Knights of star (Рыцари звезды)

Большая квадратная комната была ярко освещена. Её стены, пол и потолок из чёрного камня были отполированы до сияющего блеска. Окон в комнате не было, она располагалась глубоко под землёй. Посреди комнаты находилась стойка с платформой на ней. На платформе стоял закрытый ларец из красного с белыми прожилками камня.

Отворилась дверь, и в комнату вошёл некто в бежевой мантии с капюшоном, надвинутым на лицо. Он медленно двинулся­ – заскользил, словно не касаясь пола,– к стойке. Остановился подле неё и долго смотрел на ларец.

Этот некто откинул капюшон, обнажив голову, которая была белёсой дымкой. На белёсом лице неясно вычерчивались белёсые глаза, белёсый нос, белёсые губы. Он протянул руки,– его кисти, высунувшиеся из-под рукавов, тоже были дымкой,– и погладил ларец.

Неожиданно в противоположной от двери, в которую он вошёл, стене открылась другая дверь. И две сущности в синих мантиях, с покрытыми капюшонами головами,– одна повыше, другая пониже – появились в чёрной комнате.

-Протор Ладлакорн!- воскликнул тот, кто был выше ростом, скользя чуть впереди меньшего.- Чем обязаны? Ваш визит неожиданность.

-Протор Катрогос, весьма рад встречи,- сказал стоявший у стойки, убрав руки от ларца.

-Глядите, юный ученик, кто осчастливил нас своим вниманием,- Катрогос сделал поклон,- знаменитый Ладлакорн, протор архиментала и метаэфемерии.

Ученик, следовавший за протором Катрогосом, поравнявшись с ним, тоже совершил поклон.

-Так что же привело столь уважаемого протора в нашу скромную лабораторию?- протор Катрогос откинул капюшон, и его, состоящие из дымки, глаза, сгустившись, блеснули ехидно.

-Решил лично лицезреть изобретённое вами и воплощённое вашей лабораторией, протор Катрогос,- будто не замечая едкости, миролюбиво ответил Ладлакорн.

-О! как любезно с вашей стороны, уважаемый протор, что вы заинтересовались нашим успехом.- Катрогос повернул голову к ученику:- Вот видишь, наши старания хоть в этом оказались не напрасны. И убери капюшон, пожалуйста: не надо быть стеснительным.

Ученик откинул капюшон.

-Так, значит, вы хотите увидеть?- спросил Катрогос, снова устремляя взгляд на Ладлакорна и ухмыляясь: его почти не выделяющиеся из дымки лица губы скривились, глаза слегка сощурились.

-Довольно сарказма, протор,- отбросил дипломатичность Ладлакорн.- Да, я желаю увидеть то, что, на мой взгляд, абсолютно не имеет смысла, но может стать новым фетишем, и, смею заметить, опасным.

-Вы против прогресса, протор?!- якобы поразившись, приподнял дымчатые брови Катрогос.

-Какой может быть прогресс в том, что не имеет смысла!- парировал Ладлакорн.

-О-о! уважаемый протор, на этот счёт вы заблуждаетесь,- Катрогос улыбнулся.- Смысл есть во всём. «Даже когда кажется, что смысла нет и быть не может, он будет придуман». Не ваш ли это тезис, протор Ладлакорн?

Белёсая дымка лица Ладлакорна посерела. Он слегка опустил голову.

-Ваше изобретение повергнет Гелиан во мрак,- сказал Ладлакорн.- Неужели вы не понимаете этого? Приз достанется безумцам, когда опустошение прокатится по земле. В проигрыше окажутся все народы Гелиана, и мы в том числе.

-Значит, такова судьба, любезный протор,- отвечал Катрогос.- Того, чему быть, не избежать. Однако почему вы так пессимистичны? Почему вы так уверены, что возобладают инстинкты, а не разум? Почему вы считаете, что всё окончится катастрофой и погружением во тьму? Откуда такая убеждённость, что народы Гелиана не в состоянии избрать иной путь?

-Потому что мы – тоже народ Гелиана. И упадок наш налицо, если мы стремимся создавать подобные вещи,- Ладлакорн поднял строгие глаза на протора Катрогоса,- которые не имеют отношения к здравому смыслу, а лишь воспламеняют низменные чувства и потворствуют им!

-Дорогой протор,- снова улыбнулся Катрогос,- «чувства не бывают низменными, их можно только назвать таковыми, и тем самым убить прекрасное». Это ведь тоже ваш тезис.

-Я не это имел в виду… то есть не перевирайте…- дымка лица Ладлакорна закружилась, забурлила.

-Полноте, протор Ладлакорн,- примирительно заговорил Катрогос.- Что совершено, то совершено. Но вы ведь пришли сюда не оспаривать, а посмотреть на сотворённое, не так ли.

Пока проторы двух уделов вели диалог, ученик наблюдал за ними, пытаясь вникнуть в их разногласие. Когда говорил протор Катрогос, он смотрел на Катрогоса, когда говорил протор Ладлакорн, он смотрел на Ладлакорна. Теперь же, когда протор Ладлакорн унял в себе вихрь и протор Катрогос пригласил его встать рядом с собой, он смотрел на них обоих: Ладлакорн был обеспокоен, Катрогос – торжественен.

-Очень способный юноша. За его ученические успехи я решил вознаградить его демонстрацией сего предмета,- сказал Катрогос к Ладлакорну – он дразнил того, оттягивая момент своего триумфа.

Ладлакорн вежливо посмотрел на ученика, затем – на коллегу, с нетерпением.

-Ну, что ж,- Катрогос медленно протянул руки и возложил их на ларец.- Смотрите, юный ученик. Может случиться, что наш уважаемый гость окажется прав и вы никогда в своей жизни больше это не увидите.

Катрогос склонил голову, и его губы зашептали тайные слова. И ларец открылся. Все трое заглянули в него. Глаза Ладлакорна расширились. Он впивался взглядом в открытый ларец. Спустя некоторое время он вскинул руку и захлопнул крышку.

-Боль и страдания увидел я,- сказал Ладлакорн.- В нём вся тьма, скрытая в нас, которую мы пытались изжить.

-Думается, зря пытались,- заговорил Катрогос.- Нельзя изжить часть своей сути, её можно только запрятать. Но не девается она никуда. Так не лучше ли дать ей новое, благородное направление?

Ладлакорн посмотрел сначала на Катрогоса, потом на ученика.

-Запомните,- произнёс Ладлакорн взволновано,- лучше вообще не прятать, но бороться с этим. И ни в коем случае не давать иного направления: то, что благородно для одних, пагубно для других. И то, что мы видели,– свидетельство тому. Запомните это, юноша; остерегайтесь поспешности мысли. Как ваше имя, ученик?