар об скалу он принял спиной. Снег, покрывающий склон, и меховая куртка смягчили удар. Баргар повис в молочной мгле.

Веточи, отдохнувшие, сидели у волдыря – куда им было деваться,– когда раздался нехороший треск. Они выставили друг на друга листки и затем посмотрели на волдырь: трещина на волдыре, как они увидели, хотя верить в это не хотели, увеличилась. Они опять переглянулись, и тут же опять раздался треск. И волдырь на их глазах начал отслаиваться от стены.

Баргар размотал верёвку на левой руке и полез вверх. Он преодолел, наверное, уже половину расстояния к уступу, когда вдруг, как ему показалось, он начал медленно опускаться вместе с верёвкой вниз. Сверху донёсся крик, и его тряхнуло,– будто порвавшись, верёвка было полетела в пропасть (и он вместе с ней), но вдруг натянулась как струна. Натянулась, но сползать вниз не престала.

Волдырь отслаивался от скалы, и веточи истошно заверещали. Тальвиал и Кали обернулись на это верещание, а Леми, стоявший у провала, заметил, что верёвка ползёт вниз. Он выбросил руку к верёвке, схватил её и закричал:

-Верёвка!

Кали и Тальвиал, поняв, в чём дело, упали на склон, чтобы дотянуться до верёвки. И схватили её вовремя: раздался гулкий треск, и то, за что она крепилась, пропахало снег. Леми едва не сорвался в пропасть: мгновение он держал верёвку один, вес рыцаря был ему не под силу, его подтащило к краю провала, ещё бы миг, и Баргар утянул бы его за собой.

Верёвка медленно уползала в бездну, пока Кали и Тальвиал вставали обратно на уступ. Они встали, упёрлись. Кали, Леми и Тальвиал потянули верёвку на себя, но безуспешно: Баргар оказался тяжелее, чем они думали. Но верёвку они зафиксировали и держали крепко – Баргар мог подниматься наверх. И как раз в тот момент, когда казалось, что худшее позади, по ту сторону провала появился преследователь. Стрела, пущенная им, попала Леми в плечо.

Тальвиал был в смятении, он не знал, за что хвататься – за верёвку или за лук,– он на мгновение подразжал кулаки, а Леми от боли выпустил верёвку из руки, в которую угодила стрела,– хватка отряда ослабла, верёвка дёрнулась вниз. Из-за этого рывка Тальвиала, Кали и Леми, не выпустившего верёвку из другой руки, бросило вперёд и Леми, навис над провалом. Он вгрызся мысками в край уступа, но мешок на груди перевешивал, а верёвка тащилась вниз.

Баргар висел в облаках. Верёвка перестала сползать вниз, и он решил уже подниматься дальше, как вдруг верёвка дёрнулась и спустя миг душераздирающий крик огласил пространство. И тут же мимо него что-то пронеслось в пропасть, взбивая молочную реку. Верёвка опять поползла в бездну, и не так медленно, как раньше.

Верёвка опускалась вместе с ним в бездну. Баргар посмотрел вниз – дальше ног ничего не было видно – и ухмыльнулся, посмотрел наверх, задержал взгляд на исчезающей в молочной пелене верёвке – и разжал кулаки.

Но мешок на груди перевешивал, а верёвка тащилась вниз, и Леми всё больше и больше заваливался вперёд; его рука, которая держала верёвку, вывернулась и разжалась, кувырнувшись через голову, Леми полетел в пропасть.

-Леми!!!- завопил Кали.

Кали изо всех сил потянул верёвку на себя, с глупой надеждой, что Леми в последний момент ухватился за неё и сейчас висит над пропастью, как вдруг волочащий за собой в пропасть его и Тальвиала груз исчез и его с сидом, не ожидавших этого исчезновения, швырнуло назад. Они не удержались на ногах: Кали упал на Тальвиала и чуть не столкнул того в пропасть; Тальвиал головой и спиной навис над ней. Сид замер, а затем мелкими движениями, будто ему вздумалось почесаться, вернул спину и голову на тропу. Кали же вскочил на четвереньки, подобрался к провалу и лёг, высунув голову над пропастью.

-Леми. Леми,- шептал он, глядя на облачную реку.- Леми… Баргар…- слёзы капали из его глаз.

Преследователь прицеливался. Тальвиал, встав на колено, вскинул лук. Первая стрела попала преследователю в ногу, вторая и третья – в грудь. Ноги преследователя подкосились, мёртвым он упал в пропасть.

Тальвиал аккуратно подтянул конец верёвки, к которой были привязаны веточи, и позвал Кали.

-Кали, надо идти. Им уже не поможешь.

Кали не вставал. Тальвиал приблизился к нему, присел и похлопал его по спине.

-Надо идти, Кали. Иначе наши утраты будут напрасными.

Тальвиал взял Кали за руку и помог ему, безвольному, встать. Держа у груди привязанных веточей, согнувшись под обстрелом, который не прекращался с того берега, сид принялся расчищать путь. Он постоянно оборачивался: может, им когда-нибудь и выстрелят в спину, но только не теперь. Локтей через сто уступ закончился: тропа уходила от пропасти, теснясь в скалах. Тальвиал, как только стал недоступен стрелам, зайдя за выступ скалы, остановился. Он сел на снег и положил рядом веточей, обескураженных тараном зимней каши,– они тоже чуть не погибли, когда каменный волдырь подхватил их и понёс впереди себя сквозь плотный снег и начал подминать под себя; сперва они чуть не лишились глаз, а следом едва не переломались.

Кали безвольно плёлся за сидом. Стрелы, летящие с того берега, не волновали его. Никогда в жизни он не чувствовал такой пустоты. Когда умерли его родители, он был ещё совсем маленьким, и потеря ощущалась иначе. Когда погиб отец Дилет, он ещё не ходил за гряду и верил в сострадание Дивессы.

Кали добрёл до выступа и упал на живот рядом с сидом. Неморгающие его глаза уставились в одну точку, а слёзы прожигали снег.

 

13

Воздух был чист и прозрачен. На небе ярко горели звёзды. И сияла почти полная луна. Снег искрился под её холодным светом, переливаясь разными цветами.

Было светло. Снег отражал и распространял яркий лунный свет. Темень была только там, где скалы здоровались одна с другой или где от скал падали узкие тени.

Веточи прибежали, вереща.

-Тальвиал, там дальше пещера.

Сид посмотрел на лежащего Кали, одетого в две меховые куртки: лоб у него был в испарине, глаза – полузакрыты, кашель вырывался из его груди.

Весь день Кали пролежал в снегу. Он не был в состоянии подняться и идти дальше, как Тальвиал не уговаривал его. К вечеру Кали пробил озноб и одолел кашель; в глазах его мутилось, он ничего не различал.

Тальвиал потрогал лоб Кали.

-Будто раскалённые угли,- сказал он веточам.- Он не может идти.

-К слову, об угле,- завизжал Гом.- В пещере есть.

-Да, да,- подтвердил Вим.- Там сложено то, что похоже на то, если раскрошить каменные деревья, как поступал травник в мёртвом лесу.- Он грустно посмотрел на брата:- Это то, что все называют – уголь, да. Эта пещера когда-то была обжитой, но давно. Однако уголь…

-Ничего с ним не сталось,- перебил брата Гом,- так и лежит.

-Будет огонь,- продолжал Вим,- и Кали будет тепло.

-Далеко до пещеры?- спросил сид.

-Совсем рядом. Луна не зайдёт, как мы будем там,- сказал Гом.

Тальвиал закинул за спину мешок с провизией и взвалил на плечо Кали.

-Пещера – рядом с тропой. Мы не ошиблись,- Гом, легко ступая по поверхности снега, побежал впереди.

Тропа тянулась между скал, ровно, без подъёмов и спусков. Тальвиал выше колена проваливался в снег. Срок, какой обозначил Гом, чтобы добраться до пещеры, был правилен для веточей, бегущих по поверхности снега, но не для сида, проваливающегося в нём, который, к тому же, нёс на себе Кали.

Они вынуждены были сделать привал. Вим, по распоряжению Тальвиала, сторожил их тыл. Сид не был уверен в том, что преследователи не переберутся через провал и не продолжат травить их, если, разумеется, из преследователей кто-то уцелел. Вчера они не предприняли попытки перебраться по понятным причинам: они бы стали великолепной мишенью для него, Тальвиала, и вряд ли бы даже смогли организовать переправу, но, если бы даже и организовали, то путешествие их на этом бы и завершилось. Теперь же, когда им никто не препятствует, сделают они это ночью или оставят до утра? Сколько всего преследователей? Насколько равны или неравны силы?

-Я чуть все шипы не выронил, когда эта штука понесла нас, да,- пожаловался Гом, когда Тальвиал спросил, в порядке ли их оружие.- А когда она на нас навалилась, я думал – всё,- Гом сблизил листки и повернул их друг к другу.

У Гома получилось смешно, и Тальвиал хохотнул.

-Вовремя вы верёвку схватили, мы сразу рыть снег начали и выбрались из-под этой штуки, да. Оказалось, под нами снега уже почти не было, ещё немного, и этот волдырь вдавил бы нас в скалу и расплющил бы, да. А потом он опять пополз. Мы глаза вот так спрятали, чтобы они не повредились,- Гом откинул стебельки назад и опустил листки вниз.

Гом не был похож сам на себя. Крикливый забияка, он, вспоминая пережитое ими потрясение, неестественно для себя остепенился.

-Ведь мы все могли погибнуть, да?- спросил веточ.

-Да,- кивнул Тальвиал.

-Значит нас спас Баргар?

-Да,- опять кивнул сид.

-Сначала много наших братьев, потом Зок, Гуп и Гезендан, потом Панламэ, а теперь Леми и Баргар,- грустно пропищал Гом и опустил листки.

-Да,- печально сказал сид.

-Баргар был отважный воин. Смелый и сильный. Очень умелый. Столько врагов положил. Точно, больше, чем я.- Гом поднял листки на Тальвиала.- А Леми – такой славный человек. Мы с братьями никогда не встречали таких людей, как Кали и Леми. Никто из людей к нам хорошо не относился. А Кали и Леми… И Баргар, в общем-то…- влажные листки Гома блеснули в лунном свете.

Луна спряталась за горами. Веточи и сид, опять взваливший на себя Кали, продолжили путь. Тропа виляла между скал, уводя от пропасти и снова приводя к ней. Но над бездной она шла уже не узким уступом, а просторной дорожкой, так что к пропасти они близко не подходили.

Неширокий вход в пещеру был различим, хотя на треть был завален снегом. От входа пещера расширялась. Тальвиал положил Кали на ровный пол у стены, на которую горы не дышали морозным дыханием через вход, и огляделся: неглубокая пещера была явно рукотворной. Гладко обтёсанный свод, стены и пол не оставляли в том сомнений.

-Там есть ещё ход, да. Надо лишь зайти за стену. Только, куда он ведёт, мы не проверяли,- сказал Вим Тальвиалу.

Сложенный горкой уголь был немного сыроватым. Тальвиал положил угли рядом с Кали.

-Теперь Кали будет тепло,- пропищал Вим.

-Растопим снег во фляге, и согреем воду. У меня есть снадобье. Надо лишь заварить,- сказал сид.

Уголь занялся от искр, высекаемых из кремня, не скоро. А когда угли затлели, в том углу пещеры, где лежал Кали, стало тепло. Веточи набили флягу снегом, и Тальвиал устроил её в разошедшихся углях. Когда вода забурлила, сид достал флягу, взявшись за горлышко рукавом куртки, чтоб не обжечься, и заварил горстку сбора.

Когда отвар немного остыл, Тальвиал приподнял голову Кали и приказал ему пить. Несколько раз за день сид поил Кали отваром и менял ему одежду; Тальвиал снял с него куртку, купленную им в Колортене, и рубаху под ней; одно из них надевал на него, другое сушил у углей и так чередовал: Кали обильно потел,– и накрывал меховыми куртками.

Кали многократно забывался сном и бредил во сне. И не во сне он тоже бредил. Возвращаясь из забытья, он не осознавал, где он и кто с ним рядом. Когда он находился в забытьи, его терзали кошмары.

«Отец Дилет, я спрятал книгу, можно я пойду погулять…- обращался он к Тальвиалу.- Ребята, пойдёмте на пристань встречать лодки…- его рука немощно приподнималась. Он засыпал, и:- Мама, мама, Леми упал с пирса, и его затянула вода,- бормотал он.- Папа, не ходи в море… Отец Дилет, осколка нет… Огонь, всюду огонь… Темно, кости везде… всё в тумане, куда вы?.. Дивесса, где же ты? смерть идёт… Кровь, всё в крови… Демоны, отпустите меня… Разбил звезду на осколки… Альвин, голова с плеч…»

К ночи состояние Кали ухудшилось. Он трясся мелкой дрожью и бормотал уже не отчётливо, а невнятно. Веточи дежурили возле него по очереди, давая возможность Тальвиалу немного подремать. Когда одежда на Кали становилась совсем мокрой, они будили сида, и тот, поменяв парню одежду, разогревал отвар и поил Кали.

К утру Кали стало совсем плохо. Дрожь в нём унялась, перестав бормотать, он лежал недвижно, дышал поверхностно и глаза не открывал. Тальвиалу и веточам теперь было не до сна, они сидели возле Кали, обсуждая его болезнь и не находя, чем ему ещё можно помочь, и ожидали худшего.

Сид в очередной раз переодел Кали, разогрел отвар и попытался влить в него, но рот у Кали не разжимался. Тальвиал надавил двумя пальцами на щёки Кали: между зубов сид принялся понемногу вливать отвар. Затем уложил Кали, подбросил углей и сказал веточам:

-Ничего больше не сделаешь, будем ждать. Спать ложитесь, я посижу с ним.

Веточи идти спать отказались: им, как и Тальвиалу, было не до сна. Вим сидел и, глядя на Кали, изредка охал. Это оханье раздражало Гома.

-Хватит охать,- пропищал он, не выдержав.- И так тошно.

Вим, склонив стебельки, поникнул листками:

-Простите,- сказал он еле слышно.- Это вырывается само собой.

-Можно попробовать провести обряд,- неожиданно предложил Тальвиал.- Правда, я не целитель.

Веточи воззрились на сида.

-У вас же тоже подобный есть,- Тальвиал, в свою очередь, посмотрел на веточей.

-Но…- протянул Вим,- это же наши миры. Кали одной ногой в мире вечного сна людей, да. Сможем ли мы вытащить Кали из его мира вечного сна?

-Если не сможем, попробуем провести в наши,- неуверенно ответил Тальвиал

-Провести в твой или наш, чтобы вызволить оттуда? Допустим, проведём. А если проведём и не вызволим, какие возможны последствия? Или даже вызволим, что с Кали может стать? Ты обо всём этом подумал?

-Если другого ничего не остаётся…- Тальвиал поглядел на Кали.

-Оставив Кали в наших мирах вечного сна, мы можем нарушить порядок в них,- Вим воздел руки.- Мы можем разрушить их, да! Мы обречём души наших предков на страдание или, кто знает, ещё на что!

-А душу Кали сделать виновницей всех бед и обречь на безвестие,- добавил Гом.

-Тебе же известно, что миры вечных снов неприкосновенны, у каждой расы свой мир!- провизжал Вим.

Гом повернул листки на Кали и опустил их.

-Среди нас целителей нет. Успех вызволить Кали невелик,- завершил Вим.

Воцарилась тишина, только угольки, пылая жаром, иногда потрескивали.

-Я согласен с Тальвиалом,- вдруг прозвенел в тишине писк Гома.- Мы должны попробовать.

-Вы представляете, что мы можем натворить?- листки Вима полузавернулись, обратившись на Кали, и веточ вздохнул тяжко: его душа разрывалась надвое – он боялся разрушить порядок, но и не мог мириться с тем, что ничего не предпримет для того, чтобы не дать Кали умереть. Вим был уверен, что время уйти в мир вечного сна для Кали ещё не пришло. И, если такое случится, то вина ляжет на тех, кто сейчас находится рядом с Кали. (Вдобавок, он и так себя уже винил – в смерти Леми и Баргара).

-Я не однажды видел, как проводится обряд,- сказал сид.

-Я тоже, да,- отозвался Вим.

-Я видел… пару раз,- стыдливо пискнул Гом.

-У вас только соки применяют?- спросил Тальвиал у Вима.

-Конечно.

-Тогда остаются только мои мешочки.

-Можно яд, если разбавить водой побольше. Соскребём с шипов,- оживившись от прозрения, провизжал Гом.

-Только не хланы: он не подходит,- урезонил брата Вим.

-И в мыслях не было!- Гом подбежал к Тальвиалу и положил перед ним шип.

Тальвиал вылил остатки снадобья и передал флягу Виму:

-Набери, пожалуйста, снега.

Сид поковырялся в мешочках, достал травы, какие посчитал нужным, и стесал ножом несколько крохотных стружек с острия шипа. Вим принёс флягу, Тальвиал поставил её на угли.

-Воды надо много,- предупредил Вим.- Растает, ещё запихну снега. Фляга должна быть полной, да.- Он посмотрел на стружки, собранные на камне:- Хватит. Даже многовато.

Во флягу, по горлышко заполненную водой, Тальвиал положил несколько стружек и по щепотке нескольких трав. Поставил ненадолго флягу на угли, затем взболтал. Разжимая челюсти Кали, влил ему четверть фляги. Выпил из фляги сам и держал, пока по глотку из неё сделали веточи.

-Такая смесь должна подействовать,- сказал сид.

Спустя некоторое время, Тальвиал раздвинул веки Кали: зрачок был расширен.

-Можно начинать,- Тальвиал встал у изголовья Кали.

Вим объяснил Гому, что ему следует делать, и веточи, оставив трубки, положили руки на ладони Кали. Тальвиал, присев, прижал пальцы к вискам Кали.

-Лоне воса, лоне воса, лоне воса,- монотонно запел сид.- Лоне воса, лоне воса, лоне воса,- он постепенно умерял голос; наклоняя голову ко лбу Кали, он переходил на шёпот:- лоне воса, лоне воса, лоне воса…

Кали вышел на пристань: и там никого не было, ни людей, ни птиц, ни рыб в воде. Было безоблачно и светло, но солнце не сияло в небе. Ветра не было, и море было спокойным. Его гладь будто застыла, и вода до самого дна словно замерла.

И вдруг на горизонте появилась огромная волна, которая неслась стремительно к берегу. Он не мог бежать, он врос в пристань. Доски пустили ростки, которые, превращаясь в могучие ветви, ползучими лианами опутали его ноги. Он закричал, но в воздухе не раздался звук. А громадная волна всё катила и катила на него. И вот она уже коснулась пристани… и вдруг на глазах рассыпалась белым пухом и превратилась в покрытые снегом остроконечные пики.

Кали стоял среди заснеженных скал. Космы ледяного ветра гладили его лицо, забирались ему в рот и нос и проникали в его нутро. И тут горы затряслись, и прямо под его ногами снег начал проседать и падать вниз. И вскоре перед ним открылась бездонная глубина. Бездна манила, а ветер подталкивал к ней. Ветер пел сладкую холодную песню, а бездна, зовя, угощала умиротворением и блаженством.

И вдруг среди этих зычных голосов Кали расслышал далёкий, тихий, скорбный голос – словно, потерявшаяся и обречённая малая птаха попискивала в гомонящей стае чаек. Кали уже хотел отдаться бездне, как скорбный голос проник в него и зазвучал в нём тепло и громко, растопив ледяную песню ветра и разбив подарки бездонности.

«Внемли зову, внемли зову, внемли зову»,- ласково и жарко повторял голос.

И тут горы вновь затряслись и противоположный берег стал приближаться, сжимая орущую свистом бездну. Бездна закрылась, а снег вздыбился и превратился в воду, и вода встала прозрачной, тонкой стеной между Кали и тем берегом, на котором теперь были не только горы, но и леса и луга, города и реки, болота и озёра.

Кали потрогал прозрачную стену: вода была густой и вязкой. Он просунул сквозь неё руку, собирался уже шагнуть сквозь неё. Но воин с тёмно-синей кожей, смоляного цвета длинными волосами, в сверкающих доспехах преградил ему путь.

«Я вижу, мой меч обрёл нового хозяина,- сказал воин.- Ты не можешь войти сюда, пока с тобой Индер. Уходи. И будь достоин меча».

Кали убрал руку – вода пошла кругами, и, когда круги улеглись, он увидел маму, папу и отца Дилета. Они стояли и махали ему руками.

«Здравствуй, Кали. Здравствуй, Кали,- заулыбались они.- Как ты там? Не пропал без нас? Видим, что нет. Какой ты стал взрослый».

Кали хотел крикнуть, что идёт к ним, но грозный визг не дал ему этого сделать.

«Не горячись, Кали, истлеешь»,- два зелёных листка на стебельках смотрели на него из-за прозрачной стены снизу вверх. И Кали узнал его. Конечно, это был Зок. Подбежал второй веточ.

«Как там Вим и Гом?- спросил он.- Передавай им привет».

Это был Гуп.

И вдруг их загородил некто, с ног до головы завёрнутый в красный плащ. Кали не мог понять, кто это. За оставшейся узкой щелью скрывающего голову капюшона угадывалась какая-то клубящаяся беловатая дымка.

Этот некто поманил Кали и повёл его вдоль прозрачной стены. Он не пересёк стену, Кали шёл с одной стороны, незнакомец – с другой.

«Многое ещё ожидает тебя в жизни, Кали,- заговорил незнакомец.- И то, что погубило меня, станет твоей путеводной звездой».

Незнакомец замолчал. Но скоро заговорил снова:

«Видишь там дорогу? Иди по ней, не сворачивай с неё, иди на зов».

Незнакомец повернулся и начал медленно и плавно, будто не шёл, а плыл, отдалятся от стены. А навстречу Кали, по той стороне, пробежали волки, прошли здоровенные орки, за ними – важные гномы и светлые эльфы, протрусили гоблины, проскакали дагиры и пропрыгали на четырёх лапах какие-то существа с длинной шерстью зеленоватого цвета.

Дорога, на которую показал незнакомец, уводила от стены. Её не окружали ни луга, ни леса, ни горы, ни воды – она тянулась по пустоте. И Кали удивился, куда же с неё уйдёшь? И дорога сама была странной: ни пыли на ней, ни камешков, ни грязи, ни луж, ровная-преровная, прямая-препрямая, каких не бывает. И Кали стало не по себе. Но он доверился незнакомцу. Он послушно свернул на дорогу и пошёл по ней прочь от водяной стены. Но чем дальше Кали уходил от стены, тем труднее ему становилось идти. Воздух, будто сгустившись, препятствовал продвижению. Кали напряг силы. Зов, было утихший, зазвучал вновь. Кали внемлил ему и, как наставлял незнакомец, шёл на него. Но двигаться становилось всё тяжелее. Кали с трудом переставлял ноги, и силы его иссякали. Кали держался только на воле. И вдруг зов, прозвучав в последний раз, словно взорвался в его голове, Кали, не в мочи больше сопротивляться невидимой преграде, упал и провалился в темноту.

Ни Тальвиал, ни веточи не следили за временем. Но знали наверняка, его минуло много с начала обряда: солнце, которое проникало в пещеру, когда они приступили, давно ушло от входа. Веточи неотрывно держали руки на ладонях Кали и, полусвернув листки, мысленно взывали к предкам, а Тальвиал, прижимая пальцы к вискам парня и чуть ли не касаясь губами его лба, всё шептал: «Лоне воса, лоне воса, лоне воса»,- и тоже мыслью обращался к пращурам.

Где-то посередине обряда глаза Кали вдруг забегали под веками и он стал дышать чаще, хоть и по-прежнему поверхностно. И Тальвиал счёл, что наступил перелом, одного сид не знал – в какую сторону. Тальвиал сказал тогда Гому и Виму, что они не должны останавливаться, и Тальвиал продолжил шептать и мыслью держать открытой дверь в мир вечного сна сидов, и веточи продолжили,– касаясь горячих ладоней Кали и устремясь сознанием к почившим братьям, они включились в бесконечную считалочку, которую вёл сид. «Лоне воса, лоне воса, лоне воса»,- в один голос с Тальвиалом запищали они.

Теперь же Кали опять лежал прежний, как в начале обряда, лишь жар у него ещё усилился; казалось, кожа его сейчас расплавится и потечёт. Но Тальвиал с веточами не останавливали обряд.

Прошло ещё время, и действие зелья заканчивалось – прекращала размываться граница миров: сознание ещё видело бесконечную даль, но всё больше и больше она затягивалась непроницаемой пеленой.

И в этот момент Кали пробил обильнейший пот, и сразу же жар прекратил свой взлёт и начал потихоньку спадать. Кали застонал, его ресницы задёргались.

Тальвиал прекратил взывать душой и голосом и отнял руки от головы Кали. Он встал, улыбаясь, на затёкших ногах. А веточи, перестав уноситься сознанием, отпустили ладони Кали и бухнулись – тут же, возле его рук.

-Он скоро придёт в себя,- сказал сид.

Когда Кали очнулся, на его груди, как тогда, когда он и Леми, уйдя из сожжённого города, проснулись в берденском лесу, сидел веточ.

-Ха!- заверещал Гом.- Ты что это задумал?! Хотел оставить веточей и демона ночи одних, да?! Не выйдет! От нас просто так не отделаешься!- его листки блестели радостно (или, вернее, листки смотрели радостно, а блестели они от зелья, ещё оставлявшего свой след).

Тут же перед Кали появились Вим и Тальвиал с листками и глазами, как у Гома.

-Как чувствуешь себя?- спросил сид.

Кали не ответил: он не понимал, как он себя чувствует.

-Где ты был, когда спал?- спросил Вим.

Веточи и сид смотрели на Кали внимательно. Какие-то ландшафтные картинки запрыгали в глазах у Кали, когда он принялся вспоминать; он попытался остановить хоть одну из них, но не смог. Веточи и сид ждали терпеливо.

-Не помню,- ответил Кали.

-А кого видел?- задал тогда вопрос Вим.

Кого – это отложилось у Кали в голове, отложилось благодаря незнакомцу, произнесшему фразу, которая запечатлелась в душе Кали: «То, что погубило меня, станет твоей путеводной звездой».

-Я видел маму, папу…- начал перечислять Кали и сделал паузу.

Гом, Вим и Тальвиал ликующе переглянулись.

-Видел Зока и Гупа…- продолжил Кали.

Сид и веточи опять переглянулись, но уже хмуро.

-Видел прежнего хозяина Индера…

-Рамилана?!- Тальвиал был в полнейшем изумлении.

-Он сказал, что меч…- Кали напрягся, вспоминая слова воина, но в точности вспомнить не смог.- Он сказал, что меч может быть только здесь,- выразился Кали не совсем ясно.

-Меч может находиться только в мире живых – вот что Кали услышал,- объяснил Тальвиал веточам.

-Ещё видел…- Кали сейчас плохо соображал. Все расспросы и думы он хотел оставить на потом. А незнакомца он вообще не хотел упоминать, ну, по крайней мере, в ближайшее время.- Там были волки, гномы, ещё кто-то… Это был мир мёртвых?

-Что мы натворили,- Вим опустил листки.

-Мы?- Кали из-под полуопущенных век оглядел бывших перед ним.- Значит, это вы меня?..

Гом кивнул листками.

-Да, Кали, это были миры…- скорбно начал отвечать сид.

-Что мы натворили,- повторил Вим, не дав договорить Тальвиалу.- Мы перемешали все миры, да. Что теперь там может произойти? Какая катастрофа?

Вид у Тальвиала и веточей стал угрюмый.

-Нет, нет,- запротестовал Кали.- Там были все вместе – всякие народы и всякие существа. И они чувствовали себя прекрасно.

-Тебе, верно, так почудилось,- возразил Тальвиал.- Просто, скорее всего, ты перенёсся очень быстро из своего мира мёртвых в другой, волоча за собой свой мир, от которого ты оторваться не мог. Другой мир мёртвых смешался с твоим, а потом вплёлся и третий, и четвёртый – вернее, мы вплели,– и никто в тех мирах ещё ничего не успел понять…

-Вы говорите, что пытались вытащить меня из мира мёртвых, перетащив из моего мира в ваши?

-Да,- отозвался Гом.

-Мы не были уверены, что нам, не людям, будут внемлить предки из твоего народа, и мы решили увести тебя к нашим мирам и просить наших предков… хотя какое им дело до людей…- Вим совсем сник.

-Тогда как вы объясните, что первым, кого я там встретил,– я хорошо это помню,– был Рамилан.

Тальвиал, застыв, воззрился на Кали, Вим, подняв листки, уставился на Тальвиала, а у Гома вырвалось:

-Вот тебе раз!

В голове у Кали стоял туман, и он чувствовал жуткую слабость. Но его внезапно осенило и он даже приподнялся, напрягшись всем телом и опершись на непослушные руки.

-Леми!- издал он хрип вместо крика, сглотнул сухим ртом не существующую слюну, кадык его прошёлся вверх-вниз.

Тальвиал подхватил его плечи и голову.

-Леми,- повторил Кали.- Он жив. Если бы он был мёртв, он бы обязательно вышел ко мне там.

-Тише, Кали, тише. Тебе сейчас надо отдыхать,- успокаивал Калиона сид.

-Леми жив. Я знаю. Леми жив!- сердцебиение участилось у Кали.

-Поспи, Кали, тебе нужно спать,- сказал Тальвиал, подвернув меховую куртку Кали под спину и нежно опустив парня на пол. И посмотрел на веточей:- Ему нужно питьё. И лечение. Я опять заварю травы. Вылейте остатки зелья, набейте снега. Сначала флягу надо прокипятить, очистить.

Гом, не могший отвести заворожённого взгляда от Кали, когда того пронзило откровение, опомнился и, спрыгнув с груди Кали, схватил и поволок флягу к входу в пещеру. Вим, подбежав, помог волочь флягу.

Кали никак не мог уняться, он всё повторял:

-Леми жив… Он бы вышел…

-Ты должен отдыхать, Кали. Всё будет в порядке,- пытался успокоить Кали Тальвиал.

Когда снадобье было готово, Тальвиал дал его Кали. Спустя некоторое время Кали уснул. Тальвиал и веточи сели у углей, веточи, само собой, чуть подальше от них. Все трое испытывали какую-то неопределённость, внутреннее замешательство.

-Может быть, это хорошо, что тот мир таков – общий,- высказался Гом, нарушив тишину.

-Может быть,- откликнулся Тальвиал.- Только почему же те, которых возвращали оттуда до Кали, молчали об этом? И о том, что он общий, и о том, что это хорошо.

-Может, Кали всё-таки ошибся? Ведь он очень болен, да,- пропищал Вим.

-Вы что, не верите Кали?!- заверещал Гом.

-Тихо, тихо,- разом приструнили Гома Тальвиал и Вим.

Сид и веточи ухаживали за больным. Жар спал, но не исчез. На следующий день Кали уже мог сесть. Он попросил еды, что обрадовало Тальвиала и веточей.

-Если ты ощущаешь голод,– значит, поправляешься,- сказал Тальвиал, чтобы подбодрить Кали.

Что-то во взглядах Тальвиала и Вима насторожило Кали. Кали не мог сначала разгадать эти взгляды, но потом он понял.

-Вы не верите мне,- сказал Кали после того, как поел.- Не верите в то, что я видел. Считаете это плодом моего болезненного воображения или галлюцинацией.

Кали посмотрел на Гома, взгляд которого, в отличие от взглядов Вима и Тальвиала, был открытым и счастливым.

-Я верю тебе, ар Кали,- завизжал Гом.- И верю тому, что ты видел.

-Или просто не желаете верить в то, что я видел?- Кали посмотрел на Тальвиала и Вима.

-Понимаешь, Кали,- начал объясняться Тальвиал.- Когда на тебя обрушивается что-то необычное и неведомое – то, чему тебя не учили и что противоречит твоим знаниям, ты находишься в растерянности. Ты задаёшься вопросами. И лишь размышления и собственный опыт могут дать ответ.

-Понимаю,- улыбнулся Кали.- Когда мы с Леми покинули Берде, то тоже были не то что в растерянности, в испуге: буквально сразу мы наткнулись на порождений тьмы, каких стоило, по нашим знаниям, бояться прежде всего. Ты помнишь, как я тараторил о демонах ночи?

Тальвиал хохотнул. Захихикал Гом:

-Я помню твоё лицо, когда ты уставился на меня, стоящего на твоей груди, да!

Кали улыбнулся широко, представив свою тогдашнюю физиономию.

-Я могу доказать,- сказал Кали,- что всё, что я поведал,– правда. Это ваши ведь голоса я слышал?

Тальвиал кивнул.

-Мы звали тебя…- начал было сид.

-Подожди,- перебил его Кали.- Я слышал такие слова: внемли зову. На каком языке вы звали меня?

-На эльфийском,- сказал Вим.

-Вы говорили, говорили на эльфийском, а я слышал вас и понимал. Как это звучит на эльфийском?

-Лоне воса,- произнёс сид.

-Ну, разве всё это не доказывает, что я был в своём уме и говорю правду?

-Это доказывает как раз то, что ты был не в своём уме, раз понимал по-эльфийски,- возразил Вим.

-Ты не понял, Вим. Я толкую о том, что в том мире все говорят на одном языке.

Тут бойкий настрой внезапно оставил Кали. И он произнёс тихо:

-Леми… он не издал ни звука… он, наверное, не успел понять, что случилось… Нет, он бы не смог поступить так со мной,- Кали с надеждой заглянул в своё сердце.- Он бы встретил меня.